Шантрапа

Так уж случилось, что с конца зимы, да и всю весну этого года я посвятил кинематографу Грузии. Толчком к этому послужил просмотр замечательного фильма  «Наследство» отца и сына Баблуани.  Я даже произвел некую инвентаризацию фондов нашей Кинокопилки  и обнаружил практически «наличие отсутствия» картин производства студии «Грузия-фильм» и работ многих прославленных кинохудожников Грузии.   Нет картин Тенгиза Абуладзе, Георгия и Эльдара Шенгелая, Михаила Кобахидзе, Сергея Параджанова, Ираклия Квирикадзе. Один только фильм Резо Чхеиде – «Отец солдата». За всю Грузию ответ держит москвич Георгий Данелия: "Не горюй!", "Мимино", "Паспорт".  И нашел я в Копилке единственный фильм уникального кинорежиссера Отара Иоселиани – признанного живого классика мирового кино.  Кстати, это последняя его работа 2010 года.

Для того, чтобы понять и оценить по достоинству эту последнюю работу замечательного и знаменитого грузинского режиссера, надо обладать некоторым багажом знаний его картин еще советского периода. Как и герой  его фильма «Шантрапа», Отар Иоселиани уехал из СССР во Францию в начале восьмидесятых. Уехал уже как авторитетный мастер, снявший три киношедевра: «Листопад» 1966 г. «Жил певший дрозд» 1970 г. и «Пастораль» 1975 г. Да, эти работы не копировались  большими  тиражами, не шли по стране первым экраном, но завоевали большое признание среди коллег и понимающей зрительской аудитории.  Первой его «заграничной» картиной стала своеобразная парижская комедия «Фавориты луны» 1984 г. После этого он вернулся на родину, как и обещал. В стране тогда уже была в разгаре перестройка. С работой было трудно, но Иоселиани снял для телевидения документальный фильм «Грузия одна» и снова уехал работать во Францию, даже еще дальше – в экваториальную Африку, где снял чудесную картину «И будет свет» о «пасторальной» жизни африканской деревни. Во Франции, Швейцарии и в Бельгии снял еще пять полнометражных игровых картин. «Шантрапа» 2010 года – одиннадцатый фильм Отара Иоселиани.

С одной стороны - для первого знакомства фильм «Шантрапа» даже полезен, ибо показывает  нам как бы автопортрет  самого Иоселиани. С другой стороны - Отар Иоселиани во многих интервью категорически отвергает мнение, что его последний фильм – автопортрет. И я ему верю. Хотя и вижу некоторое лукавство, столь свойственное мастеру. Вроде бы канва жизни во многом совпадает. Молодой человек из интеллигентной семьи, с детства увлеченный фотографией, музыкой и французским языком, даже внешне похож на молодого Отара. Но разница заметна вооруженным глазом. Те, кто знаком с большинством его фильмов, никак не поддадутся на эту «провокацию». Иоселиани даже в советской Грузии снимал, что хотел и как хотел, несмотря на препоны властей. И за границей тоже снимал, что хотел и как хотел и добивался успеха. Это у героя его картины, молодого кинорежиссера Нико ничего не получается. Хотя, может быть, он действительно снял и смонтировал шедевры? Нам это неведомо. Мы то фильмов Нико не видели, а только наблюдали за реакцией первых зрителей. В СССР картину смотрел худсовет студии с председателем парткома и представителями Минкульта и КГБ, а во Франции – публика покидала зал  во время премьерного  показа.

Но своему молодому герою Иоселиани подарил фрагмент из своей студенческой работы – «Цветы». Уже в этой короткой кинозарисовке выражена основная тема, которая красной нитью пронизывает кино Иоселиани. Тема красоты естественной природы, красоты естественной человечности, которые сминаются и исчезают под грубым натиском социальных и общественных отношений или технического прогресса. Так же, как в его следующих фильмах, снятых в Грузии, а затем и во Франции, в Африке, в Швейцарии и в Бельгии (там, где говорят по-французски) Иоселиани все равно снимает свое авторское и, все-таки, грузинское кино.

Так что даже если это автопортрет, то иронический автошарж. В фильме создается впечатление, что автор сам не слишком сочувствует своему расхристанному и расхлябанному главному герою – заносчивому и дерзкому.  Кажется даже, что выбор актера на эту роль какой-то случайный. Дато Тариелошвили за два часа фильма почти не запоминается, не западает в душу. А ведь герои из ранних его фильмов - юный винодел Нико из «Листопада», или музыкант  Гела из «Жил певчий дрозд» вот уже больше сорока пяти лет не стираются из памяти.

Однако все не так просто. Это не жизнеописание, а притча. У Иоселиани очень своеобразная трактовка понятия авторского кино. Он не признает крупных планов, не любит работать с известными актерами – участие выдающегося Богдана Ступки в эпизодической роли – редкое исключение из правил. Режиссер  не любит многословия в кино. «Кино должно быть понятно без слов… Мне нужны только музыка и действия: жесты, взгляды, перемещения людей по отношению друг к другу, по отношению к камере». Еще в первых своих фильмах сам Отар Давидович мельком возникал на экране как случайный прохожий в уличной толпе. В последних своих фильмах он уже играет полноценные роли, хотя и не упоминается в титрах как актер. Достаточно того, что он автор сценария и режиссер. Вот и здесь он пожилой эмигрант Михаил, лицом к лицу со своим прототипом, которого он приютил в своей парижской квартире.

Этимология слова «шантрапа» отчасти объясняет основную идею автора. Дословно в переводе с французского - chantra pas означает - не запоет, или тот, кто не способен петь. Не певчий он дрозд, хотя и пытается. День напролет, сочиняя сценарий, зависает на одной фразе: «Он уходит, насвистывая».  Так и бродит, насвистывая, между двумя странами этот «непризнанный гений».   Но Иоселиани, посмеиваясь, утверждает и в интервью, и в своих картинах: «Люди очень серьезно относятся к этому смехотворному занятию – кинематографу. Очень многие мои коллеги не реализовались, потому что упорно добивались того, чтобы делать то, что им хочется. Не было у них наплевательского отношения. Если был худсовет, который их разносил, то они огорчались. А это – не полагается. Надо знать, что худсовет – это такая данность. Есть в российской метафизике понятие – стена. Проломить ее невозможно. Можно обойти, потратить много усилий. Иногда за стеной ничего нет». Как и в этом фильме, случалось, что суровые члены худсоветов после крепкого разноса, в коридоре тайком жали автору руку и шептали комплименты. Так бывало и с самим Иоселиани, и с Глебом Панфиловым, с Андреем Тарковским, с Кирой Муратовой, с Андреем Кончаловским и др.

Земляк и товарищ Отара Иоселиани, замечательный режиссер Марлен Хуциев, недавно говорил: «Сперва у нас был один продюсер – государство. Мы на него обижались, рвали эти путы. Искали свободу, а попали в руки другого хозяина – продюсера, рыночного диктатора. Это оказалось, скажу вам, похлеще. Они бесцеремонно влезают в монтаж, подчиняя все своему вкусу». Вот так кратко и емко он передал суть последней работы Иоселиани. А сам Иоселиани добавил откровенно: «Они, как и мой персонаж, думают о возвращении, отведав очень горькую пищу изгнанников. Но на самом деле вернуться уже никуда нельзя. Потому что время утекло и все изменилось. Туда поехали – там чужбина. Вернулись, думая, что домой, но и тут – все уже чужое. Это как два раза не войти в одну и ту же реку».