Нельзя любить ни того, кого ты боишься, ни того, кто тебя боится.

(Марк Туллий Цицерон)

«Прибытие» – знаковое кино не для всех, раскрывающее фундаментальные основания современных проблем человечества с помощью языка научной фантастики. Это не только картина, вошедшая в тройку лучших ушедшего 2016 года по версии кинокритиков, но и лично для меня – один из наиболее глубоких по смыслу фильмов, что я видел. Впечатления сильны: смотрел на одном дыхании, не отрываясь от экрана (в кинотеатр не ходил,

интеллектуальное кино приятно смотреть наедине). Первое, что вспоминается, это напряжённая и будоражащая фоновая музыка, Йохан Йоханссон сочинил точно реквием человечеству, вставшему на путь конфронтации с пришельцами.

Визуальный ряд прекрасен выдержанностью цветовой гаммы и панорамными съёмками с воздуха, а спецэффекты, на нынешнем уровне 3D-кинематографа поражающие воображение довольно слабо, поданы выверено и аккуратно. Картина полностью погружает в происходящее, временами атмосфера сама стимулирует воображение, и по ходу картины невольно достраиваешь события, пытаясь забежать вперёд, домыслить, что же будет. Создать у зрителя такого рода напряжение, свойственное разве что триллерам, по силу только очень талантливому режиссёру, Дени Вильнёв - мастер своего дела.

Логика развития сюжета со встроенными флешбэками действительно может сбить с толку, особенно человека, не знакомого с работами Вильнёва, и ещё ничего не знающего ни про фильм, ни про рассказ «История твоей жизни» писателя Теда Чана, по которой он снят. «Объективно» оценивать такие повествовательные запутывания не имеет смысла, потому как эффект от них открывается далеко не сразу. Развязка возникает буквально в самом конце: спонтанно в голове в одну мозаику складываются все переживания героини, её беседы с дочкой, и предчувствия-«воспоминания», терзающие её душу. Повторение показанного в начале фильма эпизода с видом на озеро довершает чёткость осознания трагедии жизни, меня пробрала до глубины души именно эта финальная сцена, возвращающая с конца вновь к началу, как символу вечного повторения человеческих судеб.

Главное содержание фильма сокрыто от массового потребителя «экшена» на мифологическо-философском уровне, где не играют большой роли возможные боевые действия людей по отношению к незваным гостям и даже отходит на второй план гипотеза лингвистической относительности, хотя, безусловно – это смысловая «сердцевина» фильма. Наглядное сопоставление разительно отличающихся языков – линейного мышления и письма людей (как логического, ступенчатого процесса), и взора пришельцев как кругового проигрывания (вечной «пластинки») «все-знания», составляет главную научную ценность фильма.

Двое талантливых учёных, лингвист и физик, признанные мастера своего дела, назначенные главами соответствующих команд по «вычислению» смысла прибытия пришельцев, далеко не сразу находят ключ-разгадку к кольцевому письму гептаподов. И через этот трудный и мучительный путь попыток диалога, полный опасностей вроде взрыва бомбы, заложенной группой заговорщиков, открывается второе дно, суть «слишком человеческое». Разница линейного и циклического восприятия времени - это не столько барьер в общении с нежданными визитёрами, сколько выработанные на заре становления человека как вида два способа понимания мира, мужской и женский, каждый из них – самобытная и несводимая друг к другу модель восприятия мира.

Непонимание на уровне полов – главная проблема современного человечества, порождающая острый всепланетный кризис, отразившийся в фильме как прибытие грозных пришельцев. Ведь в сущности это только метафора, выраженная наглядно в виде кораблей-гигантских глыб, которые нависают над человечеством как дамоклов меч. К развязке фильма они не улетают в космос, а как бы тают в облаках, доказывая свою мифологичность. Это образ, почерпнутый из глубин подсознания человека, как и внешний вид самих пришельцев – с щупальцами, напоминающими таковые у осьминогов – морских гадов, которых человек издревле опасался.

