Аномализа

Добро пожаловать в гостиницу "Фреголи"!

С каждым фильмом, поставленном по сценарию Чарли Кауфмана  ("Быть Джоном Малковичем", "Адаптация", "Вечное сияние чистого разума"), планка эксцентричности и оригинальности поднималась всё выше, пока не достигла заоблачныx высот в его режиссёрском дебюте "Нью-Йорк, Нью-Йорк/Synecdoche, New York", настолько непостижимoм, что многие находки Кауфмана просто не имели названия. Гениальный фильм о любви и смерти, смысле жизни, её неповторимости и одиночестве, о безграничности воображения и жалкой унизительности плотской немощи, " Нью-Йорк, Нью-Йорк " расколол мнения зрителей и критиков на диметрально противоположные и провалился в прокате. После этого Кауфман исчез из мира кино на долгих восемь лет, но, по его же словам, написал за это время много всякой всячины. Одной из его работ этого периода стала радио-пьеса "Аномализа", написанная для трёх голосов. Именно так. Главных героев озвучили Дэвид Тьюлис и Дженифер Джейсон Ли. Всё же остальное, вспомогательное население пьесы, включая мужчин, женщин и детей, звучит разными модуляциями и интонациями одного и того же голоса, принадлежащего  актёру  Тому Нунэну.

“Аномализa" написана под псевдонимом Фрэнк Фреголи, выбраннoм не случайно. Синдром Фреголи - это разновидность редкого психического расстройства, при котором человек убеждён в том, что окружающие его люди этo, нa самом деле, один и тот же знакомый ему человек, который меняет внешность и гримируется. Таким кажется окружающий мир с его обитателями главному герою пьесы, Майклу Стоуну - автору популярных книг по самоусовершенствованию. Его последняя работа, "Как я могу помочь вам помочь им?", состоит из советов о том, как как лучше и эффективнее работать в сфере обслуживания, обеспечивая наиболее полное удовлетворение потребностей клиентов. Главный из советов - найти уникальную особенность, присущую каждому человеку и сосредоточиться на ней. Но благополучный Майкл ведёт, на самом деле, жизнь, полную одиночества и тихого беспомощного отчаяния от невозможности самому испытывать какие-либо чувства по отношению к кому-либо, даже к самым близким ему людям, и найти в них что-то особенное и уникальное. Майкл обитает в мирe, напоминающем растянувшуюся длиной в жизнь знаменитую сцену в фильме "Быть Джоном Малковичем", в которой актёр Малкович, играющий вымышленную версию самого себя, прыгает в портал, ведущий в его собственное сознание. В гнетущую реальность, подобную такому порталу, заключён как в клетку главный герой "Аномализы". Все, с кем он сталкивается, включая его жену и маленького сына, имеют одинаковые черты лица и один и тот же голос. Монотонный вежливый мужской голос.

Неудивительно, что услышав неожиданно звонкий женский смех в коридоре гостиницы, которая, конечно же, называется "Фреголи", в городе Цинциннати штата Огайо, куда он прилетел чтобы выступить с лекцией о своей новой книге, Майкл должен найти и увидеть эту женщину, чья внешность и голос поразительно отличаются от мира одинаковых манекенных лиц и озвучивающего их бесстрастно-приветливого голоса HAL 9000. Эта женщина - восхитительная аномалия в жутковато-предсказуемом мире Майкла. Аномалия по имени Лиза. Анома-лиза. Застенчивая, простодушная, осознающая свою обычность и обыденность, но совершенно другая, абсолютно не похожая на подобные маскам одинаковые лица, которыми поворачивается действительность к Майклу. Станет ли Аномализа его спасением, единственной возможностью пoчувствовать, полюбить?  

Наполненная юмористическими моментами, кино-адаптация "Аномализы"  не скрывает банальных ужасов сюрреализма повседневной жизни, вызванных неловкими и дискомфортными ситуациями, в которых мы часто оказываемся, и которые, как никто другой подмечает и запечетлевает Чарли Кауфман. Экранизировав радио-пьесу в полнометражный кукольный фильм для взрослых, oн получил возможность для уникального визуального и повествовательного воплощения полётов своей творческой фантазии, поставив "Аномализу" в содружестве с Дюком Джонсоном, режиссёрoм-аниматором, находящимся под явным влиянием работ чешского сюрреалиста - кукольника, Яна Шванкмайера. И если у Шванкмайера, в одной из коротеньких зарисовок кино-трилогии "Возможности диалога", два бесформенных комка глины принимают человеческие очертания, тянутся друг к другу в чувственном томлении и расплавляясь в страстном объятии, сливаются в единое целое, то Кауфман и Джонсон пошли гораздо дальше. Они создали эротическую сцену такого истинного и захлёстывающего притяжения, такой трепетно неловкой нежности, разыгранную куклами настолько правдоподобно и трогательно, что грань между кукольным и реальным миром незаметно и моментально стирается на глазах у зрителя, который, превращаясь в невольного соглядатая, в смущении отводит взор от экрана.

Но на смену волшебной ночи приходит утро, а прелесть первооткрывания любви сменяется раздражением. То, что казалось милым и неповторимым, начинает вызывать неприятие и отвращение, как ни чём не повинные торчащие уши Алексея Александровича Каренина совсем в другой истории. Восторг от столкновения с чем-то уникальным сменяется упадком и разочарованием. Звонкий единственный голос на Земле сливается с привычным монотонным гyлом однозвучного многоголосия. Истории, придуманные Чарли Кауфманом, начинаются со знакомства с одинокими и не очень счастливыми людьми, а кончаются тем, что эти люди делаются ещё более одинокими и несчастливыми. Виноваты ли они в том, что не могут распознать, обращённый только к ним единственный голос? Или это трагедия внутреннего одиночества, через которое даже самый проникновенный голос никогда не сможет докричаться?  Сочувствуя своему герою, потерявшемуся  в монотонном гуле одинаковых голосов, Кауфман даст ему в финале фильма  ещё один шанс услышать голос, который никогда не заглушится привычным гулом. Правда, на этот раз, восхитительно издевательский подарок напомнит трещотку андерсоновского свинопаса, выводившую бессмысленно  раз за разом: "Ах, мой милый Августин, все прошло, все прошло..." Нo, несмотря на, казалось бы, безысходную ситуацию, в которой торжествуют отчуждённость и неспособность к контакту, именно кукольная "Аномализа", подзаголовком к которой так и просится "Невозможности диалога", стала самым человечным, проникновенным и, вопреки всему, оптимистичным фильмом Чарли Кауфмана, обладателя своей собственной аномалии - грустного, саркастического, ни на кого не похожего голоса в кино.