костюмами… Да, Боже ты мой, — его Бюсси в исполнении Домогарова — эталонен! И то же самое можно сказать о Шико в исполнении Алексея Горбунова и Горанфло в исполнении Владимира Долинского. Исполнить лучше эти роли просто невозможно. Если у вас есть желание поспорить — сперва посмотрите. Это настолько же эталонно, насколько эталонны наши Шерлок Холмс и доктор Ватсон.

Словом, я был обнадёжен предыдущими удачами Сергея Викторовича. Я не был настроен скептически. Я не ожидал какого-то отвратительного зрелища, нагло выдающего себя за кино про моих героев детства.

Я вообще многого не ожидал.

А зря.

Реальность нашего культурного пространства не ведает пощады к такому прекраснодушию.

…В фильме нет ни намёка на любимый нами жанр «государственной бюджетерии». То есть следов воровства. Сделано всё на совесть — костюмы, боевые сцены, спецэффекты. Всё качественное и добротное. Нет ни следа неуважения к зрителю, к которому мы, увы, уже настолько привыкли. Сказать, что Жигунов где-то недоработал, схалтурил, итаксойдётничал, — оскорбительно солгать. Фильм сделан со всем уважением. Серьёзно так сделан.

И вот тут-то и начинаются странные чудеса.

Дело в том, что Сергей Викторович — серьёзный и честный мужчина, который снимал серьёзный и честный фильм про трёх мушкетёров. А так к именно этому конкретному произведению Дюма относиться никак нельзя. Это самое несерьёзное, самое хулиганское его произведение, в котором он перевернул всё с ног на голову — чёрное и белое, правду и ложь, вывернул наизнанку историю Франции, но не со зла, как какой-нибудь Резун-Суворов, или Марк Солонин, или Борис Соколов, а просто по приколу, из авантюризма и веселья, которым он так щедро наделил и своего героя — Д’Артаньяна.

И вот из-за серьёзного отношения Сергея Викторовича на экран прямо сквозь Дюма начала прорываться историческая правда с вкраплениями дежавю из современной московской жизни.

Начнём с самого Д’Артаньяна.

Скажите, вам нравятся эти замечательные смуглые орлиноносые парни в красных мокасинах и бейсболках с надписью FBI на московских улицах? Ну, те самые, которые совершенно не умеют себя вести и не могут упустить ни одной возможности встрять некстати, найти неприятностей, учинить драку. Ну, это те самые, которые щиплют девушек и задираются к парням, чтобы доказать себе и окружающим свою маскулинность. Ну, да. Ну, те самые.

Если не нравятся, то вам и этот Д’Артаньян не понравится точно. Потому что у него полный набор, включая бессмысленную лыбу и исключая мокасины и бейсболку.

И когда работник спецслужбы Франции граф Рошфор вламывает молодому и борзому человеку люлей, вы обнаруживаете, что полностью не в состоянии даже посочувствовать. Потому что Александру Дюма это всё шуточки, а для нас это всё — припёкшая реальность, данная в ежедневных ощущениях.

Дальше — больше. Строго в соответствии с канонами времяпрепровождения каукказских красаучикоу у Москуе наш гасконец встречает золотую молодёжь — содержанта Портоса, развратника Арамиса, агрессивного и самовлюблённого Атоса — и вступает с ними в конфликт. У Дюма — это смешно и симпатично. Зрением москвича начала двадцать первого века — не смешно и не симпатично ни на грамм.

Во время дуэли, естественно, запрещённой законами государства Франция, на которые наши золотые молодые люди и горец кладут свои европейские болты, а дуэль в нашем времени заменилась бы на перестрелку из травматов в увеселительном ночном заведении, главные герои подвергаются внезапному визиту правоохранительных органов того времени — гвардейцев кардинала. В обязанности гвардейцев входит следить за общественным порядком, в частности, не позволять дворянским сынкам выпускать друг другу кишки. Золотая молодёжь — Атос, Портос, Д’Артаньян и Арамис — возмущена полицейским произволом. Из человеческого достоинства она моментально заключает перемирие и нападает на сотрудников правоохранительных органов, убивая, раня и калеча.

У Дюма это смешно и благородно. Москвич двадцать первого века смотрит на экран и бормочет сакраментальное про то, что Сталина на них нет.

А Сталин в картине есть, и это — кардинал Ришелье в исполнении актёра Василия Ланового.

Кардинал Ришелье в средневековой Франции занят сталинизмом — ведёт деятельность внешней разведки, контрразведки, реформирует государство, душит оппозицию, посылает посольство в Россию, воюет с родовой аристократией (то есть репрессирует Цвет Нации) и занимается прочими никому не интересными и скучными вещами, которые должны позднее сделать Францию сверхдержавой того времени.

Гвардейцы кардинала, кстати, появляются во Франции после того, как кардинал Ришелье раскрыл заговор знати против короля, одним из пунктов плана которого было убийство кардинала.

Совсем другое дело королевский двор. Там все подряд — яркие неповторимые личности, занятые, как свойственно ярким неповторимым личностям, исключительно собой.

Анна Австрийская в исполнении Фрейндлих — трогательная, ранимая и слабая женщина, находящаяся в заложницах у суровых нравов старой Европы. Анна Австрийская в исполнении Мироновой — знойная женщина, мечта поэта. Мягко говоря. Констанция Бонасье — типичная узнаваемая до дрожи московская замужняя шалава из тех, что в постели заняты исключительно рассказами о том, какой их муж скучное ничтожество, и заткнуть их можно, только доведя до оргазма, но и то — минут на пять, а дальше опять начнутся самооправдания.

Король — блондин, и этим всё сказано.

Словом, во всём фильме нет никого, кто был бы занят служением своей стране, кроме Рошфора, Миледи и Ришелье. Даже Бэкингем этим не занят.

Когда Ришелье и Бэкингем тайно встречаются в последней части фильма, Ришелье говорит Бэкингему:

— Но политик вашего уровня не может позволить себе что-то, противоречащее интересам его страны.

На что Бэкингем с узнаваемой ноткой отечественных креаклов режет правду-матку:

— Политик моего уровня может позволить себе всё что угодно.

Это он, собственно, о войне, начатой между Англией и Францией, чтобы прикрыть его попытку адюльтера с королевой Франции. Это помимо растраты государственных денег и ловли еврейских ювелиров по всему Лондону.

Когда Фельтон закалывает государственного деятеля Бэкингема, возникает такое чувство, что это шанс англичанам отдохнуть.

Четвёрка же мушкетёров, ведомая желанием юного Д’Артаньяна добраться до прелестей г-жи Бонасье, обслуживает весь этот высокосветный промискуитет в ущерб интересам Франции и французского народа.

Где-то к концу возникает отчётливое желание, чтобы кардинал Ришелье надел советский френч, наклеил усы и сел бы в боевой треножник, чтобы давить троцкистскую гадину. Потому что хочется победы Добра, а Добро — это Ришелье, а не эта бессмысленная тусня развратников, алкашей и турбопубертатных юношей. К сожалению, не сбывается.

Вообще весь фильм не оставляет ощущение, что режиссёр с огромным удивлением смотрит на то, что у него выходит из предполагаемого приключенческого фильма.

А выходит совершенно случайно получившийся рассказ о нас, попавших во Францию времён Д’Артаньяна. Это — единственное, что может быть интересно в этом фильме человеку, созревшему интеллектуально.

Фильм может быть рекомендован к просмотру людям, которые хотят понять, насколько они повзрослели.

Сергею Викторовичу Жигунову хочется пожелать ни в коем случае не сдаваться и жать дальше — до победы и успеха. Они обязательно ещё будут.