Авриль

     Посвящается Helen. Моими устами передана её любовь к этому фильму… 

…есть горизонт, и я расстаюсь со всеми. 
Ибо за ним – оазисы и приливы, нездешнее небо, его неземные птицы.

Светлана Лаврентьева

     Только французам дано снимать так невинно-порочно и в то же время поэтично. Рождать, казалось бы, из ничего пасторальную зарисовку - чистую, светлую, прозрачную - и помещать в этот стеклянный релаксационный шар броуновскую начинку, заменяя послушно сыплющийся снег волнами прибоя, а благообразного снеговичка в полосатом шарфе ватагой отчаянных бунтарей. Кто-то выскажет предположение, что Жеральд Юсташ-Матьё реанкарнировал трио «вальсирующих» от Бертрана Блие, расширив его до квартета (и Миу-Миу в его картине – дополнительный реверанс киноклассике). Возможно, хотя фаллический дух хулиганского творения сильнее витает в короткометражке Юсташа-Матьё «Андалузская кошка» 2002 года. Из «Кошки» в полный метр перекочевали неискушённая круглая мордашка Софи Куинтон в католическом апостольнике, уцелевшая от моли шерстяная кофта и художественные манипуляции с красками и частями человеческого тела в качестве арт-объектов. Удостоверившись на практике в том, что монашеская униформа разительнее контрастирует с эпатажными поступками, режиссёр вторично использовал её, чтобы противопоставить условностям и рамкам свободу выбора. 
     Анжела-Авриль теперь уже не в голубом, а белом головном уборе должна выполнять предписанные послушницам задания. Что она и делает безропотно, ибо выросла здесь, и другая жизнь ей неизвестна. Из аскетичной атмосферы монастыря с его серыми стенами творческая натура девушки рвётся инстинктивно. В детстве она рисовала – по-своему, как видела и умела: оставляя отпечатки маленьких, запачканных землёй ладошек на развешанных после стирки простынях. Наказание монахинь приучило к порядку и скрытности. И, если бы не участливость одной из них, никогда бы, вероятно, не открылась перед воспитанницей простая истина: 

У тебя – два пути, а у жизни твоей – десять: 
погуляйте ещё, помашите с горы птицам…

(Евгения Изварина)

     В начальных кадрах фильма 22-хлетняя Авриль грунтует книжные страницы, замазывая печатные строки из священного писания белой краской. Она изобразит на них цветы. Чуть позже – силуэт молодого человека и летящих фламинго. Освобождаясь от собственных фобий, погрузится в наблюдение за уроками рисования у малышей и, с замирающим сердцем, – в морскую воду. А ещё немного погодя на свежевыбеленной стене монастырской часовни расцветут четыре «цветка», три из которых будут ярко-синими, а один – ализариновым, и это станет не знаком протеста, не иллюстрацией к притче о грехопадении, а возвращением к себе… 
     Подкупает то, как мягко и деликатно показывается режиссёром перерождение обладательницы весеннего имени. «Со мной вообще впервые в жизни что-то происходит!» - признаётся она. И постепенно разбавляет свой налаженный распорядок с постом и молитвами музыкой, юмором, песнями, танцами, первыми купанием и купальником, партией в карты, поцелуем и прочими земными радостями. А ведь поначалу их решительно отвергала. И на грозный приговор в адрес той, что явится из «забытого Богом места»: «Ты не принадлежишь небесам!» - просится ответ: кому-то надо принадлежать и дольнему миру, не правда ли?

Жизнь сочинит мимоходом 
ливень весенний – и в путь, 
жизнь – это ветер в сто обещаний 
невыполнимых и путь 
в сто дерзаний и поражений, 
и снова движенье, и ветер, и жизнь 
такая ласковая, если захочет.

(Андре Френо)

     Актёрская игра Николя Дювошеля, Клемана Сибони, Ришо Вола, Миу-Миу и Софи Куинтон – это, пожалуй, и не игра вовсе, а дружеские приватные посиделки, снимаемые для домашнего видео на память. Что до Софи Куинтон, то эта актриса слишком Женщина – вне зависимости от того, кого она играет: послушницу или героиню, вообразившую себя двойником Мэрилин Монро в более поздней киноленте того же Юсташа-Матьё под названием «Пупупиду». 
     Мне очень нравится тёплая непосредственность, с которой закадровый повествователь ведёт гостей по фабуле своей истории; то, как ненадуманно передано настроение встречи Авриль с братом или распевание песни на голоса, как тонка и профессиональна операторская работа Оурилиена Дево. Например, в момент, когда камера «переводит взгляд» с глаз Авриль, наблюдающей за кинохроникой летнего отдыха брата, на глаза Давида и обратно, подсматривая за жадно впитывающей неизведанное девушкой и пониманием её состояния родной, недавно обретённой душой. Или панорамный вид на берегу: две фигуры спиной к зрителю - черноволосая и в белоснежном платке - на фоне нежно-голубого моря и бесконечного горизонта. Идиллическое раздолье облекает неторопливостью их важный разговор, хранит приватность беседы… Невероятно чарующа финальная песня - дождитесь, не выключайте проигрыватель! - «Luna de Abril» («Луна в апреле»), которую исполняет испанская певица Мария Долорес Прадера… 
     И пусть в сценарии фильма много наивности, а иной раз – пафоса, пусть прекраснодушен и терпелив без меры весь в наколках Пьер, а укладывающая свою прическу волосок к волоску настоятельница творит во вверенном ей монастыре инквизиторский средневековый произвол, это не портит впечатления от картины в целом. Наоборот, символические похороны прошлого и личных вещей под крестами с именами монахинь и доброта первого встречного наполняют тебя верой. Верой в человека.