Муж изменяет жене. Жена подозревает, потом убеждается и, естественно, решает отомстить. Подать на развод? Изменить в ответ? Отрезать член! Это отнюдь не сентиментальный поклон в сторону Нагисы Осимы: представители мужского пола будут смотреть данный фильм как футболисты, стоящие в "стенке" во время опасного штрафного удара (у мяча Роберто Карлос современного кинематографа, некогда засунувший рыболовные крючки во влагалище одной из своих героинь) — никакого возбуждающего эротизма, лишь аффективные переживания. Не будет даже

постмодернистского пиршества. Осирис и Сет? Уран и Крон? Фаллос имеет не меньше культурно-мифологических коннотаций, чем, скажем, вода, поэтому искать здесь какой-либо подтекст как минимум нецелесообразно. Будет отрезан именно фаллос: не стрелка антропоцентрического компаса; не инструмент патриархальной власти; не направление в развитии восточной культуры, а, извините, хер, смиритесь с этим.

Ситуация усугубляется тем, что фаллоса лишается не муж, который, собственно, и провинился, а ребенок-подросток сей семейной пары, потому что жена чисто физически не справилась с супругом, после чего поняла, что самое страшное наказание — это чувство вины, возникающее, когда наблюдаешь за страданиями родного человека и понимаешь, что его мучения предназначались тебе.  Все эти события вмещаются в первые пять минут. То, что подавляющее большинство других авторов использовало бы в качестве эпилога и вывода, для Ким Ки Дука является лишь поводом для дальнейших рассуждений. Впрочем, развивая свою, пожалуй, самую гротескную шутку, автор умудряется вызывать диаметрально противоположные эмоции. Имеются очевидные драматургические недоработки в нюансах, связанные в основном с отсутствием диалогов/монологов.

Ярким примером является сцена, когда полицейские звонят в дверь, не представляются, не показывают никаких документов, не предъявляют обвинений, а просто нагло проходят в гостиную и арестовывают главного героя. Можно легко набросать несколько эпистолярных раскадровок, исправляющих ситуацию, например: полицейские звонят в дерь, cut to: отец открывает, cut to: сын сидит в гостиной, в помещение заходит отец в сопровождении полицейских, cut to: на сына надевают наручники, cut to: полицейский открывает дверь машины, сын садится на заднее сидение, cut to: отец наблюдает за скрывающейся за поворотом машиной. Монтаж при умелом обращении может оставлять вне хронометража нежелательные отрывки, сохраняя их в контексте, и Ким Ки Дук знает это лучше нас вместе взятых, но он торопится кончать. 

Также следует отметить сцену с изнасилованием, когда жертва только стонет, плачет и выкрикивает междометия. Насильник, да зажми ты ей рот, пусть будет естественней! Про нож в трапециевидной мышце и вовсе молчу, уровень пафоса неоправданно зашкаливает. С другой стороны, Дук снимает свой самый веселый фильм за последние несколько лет, который смотрится на одном дыхании и ближе к финалу выдает гениальную метафору сексуального конформизма, но южнокорейскому садисту этого мало, если у Иньярриту пересаженное сердце продолжало биться ради объекта вожделения предыдущего носителя, то у Дука то же самое делает пересаженный член. Смысл жизни в штанах или его эрцаз в трапеции - это, конечно, мило, даже с учетом всех остальных изъянов, но порой акт нужно уметь искусственно прерывать, с чем автор в конкретном случае не справился.

 

@ Sat, 24 Oct 2015 19:10:40 +0300