Пятьдесят оттенков серого

  Моя соседка Генриетта Иосифовна Штангенциркуль в этот вечер никого не ждала. Более того, ничего не ждала. А только тихо надеялась хоть на что-нибудь. Хотя бы изредка. И как раз-таки именно в этот вечер Раиса Григорьевна - верная подруга Генриетты по одинокому несчастию, сканвордам и рецептам журнала «Ешь и худей», такая же дама постбальзаковского возраста и душой Жана-Поля Сартра, - достала откуда-то из недр своей безразмерной сумки DVD диск.

 - Пятьдесят оттенков серого, - прочла заголовок Генриетта Иосифовна и поправила очки на носу. – Это что, воспоминания Бродского о Петербурге? – предположение госпожи Штангенциркуль могло бы иметь под собой почву, если б сие происходило в годах эдак восьмидесятых.

- Не смей произносить святое имя в присутствии этого диска, - подруга погрозила Генриетте пальцем, потом этим же пальцем покрутила у виска, под конец все тем же пальцем принялась стучать в коробку, призывая свою компаньонку обратить внимание на галстук, изображенный на обложке. – Это ужас, а не фильм. Как такое вообще можно смотреть! – Восклицала Раиса Григорьевна. – Более того, как такое можно снимать? – вопрошала она же.

  И поведала Раиса Григорьевна своей подруге все, что знала об этой кино. Да поведала в самых детальных подробностях и подробных деталях. А Генриетта Иосифовна, слушая, ойкала, охала, причитала, хваталась за сердце и пила капли, то и дело желая позвонить в скорую, милицию, обществу по правам человека или немолодому, но весьма импозантному соседу Трифону Тимофеевичу Серову.

- Сама-то я, конечно, не смотрела, - добавила Раиса. И не читала, - ко всему прочему поспешила уточнить подруга, дабы совершенно точно развеять возможные мифы о своей недалекости. - Знающие люди рассказали, которые в сугубо академических целях просмотрели ее от начальных титров до конечных, от сих до сих, от альфы до омеги, в общем, полностью.

  Испросив разрешения ознакомиться с данным представителем современного синематографа, Генриетта Иосифовна его получила, но, естественно, с выражением лица крайнего изумления своей подруги. И только после того, как наша героиня объяснила свое любопытство своей природной любознательностью и, кроме всего прочего, желанием восполнить пробелы в знаниях, а также понять причину отчего же в нашем современном мире не осталось больше места более достойному кино и прочая, и прочая.

  После того как Раиса Григорьевна покинула скромную обитель Генриетты Иосифовны, последняя не медля, принялась за просмотр. Для пущего эффекта присутствия она нацепила свои самые мощные очки для чтения книг с мелким шрифтом и, не отходя далеко от экрана, Генриетта принялась за изучение предоставленного подругой материала. Вперившись, словно завороженная в происходящее, она практически забывала дышать. И не дышала до тех пор, пока в ее пылающем мозгу не появилась, доселе откладываемая на потом, мысль пуститься во все тяжкие. Она поставила на паузу столь вдохновляющее видео, собралась с духом, для пущей храбрости хлопнула пару капель валерьянки и позвонила немолодому, но весьма импозантному соседу Трифону Тимофеевичу Серову. Непосредственно в дверь. Как и предполагалось за дверью оказался тот самый, чей облик она натянула на Кристиана Грея. Он предстал пред взором Генриетты в классических домашних трениках и неожиданно в белой рубашке, от чего сердце нашей героини затрепетало, а легким стало мало воздуха. Она скромно протянула Федору тоненький ремень от своего самого любимого платья и еще более скромно попросила:

- Бей...те. Вы однажды грозились, что выдерете меня как Сидорову козу.

- Дура, - ласково сказал Трифон Тимофеевич, но просьбу выполнил.

«Бьет – значит любит», - подумала Генриетта Иосифовна.

   И жили они долго, не очень счастливо, но зато регулярно. А Раиса Григорьевна - нерегулярно.

   Мораль сей сказки такова: фильм расчитан на впечатлительных особ с дефицитом витамина E, Б, Ц. Остальные, если и пройдут мимо, ничего не потеряют. А мне вот предстоит еще долго пить капли, пытаясь переварить увиденное, возможно придется записаться в группу психологической помощи, пострадавшим от данной - прости хоспади - картины.

