Джон Бэрримор

Американский актер.

КиноПоиск: https://www.kinopoisk.ru/name/127432
IMDb: http://www.imdb.com/name/nm0000858

Легенда американского театра, знаменитый исполнитель шекспировских ролей на сцене, младший в актёрской династии Бэрриморов, он вошёл в историю, вслед за английским актером Кином, ещё и как олицетворение формулы «гений и беспутство».

Родившись в театральной семье, Джон изучал изящные искусства в Париже, мечтал стать художником или, на худой конец, журналистом. Но семейная традиция взяла верх и двадцати с лишним лет от роду, в 1903 году, он пришёл в «храм Мельпомены». Благородная, мужественная красота, статность, изящество вкупе с несомненным талантом позволили молодому человеку быстро выдвинуться.

Год спустя Бэрримор уже дебютировал на Бродвее в пьесе «Рад этому». Обладая острым чувством юмора, он в 10-е годы широко выступал в комедиях «романтического толка»: «Охотник за состоянием», «Муж наполовину», «Принцесса Зим-Зим», «Верь мне, Ксантиппа» и скоро стал ведущим в этом необычном амплуа.

В кино начал сниматься в 1913 году, сначала — в экранизациях своих театральных спектаклей («Американский гражданин», 1913; «Диктатор», 1918; «Втихаря», 1918), а потом и в комических двухчастевках: «Вы масон?» (1915), «Почти король» (1916), «Потерянный жених» (1917). Представление о них может дать последний фильм, где Бэрримора бьет по голове какой-то бродяга и он, лишившись памяти, присоединяется к гангстерам, грабящим квартиру его невесты. Еще один удар по тому же месту возвращает героя в исходное состояние в самый критический момент. Неудивительно, что в подобных «киноэскападах» Джон видел лишь средство получения дополнительных заработков, которые всегда ему были крайне нужны: спиртное и женщины требовали денег.

Главной же оставалась для него работа в театре: в 10-е годы он сыграл там в «Воскресении» Л.Н. Толстого, «Правосудии» Дж. Толсуорси, стал знаменитым Ричардом Ш и незабываемым Гамлетом. Участвовал он и в пьесе своей второй жены Мишель Стрэндж «Свет луны». 20-е годы в кино знаменовались шумным успехом Джона в «Докторе Джекиле и мистере Хайде» (1920), образом великого детектива в «Шерлоке Холмсе» (1922) и капитаном Ахавом из «Моби Дика», который на экране окрестили «Морским чудовищем» (1926). Мелвилловский сюжет дополнили в нём любовной историей, против которой Бэрримор вначале яростно возражал, но потом этот экранный роман перерос в жизненный и Долорес Костелло стала третьей женой актера. Искренность и сила чувства, проявленные здесь, принесли актеру славу «великого любовника».

Однако следующие две картины: «Дон Жуан» (1926) и «Когда мужчина любит» (1927, экранизация «Манон Леско») были встречены прессой и публикой довольно холодно. Вероятно, актёр был слишком глубок для требовавшейся трактовки этих классических произведений в «духе Дугласа Фэрбенкса», то, что было естественным у того, у Бэрримора выглядело искусственным.

Хорошо поставленный, богатый обертонами, «театральный» голос позволил актёру благополучно миновать барьер звукового кино. Но в 30-е годы он уже использовал в основном наработанный багаж. Так, в «Зрелище зрелищ» (1929) он декламировал прославивший его знаменитый монолог из «Ричарда Ш» «Зима тревоги нашей...»; в комедии «Человек из Бленкли» (1930) играл английского лорда; снова предстал капитаном Ахавом в «Моби Дике» (1930), был знаменитым гипнотизером в «Свенгали» (1931). В «Распутине и императрице» (1932) Бэрриморы снялись все втроем: брат Лайонел играл Распутина, сестра Этель — царицу, а Джон — Феликса Юсупова. Кончилось все это шумным скандалом. Семейство князя начало процесс о клевете и выиграло его. Студии пришлось заплатить 25 тысяч долларов плюс огромные судебные издержки...

В «Обеде в восемь» (1933) Бэрримор исполнил близкую ему роль: стареющего знаменитого актера, пьяницу, теряющего себя. В жизни эта страсть к горячительным напиткам действовала на него все более губительно. Слабела память и приходилось всюду раскладывать суфлёрские карточки. Джон начал часто опаздывать на съёмки, а иногда и вообще не появлялся. Но поскольку его известность все ещё была велика, эти провинности пока сходили ему с рук.

В середине 30-х, когда в Голливуде возникла мода на престижные, прежде всего шекспировские, картины, Д. Селзник даже попробовал его на Гамлета. Но результат оказался печальным: следы разгульной жизни уже отпечатались на лице великого трагика. Правда, Бэрримору дали одну из второплановых ролей в «Ромео и Джульетте» (1936) — такого рода экранная продукция требовала известных в театральном мире имен. Съемки же его в «Даме с камелиями» в том же году вообще не состоялись: актёр попал в больницу для алкоголиков.

После возвращения оттуда на главные роли он претендовать не мог — только второстепенные, да и то в фильмах класса «Б». Снимался в детективной серии «Бульдог Драммонд», сыграл небольшую роль Луи XV в «Марии Антуанетте»(1938), старого профессора в «Держите эту студентку» (1938). Не лучше обстояло дело и в театре. Он появлялся на сцене в ужасной пьесе «Мои дорогие дети» вместе со своей четвёртой женой Эллен Барри. Во время гастролей в Чикаго и Нью-Йорке публика приходила главным образом для того, чтобы посмотреть на позор некогда великого мастера: он забывал текст, порол отсебятину, падал на сцене. Бэрримор и сам понимал всю глубину собственной деградации, ибо в 1940-м спародировал себя в фильме «Великий профиль», а затем повторил это ещё раз в «Партнерах по игре» (1942). Вскоре актёр умер: на похороны пришлось собирать деньги, ибо в доме не было ни цента.

За полвека, прошедшие после смерти Бэрримора, вся эта «проза жизни» отошла на второй план. И в истории американского искусства Джон Бэрримор остался подлинной вершиной, пусть и «разбившейся о быт». Недаром первый биограф актёра Джин Фаулер назвал книгу о нём прощальными словами Горацио, обращёнными к только что скончавшемуся Гамлету: «Спи, милый принц...».