Русский ковчег

Александр Сокуров - особенная персона нашего времени и нашего кино. Режиссер, оператор, художник, философ. Печальный философ. Если вы посмотрите внушительный список его киноработ, то сразу заметите наиболее часто встречающееся слово – элегия. Элегия (др. греч. ἐλεγεία ) -  поэтический жанр, проникнутый грустью и печалью. Запрещаемый и преследуемый со своих студенческих времен, он, тем не менее, упорно шел своим путем и снимал один за другим свои авторские фильмы (документальные и игровые),  получая множество призов на отечественных и международных  кинофестивалях.  Александр  Сокуров родился в Сибири. В деревне, которая была позднее затоплена во время строительства Иркутской ГЭС.  Отсюда понятны его мотивы о вселенском потопе, который грозит поглотить его Родину. Эта мысль отчетливо прозвучит в финале его фильма «Русский ковчег», который был выпущен в 2002 году к 300-летию любимого города - Санкт-Петербурга.  Ковчег, наполненный сокровищами мировой культуры и переполненный исключительно «чистой» публикой, неторопливо плывет себе через столетия, не подозревая, насколько далек спасительный Арарат.

Два с небольшим столетия Россия пыталась стать европейской страной. Попытка не совсем удалась, к сожалению. Вернее, не удалась вовсе. Царь Петр в юности проехался по Европе, насмотрелся тамошних чудес и принялся перестраивать Россию на голландский манер, используя рабский труд крепостных и жестокие тоталитарные методы. Витрина русского европеизма – город  Санкт- Петербург -  получилась на диво хороша. Однако она так и оставалась крошечной точкой на северо-западе Российской империи, которая все росла и прирастала за счет завоевания все новых и новых (азиатских, в основном), территорий. Не забыты также еще были  методы трехсотлетнего ордынского управления. Таким образом, европейский лоск довольно быстро сошел на нет после октябрьского переворота 1917 года, вожди которого по-быстрому вернулись в старую столицу – Москву и там окопались за высокими стенами древнего Кремля. Ту самую Москву и тот самый Кремль, которую люто ненавидел Петр, где он с детства пережил ужас дворцовых интриг и переворотов.   Россия-СССР-Россия вернулась на свой исконный особенный путь.

Вспомните столицы многих европейских государств. Уже много веков их правители: короли, императоры, президенты занимают столичные резиденции, совсем не похожие на средневековые крепости. В Париже из мрачного замка на острове Ситэ короли давно перебрались в более просторный Лувр. Лондонский Тауэр еще раньше освободили под арсенал, хранилище казны…и тюрьму! Венский Хофбург также не был окружен высоченными стенами. В Мадриде Паласио Ориенте давно уже служит музеем. В Копенгагене, в Осло, в Стокгольме королевские дворцы имеют вполне партикулярный облик. Правда, все эти городские резиденции использовались в основном для официальных церемоний, а жить монархи предпочитали в загородных усадьбах – в Кенсингтоне, Гринвиче, Фонтенбло, Версале, Щёнбрунне, Аранхуэсе и т.д. Петр Великий заметил эту тенденцию и сотворил не только новую столицу на Неве, но и Петергоф на взморье, а затем возникли Царское село, Гатчина, Ораниенбаум и Павловск. Строительство Зимнего дворца по проекту Бартоломео  Растрелли было закончено в 1762 году.  Это было уже пятое здание на этом месте. Собственно, нынешний музей – Государственный Эрмитаж, занимает пять домов на Дворцовой набережной и не так давно расширился за счет полукруглого здания Генерального штаба,  который был возведен по проекту Карло Росси.

В экскурсию по музею Эрмитаж  зритель отправляется в компании двух спутников. Это невидимый автор фильма (Александр Сокуров), голос которого (не всегда отчетливо) мы слышим, и странный – суетливый и назойливый господин в черном (Сергей Дрейден). Как видно, иностранец, хотя он и сам себе удивляется, что говорит и понимает по-русски. Совсем как булгаковский Воланд, прибыл в Петербург прямиком из XIX века около часа назад. Так и есть – француз, более того – маркиз. Знаменитый писатель,  путешественник и дипломат начала XIX  века Астольф де Кюстин. Французский аристократ, чьи предки, отец и дед, были обезглавлены во время тамошней революции. Маркиз де Кюстин однажды даже получил аудиенцию у императора Николая I.

Он написал и издал затем в 1842 году в Брюсселе книгу о своем посещении России. Книга эта «Россия в 1839 году» вызвала сильное неудовольствие в официальных кругах Империи. Именно он первым назвал Россию - тюрьмой народов. Позднее это повторил Ленин.  Распространение книги в стране было под запретом, зато была предпринята экстренная PR-компания по обелению имиджа России и по дискредитации автора книги. Русские дипломаты и публицисты за рубежом:  Яков Тургенев, Николай Греч, Федор Тютчев обязаны были оперативно отреагировать. «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить: У ней особенная стать – В Россию можно только верить» - понятно, по какому случаю написаны эти строки.

