Цой - Кино

Гудели задыхающимися маршами репродукторы, пулевым стрёкотом газетных публикаций превращался в решето миф о возведении Царствия небесного на одной шестой части суши, Союз неспешно и обреченно плыл к своей фигуральной и канонической бездне. Гребни духовных волн перестроечного декаданса непринуждённо седлали свежеиспеченные идолы, и также непринуждённо тонули во вновь и вновь наступающих культурных штормах былые властители дум. В глазах рябило от круговерти лиц, в головах шумело от вороха подхваченных из песен фраз, в ушах звенело от дерзких музыкальных экспериментов. Время разбрасывалось рифмами, время сорило кумирами, время брыкалось роком. Время скупилось на хлеб насущный, расточительно и небрежно рассыпая по уголкам ржавеющей империи пищу для умов и сердец. «Время колокольчиков» жадно глотало воздух налетевшего Зефира и лихорадочно искало истину бытия в золотом городе, гороховых зёрнах и алюминиевых огурцах на брезентовом поле. У времени был свой апостол…

Случается, что во чреве современного медиапространства, выжженного дотла густой сознательной попсовизацией, созревает нечто, действительно искреннее и добросовестное. Случается, что бронзовеющий апологет верноподданных СМИ и кропотливый смотритель отечественного телевизионно-музыкального погоста Константин Эрнст нечеловеческим усилием над собой и над форматом выделяет средства и топовое эфирное время на креативный телепроект-посвящение. Случается, что Первый канал российского ТВ внезапно являет публике ненатужный, лишенный всяческого пафоса фильм памяти, который с трудом можно назвать одним из очередных «постреквиемов» по Последнему герою, коим несть числа. Тем более не следует ставить эту ленту в шеренгу дежурных мемориальных передач, которые скопом валятся на рассудок телелюбителя в канун торжественных и печальных дат. Лаконичное документальное кино, выход которого был приурочен к пятидесятой годовщине со дня рождения вестника Перемен, уже тем решительно отличается от львиной доли штампуемого телеконтента, что не оперирует избитыми стереотипами, не копается в пикантностях и банальностях, не ставит перед собой цель окунуть зрителя в поток бравурно-траурной патетики и давно циркулирующих в сети архивных записей.

Неигровая работа задаётся амбициозной творческой задачей: провести сорокаминутный астральный сеанс, собрать расколотый паззл воедино, склеить, казалось бы, навсегда порвавшуюся плёнку, вложить утерянную кассету в магнитофон, нажать плэй и запустить «Кино» на всю катушку. Впервые за двадцать один год и в полном классическом составе с незримым присутствием вдохновителя музыкально-поэтического цунами, захлестнувшего слушателей двух поколений и трёх десятилетий. Электрогитарист и аранжировщик Юрий Каспарян, барабанщик Георгий Гурьянов (Густав), бас-гитарист, звукорежиссёр и самый ревностный охранитель ауры группы Игорь Тихомиров решились нарушить многолетнее молчание, приоткрыть дверцу в сакральное внутреннее пространство овеянного мистической завесой ансамбля и, главное, воскресить дух группы воссозданием и исполнением баллады Цоя, считавшейся ранее утраченной и найденной совсем недавно гражданской женой музыканта Натальей Разлоговой.

Кино про «Кино» сквозь не преломленное годами сияние личности Виктора Цоя вышло словоохотливым, предельно тактичным в выборе тематики изложения и чрезвычайно прочувствованным с точки зрения нетрадиционной подачи материала. Расслабленные и тёплые питерские посиделки с вином на набережной Невы прослаиваются редкими видео-вставками и тонкими, откровенными интервью с посвящёнными в таинства альянса. Разлогова задаёт тон беседам, сын аргонавта рок-движения молчаливо внемлет анекдотам и трогательным воспоминаниям причастных к магии музыкального братства. Тем не менее, приходится признать, что продукт придётся по вкусу исключительно киноманам, поскольку направлен на медитативное созерцание тех связей и коммуникаций внутри уникального рок-коллектива, которые обладают эстетической ценностью лишь в глазах зрителей, погруженных в наследие группы глубже, чем знание семи-восьми тиражируемых композиций. Натягивая сценарную струну, фильм туго опоясывается не только ностальгическим контекстом, но и мистическим подтекстом: в нём живо освещаются художественные искания и грани таланта готического философа из ПТУ, который, помимо стихосложения и сочинения мелодий, активно пробовал себя в живописи; краешком затрагивается специфика творческого процесса и совсем мимолётно, но подчёркнуто красноречиво проскальзывает идея о предначертанности стези творца…

И в этом кроется осязаемая суть повествования. Рок как золотое сечение, отделяющее сингулярность от множественности, ключевую воду от мыльной пены, слово от суеты. Рок как рентгеновский луч, пронизывающий вуаль эпох и просвечивающий талант насквозь. Рок не как трагический фатум, а как старт для новой жизни. И цепь прошедших лет как мерило дара… Нетленность раскидистых духовных крон в саду имени Цоя определена не тем, что ленинградский кочегар изменил представление о природе вещей и раздвинул границы образного познания бытия. А тем, ЧТО мы ищем в его песнях… Продолжаем искать… Пока небесный пастух пасёт облака.