Студентка филологического факультета Анастейша Стил (Дакота Джонсон) согласилась заменить приболевшую соседку по комнате и взять интервью у 27-летнего миллиардера Кристиана Грея (Джейми Дорнан). Стоило мисс Стил с запинкой зачитать по бумажке четыре с половиной вопроса, как «самый завидный жених в Америке», который, разумеется, невероятно хорош собой, почувствовал острое желание узнать девицу поближе. Организовав пару случайных встреч, мистер Грей с превеликим сожалением пришел к выводу, что романтично настроенная Анастейша Стил не заслуживает тех ужасов, которым он подвергает всех приглянувшихся ему женщин. Прихотливые вкусы и нетрадиционные предпочтения мистера Грея, пройдя тщательную очистку совестью, заставляют его отвергнуть мисс Стил в самых загадочных и туманных выражениях, навроде «Я не тот, кто тебе нужен». Чуть позже, когда сама судьба (с помощью алкоголя и мобильного телефона) вновь столкнет героев друг с другом, сокровенный смысл намеков джентльмена обнажится и обернется для Анастейши болезненной дилеммой.

Парадокс этого «литературного феномена» в том, что он, может, и не способен дать пищу уму, зато неплохо справляется с ролью социального маркера. Идеи, выраженные «Оттенках», обесценивают многолетние старания сообщества феминисток. Благодаря статистике продаж и оглушительному успеху романа, можно сделать вывод о том, чего же хочет современная женщина. И это не образование, равноправие и карьера, о нет. В первую очередь женщина хочет купаться в объятиях сильного, красивого, талантливого, умного, влиятельного, опасного и, так уж вышло, хорошо обеспеченного мужчины, умеющего играть на рояле. В обмен на это она готова просто быть собой и закрыть глаза на его маленькие «приветы» - комната с коллекцией плеток ручной работы. Однако автор в «50 оттенков серого» позволила развить мотив «исцеления», используя женскую фантазию о «всемогущей вагине» (затруднительно подобрать какое-то другое выражение), способной приручить ветренного повесу/мрачного мизантропа и навсегда лишить его интереса к другим женщинам. Оно и понятно: запавшего в душу извращенца можно попытаться перевоспитать.

Насколько интересным может быть фильм о сексе, из которого (исключительно по коммерческим соображениям) изъят секс? С тем же успехом за экранизацию этой Порно-Золушки могла бы взяться студия Дисней – настолько это скромное зрелище. Упаковав подобострастные отчеты о фрикциях в пару-тройку компактных нарезок из шлепков и вздохов, режиссер Сэм Тейлор-Джонсон вынуждена накручивать хронометраж за счет чего-то другого. Но чего, если сюжет и диалоги строго регламентированы первоисточником, а вдохнуть в эту историю жизнь, переписав немного сценарий, – запрещено? Конфликт вращается вокруг договора, который героиня никак не решается подписать, и купированных постельных сцен. Да еще полгода как вышла «Нимфоманка», в которой Триер исчерпывающе высказался на тему сексуальных девиаций, обойдясь без многозначительных взглядов и элитаризации БДСМ-культуры. Не говоря уже о сериалах, заведомо превосходящих «Оттенки» по уровню откровенности. Тут не справился бы даже Спилберг.

Взаимодействие Дакоты Джонсон и Джейми Дорнана выражены в десятке абсолютно идентичных сцен с раздеванием и игрой в гляделки. За бред, который они вынуждены произносить («Ты девственница? Но как ты смогла?!!») становится так стыдно, как будто это твои родственники публично выставляют себя идиотами. Хотя надо сказать спасибо сценаристу за то, что внутренние монологи книжной Анастейши Стил не перекочевали на экран. Выражение несмываемого удивления на лице Дакоты придает паре сцен с «наказаниями» комичный оттенок - и сразу понимаешь, какой богатый комедийный потенциал у этой истории, и как жаль, что народная любовь в очередной раз не самым лучшим образом сказывается на результате, накладывая на студию и режиссера определенные обязательства. А какая бы была красота, возьмись за дело какой-нибудь Showtime. Но все не так плохо: смотреть фильм в миллион раз проще и приятнее, чем истязать глаза и сознание вульгарным текстом первоисточника. Еще один проблеск – это эмоциональный финал, удержавшийся от намеков на продолжение. А ведь оно будет.