Не случайно Вильнёв сделал основной упор в картине на проблему осознанности жизни, на принятие того пути личной экзистенции (где счастье неразрывно связано со страданием), который суждено пройти истинному человеку. Неосознанность пути для вырвавшегося из оков традиции западного общества «хомо сапиенса» неминуемо приведёт к обрыву, и только глубинный и осмысленный диалог, как с самим собой, так и между мужчиной и женщиной может в корне изменить положение.

С одной стороны – женское начало как проявление безусловной любви. Через призму переживаний и волевых усилий главной героини Луизы Бэнкс (Эми Адамс) раскрывается способность женщины-матери в роковой момент посмотреть в глаза смерти, и даже зная, что трагедия произойдёт, нежно заботиться о своём ребёнке, и проживать каждый миг так, как если бы жизнь была бы долгой и счастливой. В такой самоотдаче – сила материнской любви, природное стремление к единению со своим чадом.

Но Луиза способна и на проявление сильной воли, она находит в себе мужество во время контакта с пришельцами перейти от опасливого и невнятного знакомства «на вытянутой руке» к решительному шагу навстречу чужакам – она сбрасывает с себя защитный скафандр, ведь это барьер на пути к диалогу. Эпизод возможно и не понравится ценителям «настоящего сай-фай», ведь такой шаг весьма опрометчив, но в философском контексте фильма он очень уместен, и отражает своеобразный подвиг истинной исследовательницы, смело идущей на сближение с «монстрами» ради понимания, попытки второго шага коммуникации, когда топтание на месте не даёт никакого результата.

С другой стороны – мужское начало, играющее в фильме не менее значимую роль и олицетворяющее первородный страх перед неведомым. Вокруг учёного-напарника Луизы и будущего её мужа - Иэна Доннели (Джереми Реннер) создаётся весьма противоречивый ореол, и он явно не утверждает его как мужчину.  По ходу повествования Иэн практически всё время оказывается на вторых ролях, в качестве неуклюжего (сцена с неудачным «приземлением» внутри корабля пришельцев) и нерешительного спутника. Как личность герой Джереми Реннера так же не раскрыт и оттенён рассказом истории взаимоотношений Луизы с дочерью. В решающие, узловые, моменты принятия решений он оказывается или ведомым, или вообще уходит в нерешительности в сторону (на итоговую «беседу» с гептаподами Луиза отправляется совершенно одна).

Концовка фильма ставит крест на Иэне как на любящем и ответственном отце, чётко показана трагедия совместной жизни, когда узнав о неизлечимой болезни дочери, отец оставляет мать одну и уходит из семьи. Что нанесло Луизе бОльшую рану – неминуемая утрата ребёнка, или предательство мужа как его свободный выбор, открытый вопрос. Неспособность «сильной» половины человечества решать и масштабные, планетарные вопросы выражена в агрессивных намерениях атаки Китая на пришельцев, хотя явно политический подтекст подобной сюжетной линии – минус сценаристу Эрику Хайссереру.

Сознательно ли сделан такой сюжетный ход, когда явственно читается возвышение женщины как волевой Личности, и принижение мужчины, потерявшего «духовную потенцию», для меня осталось неясным. Или это мастерски завуалированный намёк на тотальную и необходимую эмансипацию западной цивилизации (зеркало-«демотиватор»), после многих веков верховенства страха и подавления над любовью и открытостью, или призыв в первую очередь к мужчине, с целью скорейшего построения диалога – третьего, синергетического (синергия – с греч. сотрудничество) пути с женщиной (зеркало-«мотиватор»), пока трагедия не стала явью и цивилизация не погибла, повторяя судьбу дочери Луизы. Вопрос остаётся открытым. И это ещё один плюс фильма, история повествования закончена, и «Прибытия-2», к счастью, не будет, но предельные человеческие вопросы не решены, и следующий шаг – за зрителем.

P.S. Это моя первая рецензия на сайте, и первая попытка рецензировать фильм. Прошу не судить слишком строго, но критику всегда приемлю!  

С уважением, Михаил.

@ Thu, 09 Feb 2017 05:27:03 +0300