Киномагия, словно психоделический наркотик, открывает двери восприятия».
Кеннет Энгр.

 

     Если видишь к фильму Николаса Виндинга Рёфна теги  “приключения, фентези”, не верь глазам своим. Это не исторический фильм и не фентези; викинги и прочая средневековая Скандинавия (весьма условная) - это только почва, куда датский анфан террибль высаживает своё творческое семя. Пятый по счёту фильм Рёфна продолждает исследовать природу мужского супер-начала в неповторимой эститетически-брутальной манере,

которая была намечена в трилогии “Пушер”, потом пышно заколосилась в “Бронсоне” с демоническим Томом Харди и расцвела под рёв турбин в “Драйве” с ангелоподобным Райаном Гослингом. Неспешная, медитативная, едва ли не магическая “Вальгалла” стоит в центре мироздания режиссёра и является квинтэссеннцией его творческого метода,  его лебединой песнью, его кино о самом себе.

     Фильм выдвигает много требований к своему зрителю. Нужно быть терпимым к насилию на экране. Насилие - это ключевой момент для Рёфна, это акт творчества, это точка сборки. Нужно уметь смотреть на фактическое отсутствие действия, слушать фактическое отсутствие диалогов, улавливать подводные течения и распознавать минимальный культурный код, чтобы считывать разбросанные по картине образы. Суть “Восхождения” - не в результате, а в процессе, это - фильм-состояние, а не рассказанная история, здесь сюжет и динамика отступают на второй план. Режиссёр седлает любимую постмодернизмом и нацизмом лошадку мифологии и разворачивает повествование вокруг одноглазого героя-воителя (читай, Один, древнегерманский бог войны и мудрости, способный видеть будущее), который призван символизировать уходящий, умирающий мир древнего язычества и пантеизма, когда человек был един с природой. Ему противостоит в духовном и физическом смысле отряд крестоносцев, адептов новой идеи, нового бога, которые пытаются отречься от старого мира ради “святой земли”. Это не просто конфликт на религиозной почве, это конфликт мировоззрений. Герой Мадса Миккельсена проходит длинный путь снизу вверх: из чёрной грязи (а это, между прочим, пятый круг Дантового ада, Гнев, где вечная драка в грязном болоте Стикс), через воду и кровь к абсолютно синему небу, а христианские викинги, наоборот, - от белых флагов к чёрной, жирной жиже своей преисподней, своей анти-Вальгаллы. Точкой пересечения двух вагончиков кинематографического фуникулёра становится середина фильма - морское путешествие в условной лодке - постоянный симовл перехода в иной мир, Харон, две монетки на глаза, вот это всё. В последнем приближении это все те же борхесовские сюжеты о поиске, о возвращении домой, о самоубийстве бога.

     Роскошный Мадс Миккельсен возглавляет галерею сильных и молчаливых мужчин, которыми Рёфн любуется в каждой своей работе. Отсюда и гомоэротизм, и отсутствие женских персонажей (если не считать сбившихся в стадо голых пленниц). В этом мире нет места любви, Эросу, здесь только Танатос и тестостерон. Миккельсен не говорит ни слова за все полтора часа, он играет глазами, лицом, телом, занимает собой весь экран.

     Фильм сделан так, чтобы буквально погрузить зрителя в эстетический транс, в чёрную воронку Хельхейма, здесь все средства работают, как психоделические препараты. Кадры монохромны, долгие, медленные планы чередуются с дёрганой камерой с руки, смены освещения иллюстрируют переход в другую реальность, игра с цветом и светом становится самостоятельным языком. Стремительные и кровавейшие батальные сцены бьют по органам восприятия  очень маскулинно, очень телесно, очень плотно. Львиная доля хронометража отдана скупой северной природе и на её фоне крошечным фигуркам людей, чьи силуэты символично напоминают брейгелевских “Слепых”. Жёсткая инструментальная музыка, вмещающая всё те же звуки природы, завыванье ветра, биенье сердца, разгоняет кровь и будоражит центральную нервную систему.

     Несмотря на все достоинства Вальгаллы, Рёфн не преодолевает барьера style over substance*, ни в этой, ни в других картинах, а попадается на крючок собственной эстетики.  Да, зрелище завораживает, да, погружает в транс, но катарсиса не происходит. Всё это слишком наигранно и театрально, фильм остаётся красивым клипом, игрушкой для мозга и нейромедиаторов (но не сердца, или что там вместо него), образчиком наблюдательной этологии. Эксперименты с формой не переходят в плоскость содержания. Рёфн - невероятно талантливый (иначе его работы вообще нельзя было бы смотреть) подросток из хорошей семьи, который в порыве бунтарства выбривает зелёный ирокез и забивает спину черепами. Но мы всё равно очень ждём его новых фильмов.

*стиль над содержанием

@ Wed, 16 Dec 2015 16:00:44 +0300