Де Кюстин в фильме любознателен и даже настырен и, как рыба в воде, лучше всего чувствует себя в своем времени. Даже надеется встретить кое-кого из старых знакомых и упоенно танцует на придворном балу.  Об  искусстве, об архитектуре он рассуждает много и со знанием дела и справедливо замечает, что русские мастера чрезвычайно умело копируют западные образцы.  О ХХ веке он, естественно, не знает ничего. Маркиз удивлен, что по залам Эрмитажа прогуливаются простолюдины, к тому же странно одетые. Сокуров ему втолковывает, что последний император отрекся, а потом случилась революция. «Наш революционный Конвент правил почти 80 лет, и это было ужасно!». Де Кюстин понимающе кивает. «А затем наш город попал в страшную блокаду во время войны». «Войны с кем?» - «С Германией». Маркиз в недоумении, ведь в его времени такой страны не существовало.

За время экскурсии «с погружением» мы мельком увидим и самого работягу Петра Великого, распекающего и свою жену Екатерину, и какого-то проштрафившегося вельможу. И другую Екатерину, тоже Великую, и императора Николая Павловича, принимающего послов из Персии, и всю семью последнего императора Николая Александровича за обедом. Несколько раз промелькнет невысокого роста смуглый господин с бакенбардами в узком камер-юнкерском мундире. «Это же сам Пушкин!» - благоговейно выдохнет Сокуров. «Пушкин? Да я что–то читал его, по-французски. Ничего особенного». Так через десятилетия и века переходят из зала в зал наши странники во времени, встречают даже трех директоров Эрмитажа: Иосифа Орбели, Бориса Пиотровского и его сына Михаила Борисовича (камео).

Но, конечно же, нельзя не сказать об уникальном художественном эксперименте, который Сокуров блестяще осуществил в этом фильме. За более чем столетие существования кинематографа,  режиссеры, стремясь к динамике и острым эффектам, развивали искусство монтажа, то есть склейке кусков из нарезанной на фрагменты пленки. Извините, за то, что в этом абзаце я утомлю вас обилием цифр. Фильм «Русский ковчег» хронометражем в 1 час 27 минут 12 секунд, снят без единой склейки именно за 1 час 27  минут 12 секунд 21 декабря 2001 года. В работе было занято 800 артистов и участников массовки. Потребовалось 7 месяцев репетиций, более тысячи исторических костюмов.  Надо было расставить аппаратуру освещения по всему маршруту так, чтобы она была незаметна при съемке. Камера с оборудованием для стабилизации весом в 35 килограмм. Немецкий оператор Тильман Бюттнер (Беги, Лола, беги!) проделал путь по залам и лестницам, не отрываясь от визира и монитора,  в 1,5 километра. Непрерывная съемка удалась только с третьей попытки. Разумеется, такое стало возможным только с появлением цифровой видеозаписи HD, ибо менять бобины кинопленки для подобного проекта дело нереальное.

Но всем известно - нет пророка в своем отечестве! Этот самый грандиозный,  красивый и простой из фильмов Сокурова на родине удостоился весьма кислой критики и шел всего в двух кинотеатрах. Зато с большим успехом прокатывался по Европе и, особенно, по Северной Америке, что беспрецедентно для иностранного, тем более,  для арт-хаусного кино. «Одна из наиболее последовательно воплощенных идей, которые мне довелось видеть на экране. Если в кино временами есть нечто от сновидения, то каждая монтажная склейка означает пробуждение. «Русский ковчег» погружает в грезу, которая длится века» - писал критик Роджер Эберт. «Фильм представляет собой шедевр киноинженерии хотя бы в чисто организационном плане – как обеспечить беспрерывное движение камеры, диалог между фигурами на первом плане и переток принаряженной массовки, не рассчитывая на помощь монтажа?» - Дейв Кер. «Головокружительный танец под музыку времени… полный озорных анахронизмов и хронологических сдвигов» - Джим Хоберман.

«Русский ковчег – это замкнутый мир. Искусство – мир замкнутый, Эрмитаж – мир замкнутый. У людей в «Ковчеге» нет никакого выхода, потому что и у России нет иного выхода, кроме опоры на искусство», - Александр Сокуров. Финальный же кадр, с приоткрытой дверью в студеный сумрак за пределами ярко освещенного дворца, вызывает невольную дрожь тревоги. Этот прекрасный, огромный, позолоченный ковчег неуклонно движется к своему гибельному крушению. «Настанет русский 1793 год; господство террора этих полуазиатских крепостных будет невиданным в истории…» Кто же высказал это пророчество? Основоположник научного социализма – Карл Маркс!