слезинка перед вами...» - реальный комментарий к «Гладиатору» на «КиноКопилке».  

Благородство и мораль - церемонии и сантименты в мире торгово-денежных обращений, в котором голый PR, прилагаемый к коммерческому обороту, творит с синефилами странные вещи. Зрители современного кино, цепко припавши ко дню сегодняшнему, взахлёб пьют его воспаленными устами из мутной реки Реальности. Реки, по которой грядущее крадётся к нам, как тать, поднимая со дна ил и песок. И только лишь некоторые, почувствовав в речной воде привкус тины и песка, вспоминают вдруг о том кино, которое снимали раньше…

После первого просмотра «Гладиатора» Ридли Скотта зрители впадают в состояние полного фалломорфирования*. «Неужели кино может быть таким?! Как?! Как режиссёру удалось превратить нас, измазанных с ног до головы серостью бытовухи и принципами хатоскрайности**, в чистых и светлых, обретших давно забытое?».

Конечно, будут и те, которые воскликнут, мол, «Гладиатор» - это не «Храброе сердце». Да, Ридли Скотт действительно не Мэл Гибсон. Но это не помешало ему собрать шотландских статистов, которые участвовали в съёмках «Храброго сердца» и запустить их в батальные сцены, одев в костюмы варваров. И прописать роль Максимуса для Мэла Гибсона. Впрочем, Гибсон отказался. Видимо, как раз по причине того, что Ридли Скотт – это не Мэл Гибсон. И тогда в образе Гладиатора появился Рассел Кроу. В формате «В 3:10 на Юму Колизей».

В «Гладиаторе» всё на грани предела. Предела эмоций и чувств, зрелищности и костюмированности, актёрской игры и мощи батальных сцен. Предела ёмкости и лаконичности, эффектности и патетики, мечты и надежды. На пределе скоростей режиссёрской колесницы, летящей по лезвию трассы «Чужой» - «Исход». Великой Колесницы «Прометей», на заднем сидении которой под присмотром того, кто их бережёт, спят Тельма и Луиза.

В «Гладиаторе» всё на грани фола. Фола лубочности, размеров Колизея, схематичности. Фола историчности фактов, метафоричности схватки Добра и Зла, превращения Нарцисса в Милосердного и пурпурного цвета в синий. Фола рубящих ударов меча марки «гладиус», плюшевости ми-ми-ми, пафоса и «ухода в закат»…

Именно предел и фол делают картину Скотта Настоящим Рок-н-роллом. В ней даже есть исполнитель, который – по законам Рок-н-ролла – преждевременно уходит из жизни из-за выпивки. Оливер Рид, снявшийся роли Проксимо, скончался в самый разгар съёмок от сердечного приступа в баре, предварительно выпив три бутылки ямайского рома, восемь бутылок немецкого пива и множество стопок шотландского виски.

Кстати, Рассел Кроу, исполнитель роли Максимуса, тоже родом из Рок-н-ролла! Это могут подтвердить «30 Odd Foot of Grunts»***. А впервые Кроу прикоснулся к Рок-н-роллу в 14 лет. С группой, которая называлась «Римские забавы». Так будущее, прищурившись, как Клинт Иствуд, вкапывало у жизненной тропы подростка Рассела указатель ««Летающий кувшин» (Окленд) – Колизей (Рим), 22 года»…

«Гладиатор» из тех фильмов, после просмотра которых, как правило, и начинается увлечение кинематографом. Картина Ридли Скотта действительно подлежит обязательному просмотру – пусть даже и проблемы негров шерифа не… древних римлян вам глубоко чужды! Дело в том, что история о великом полководце, который в результате интриг стал гладиатором-рабом, наполняет душу и сознание зрителей особенными чувствами. Зрители прикасаются к тем временам, в которых духовная связь с обществом выражалась в понятиях Чести и Достоинства. «К сожалению, мы не выбираем смерть. Но мы можем встретить её достойно – чтобы нас запомнили как мужчин». «Гладиатор» напоминает зрителям о времени, когда показателем достоинства являлось и отношение к достоинству другого. О времени, в котором тот, кто не уважал достоинство другого, оскорблял не только чужое, но и своё собственное достоинство.

«Гладиатором» нельзя пресытиться. Он раз за разом рождает сопереживание главному герою такой силы, что аж белеют костяшки на кулаках.

Костяшки белеют всё сильнее и сильнее, рождая непреодолимое желание быть таким, как Максимус. И большая заслуга в этом оператора картины Джона Мэтисона, который с первых минут погружает зрителя в атмосферу древнего мира и не даёт выбраться из неё до самых титров.

Большая заслуга в этом и неповторимого дудука Дживана Гаспаряна в частности и удивительной музыки Ханса Циммера в целом. Той музыки, от которой душа парит на недосягаемой высоте…

А ещё фильм Ридли Скотта о возвращении домой.

Прошлой ночью я видел сон. Зал кинотеатра, яркий свет. Свободных мест нет, зрители стоят даже в проходах между рядами. Вот только странное дело: на лицах зрителей – одинаковые серые маски. Вдруг какая-та суета на входе в зал и возгласы «Смотрите! Ридли Скотт!», «О, да здесь и Мел Гибсон!», «Глядите-ка - Петер Флинт!». Гаснет свет и на полотне экрана появляются Максимус, Уильям Уоллес и Арн Магнуссон. В глубине экрана виднеется силуэт, в очертаниях которого угадывается Михаил Боярский. С криками «Канальи! Тысяча чертей!» силуэт устремляется к троице. В этот момент со зрителей спадают маски. Их лица становятся разные, «честные, хорошие»****…

P. S.

«И в груди - искры электричества. Шапки в снег - и рваните звонче. Свистопляс! - славное язычество…»****

___________________________________________ 

* - от греч. Φαλλός — «фаллос» и греч. μορφή — «форма».

** - неологизм от поговорки «Моя хата с краю – ничего не знаю».

*** - «30 пехотинцев, шагающих не в ногу», рок-группа Рассела Кроу.

**** - Александр Башлачёв, «Время колокольчиков».