Нет

Впервые в мировой истории, диктатор-Патриарх, пришедший к верховной власти путём военного переворота, и в течение 15 лет правивший страной железной рукой, желая придать диктатуре видимость законности, объявляет референдум, в котором простые Да или Нет, решат судьбу его президентства и будущее Чили.  Патриарх никогда бы не уступил власть добровольно, потому  что  лучше, чем кто-либо знал, что "насытиться властью невозможно не только до конца нашего света, но и до конца всех иных миров."  Заручившись поддержкой высших  классoв  и крупной буржуазии, процветавших во время  его правления, контролирующий средства массовой информации, и рассчитывающий на проверенную преданность армии,  Патриарх не сомневался в том, что страна скажет громкое "Да" продлению срока его власти.

 

Решив поиграть с оппозицией в демократию, Патриарх предоставил обеим Кампаниям, выступавшим за "Да" и "Нет", 15 минут эфирного времени на телевидении в течение двадцати семи дней, чтобы каждая могла  представить стране свои доводы. При этом, Кампания "Да", поющая хвалебные оды стабильности и экономическому расцвету, к которым Чили пришла за годы власти Патриарха, получила круглосуточную поддержку прессы и радио. Фильм Пабло Ларраина с коротким и хлёстким названием "Нет" (2012), заключительная глава в своеобразной кино-трилогии o cтранe  и  диктаторe, фокусируется на том, как Кампания "Нет" сумела  склонить общественное мнение на  свою сторону, добиться большинства голосов на референдуме и положить конец  15-летнему правлению хунты в Чили.

 

В Кампанию "Нет" вошли представители всех оппозиционных  Патриарху политическиx партий. Между ними нет единства,  они не верят в победу на референдуме,  и используют эфирное время  для разоблачения преступлений  режима. Каждый вечер, в течение отведённых 15 минут, они обрушивают на телезрителей шквал имен и лиц чилийцев, брошенных без суда и следствия в и тюрьмы, замученных, убитых и просто «исчезнувших».  Очень скоро оппозиционеры с разочарованием признают, что политика разоблачений не находит поддержки у  населения. Люди, для которых страх, горечь потерь, неуверенность ни в настоящем, ни в будущем, стали неотьемлимой реальностью, душевно опустошены и не имеют сил  сопереживать каждой  жертве преступлений, совершённых правительством Патриарха. Может быть, оттого, что скорбь - очень личное, интимное чувство, и человек предаётся ей наедине с сoбой и своей памятью?  Или оттого, что от перечисления имён и мелькания лиц страдальцев перестаёшь воспринимать их индивидуальности, и они сливаются в бесконечный однообразный поток? Предавая  анафеме прошлое и презирая настоящее, участники Кампании "Нет" не могли увлечь за собой соотечественников идеей демократического будущего без Патриарха, потому что не умeли  внятно объяснить, что будущеe несёт.

 

В это критическое для Кампании "Нет" время, к ней присоединяется (без всякого энтузиазма)  невысокий, неразговорчивый молодой человек, не расстающийся со скейтбордом. . У него  -проницательные глаза, он видит сущность вещей и знает, как создать им нужную рекламу. Его имя  - Рене Сааверда (Гаэль Гарсиа Берналь) и он - талантливый создатель успешных и популярных рекламных роликов. Рене далёк от политики и согласился помочь оппозиции, потому что задача представилась ему интересным  творческим  вызовом. Он взглянул на цели, мотивы и методы оппозиционной Кампании "Нет" с необычной точки зрения и предложил идею, которая  могла показаться не только неуважительной к многочисленным жертвам хунты, но  даже кощунственной. По мнению Рене,  перечисления  ужасов режима нужно исключить, a потенциальных избирателей -  заинтересовать референдумом так же, как покупателей - новым продуктом.  Идею грядущей радости демократического будущего без  диктатуры Патриарха  нужно  подать  и "продать".  Используя те же весёлые картинки,  яркие цвета и запоминающиеся джинглы, что и для созданной им рекламы нового прохладительного напитка, Рене меняет  лицо и сущность кампании "Нет". Рекламщики снимают смешные и оптимистичные клипы, сочиняют рекламный слоган "Чили, радость грядёт" и кладут его на музыку настоящего рекламного джингла. Эмблемой "Нет" становится радуга, символ радости и плюрализма политических мнений. Разворачивается настоящая  рекламная кампания, цель которой - достучаться до сердец чилийцев, до той потаённой глубины, куда страх перед  Патриархом не смог проникнуть, и где жива надежда на будущее и вера в обновление страны.

 

С первых же кадров фильма,  в глаза бросается непривычная для современного зрителя блёклость, нечёткость и смазанность изображения, которые присущи старым видеоклипам, записанным в 1980х годах. Поначалу, это обескураживает, но вскоре  понимаешь, что так было задумано режиссёром фильма,  Пабло Ларраином. Нарочито устарелая манера съёмок, которые проводились двумя специально восстановленными старенькими Ю-Мэтик видео-камерами, позволила Ларраину органично вплести в ткань художественного фильма кадры теле-новостей,  хронику, рекламные ролики и музыкальные клипы, снятые четверть века назад, и перенеся зрителя в  Сантьяго 1988 года, погрузить его в финальные сцены   реальной политической драмы, главными участниками которой были Патриарх-диктатор и страна, выбиравшая дорогу в будущее.  

 

… Далеко за полночь Патриарх стоял у окна своего кабинетa  вo  Дворцe  Ла Монеда.  Pезультаты референдума были обнародованы и, когда он предложил их аннулировать, его верные генералы,  впервые за все эти годы не поддержали его.  "Голос народа", повторяли они, публично признав поражение по национальному телевидению. Патриарх  смотрел на раскинувшийся перед ним Сантьяго  и  тосковал по открытому морским ветрам  Вальпараисо, по его бодрящему воздуху и извилистым мощёным улочкам.  Патриарх  всегда чувствовал скрытую неприязнь столицы, которая не простила ему штурм дворца и смерть его прошлого обитателя, последнего законного Президента.  Сейчас  Сантьяго светился мириадами огней и шумно  ликовал. Ни разу за 15 лет Патриарх не видел  город таким счастливым. Какой-то мальчишка поманил их радугой, символом плюрализма, пообещал, что на другом её конце ждут радость и счастье, и что  там, за радугой, не будет Его. Город, а за ним и  страна, побежали за радугой, как дети за колдуном, наигрывающим на дудке навязчивый джингл.  Hесмотря на тёплый вечер, он зябко поёжился ,  как будто почувствовал порывы далёких, неотвратимых, вымораживающих ветров.  Патриарха ждали  впереди долгие годы осеннего одиночества.