40 дней и 40 ночей

Создатели этой американской романтической комедии рекламировали её чуть ли не как первую сексуальную картину без секса, подразумевая под последним исключительно физические контакты, непременно заканчивающиеся эякуляцией. И если главный герой, парень по имени Мэтт Салливан, даёт, как пионер, торжественное обещание в течение сорока дней и сорока ночей не только не заниматься любовью с многочисленными девушками, но и не увлекаться в одиночестве онанизмом, это значит, что он по-своему соблюдает пост и хранит в чистоте собственные помыслы. Даже заглядываясь на соблазнительных красоток в офисе компьютерной компании, завязывая платонический роман с Эрикой, симпатичной посетительницей прачечной самообслуживания, проделывая с ней весьма оригинальный петтинг при помощи цветка (ни в коем случае — рук!), Мэтт, оказывается, счастливо пребывает в стороне от секса.

Но ещё большее удивление вызывает то, что авторы, подчас излишне грубо для жанра романтической комедии обыгрывая разные физиологические подробности сексуального нетерпения своего героя (да и других мужчин рядом с ним), почему-то умалчивают стыдливо, что не дозволяемое во время означенного срока семяизвержение может произойти у новоявленного аскета самопроизвольно, во сне. И тогда все тщательно следящие за «экспериментом» и даже делающие ставки на то, что постель Мэтта будет незапятнанной, а сам он останется «непорочным», не смогут определить, как же это случилось на самом деле.

Впрочем, суть не в этой сюжетной неувязке и прочих намеренных допусках сочинителей данной истории. Изначально ложен посыл, что, например, обмен взглядами и словами уже не относится к сфере секса. Возможно, для американской (и иной) молодёжной аудитории понятие сексуальных отношений действительно связано лишь с траханьем, а половой акт, который не завершился эякуляцией или вообще не связан с проникновением, таковым вроде и не считается. Но фактически по фильму получается, что молодой герой, отказавшийся от секса, когда от него ушла «идеальная возлюбленная», только и озабочен привычными для таких, как он, формами выражения собственной сексуальности, а всё остальное многообразие области эротики по-прежнему представляется тайной за семью печатями.

Голливудские творцы, словно обычные юнцы, невольно проговариваются насчёт своих комплексов, видя вокруг, как и ошалелый Мэтт, одних голых баб или же мучаясь от ночного кошмара, что барханы в пустыне оказываются… бесчисленными женскими грудями. А вот возможность создания по-настоящему красивой и умной любовной истории, на что как раз и намекает роман Мэтта с Эрикой (между прочим, начинающая актриса Шэннин Соссэмон точнее других чувствует романтический стиль), упускается ради очередного шанса повеселить непритязательную публику скабрёзными шуточками якобы про секс.
(С) Сергей Кудрявцев