Вот тут некоторые позволяют себе разбрасываться словами «шедевр» и «классика», употребляя их к фильмам типа «Мертвецы в раю» или «Ангелы в аду», словом, по делу, не очень по делу и совсем не по делу!!! Боевики и вестерны – это, конечно, все здорово…
Как, собственно, и граффити, к примеру, могут быть отлично выполнены и даже поражать и завораживать(наверное), но, однако ж, пройдет еще немало лет, или даже столетий, до тех пор, пока специальный указатель не направит жаждущих великого туристов от дверей Лувра к специально выделенному залу для

куска бетона, выдранного из разрисованного забора… А пока в этом зале – Джоконда. А в мировом кинематографе – «Летят журавли». И вот это, братцы, - ШЕДЕВР.

На пьесах Виктора Розова происходило становление тех самых «шестидесятников», что сотрясали умы советских обывателей во времена «хрущевской оттепели». С «Вечно живыми» гремел по всей Москве «Современник». Розова много ставили и экранизировали. Да, драматург замечательный. С его вниманием к судьбам простых людей – он, безусловно, стал приметой времени. Однако, таковым бы, возможно, и остался, т.е. «не более, чем…», если бы Михаил Калатозов не взялся снимать фильм «Летят журавли», который вознес пьесу «Вечно живые» в разряд культовых.

Простая история о том, как Вероника не дождалась своего Бориса. Казалось бы, ничего впечатляющего, значительного, удивительного… Это не бодрящие киношные лозунги, не «симоновская» лирика в исполнении Валентины Серовой, не «климовские ужастики» более позднего времени, не шокирующая хроника, не полит-агитка, но вполне понятная трагедия обычной семьи, в военных буднях которой единственная надежда – на возвращение. А еще нравственный выбор Вероники, такой странный и такой понятный...
История, рассказанная без философского умысла, будоражит спящие чувства, добираясь до самого дна сознания. Все видели смерть Бориса. Но вместе с Вероникой все единодушно продолжают верить, что вот-вот распахнется дверь, с мороза войдет бодрый почтальон, потопывая и сбивая с валенок снег, и первым делом протянет ей письмо… от НЕГО. Борис жив! И я верю! До конца, до тех самых журавлей, которые тоже видели его живым, до того, как в красивых, чуть раскосых глазах Вероники не появятся слезы, отпускающие надежду…

Фильм наполнен силой незабываемых образов. Помните печенье под ногами уходящих на фронт?.. Часы в разрушенном доме, отсчитывающие начало одиночества и отчаяния?.. Рояль, гремящий в унисон разрывающихся бомб?.. Каменное лицо Бориса, уносящего с собой воспоминания о неслучившейся свадьбе?.. Письмо в игрушечной корзинке, всю войну пролежавшее под горсткой орехов и нашедшее своего адресата лишь через годы?.. Журавлей… которых Вероника встречает одна...

Большое, значимое «поэтическое произведение в прозе», написанное совместно несколькими уникальными людьми – вот как это стоило бы назвать. Здесь один кадр требовал нескольких съемочных смен, здесь неделю могли ждать нужного состояния от природы, здесь с чувством и трепетом относились ко всему, чему суждено было появиться на большом экране. И на экране, сцена за сценой, возникали объемные образы, без лишнего и напускного, но гармоничные и значимые.

Пара слов о земном и великом.
Оператор Сергей Урусевский ничего не ведал про компьютерную графику и спецэффекты, ему были недоступны современные достижения «ARRI» и «Codac». Не исключено, что он даже не мог воспользоваться последними техническими достижениями своего времени. В его распоряжении были всего-то не лучшая, поди-ка, черно-белая пленочка, да трескучий аппарат «Конвас». Но в мире не найдется ни одного приличного оператора, от Голливуда до крошечной студии в Зимбабве(если таковые там есть), который бы не знал Урусевского. Великого Урусевского! С его уникальными «живыми» панорамами, «воздушными» лестницами, потрясающими ракурсами, превращающими эстетику кинокадра в эстетику живописного полотна... Его камера «дышит», «видит», «чувствует», «понимает»… Никто и никогда более не снимал портретов так объемно, с таким чувством и знанием образа. В «журавлях» его дарование нашло свой материал, а материал обрел уникального художника. Лучше не придумаешь, когда все сходится). Да же? (Nunc plaudite!)

Если кто-то вдруг еще не знает, то «Летят журавли» – единственный на сегодняшний момент фильм советского(и российского, естественно) кинематографа, удостоенный главного приза Каннского кинофестиваля. Если кто еще не знает, то исполнительнице главной роли Татьяне Самойловой после триумфа в Каннах прочили головокружительную карьеру в Голливуде и, собственно, уже приглашали на роль Анны Карениной. Понятно – не пустили. Если кто еще не знает, то фильм вообще собирались запретить, объявив антисоветским. И если бы составители программы для Канн случайно не наткнулись на закрытый показ и не предложили взять картину в конкурс, лежать бы ей безвестно на полке добрый полтинник лет. Вот так.

Много воды утекло с тех пор. Меркурьев, Баталов, Розов, Самойлова, Урусевский, Калатозов – давно уже «в бронзе». Наши современники любят смотреть, как спасают рядового Райана, или пялятся в телек, пожевывая пирожки под заунывные детективы-однодневки на военные темы. А журавли все летят… и не то, чтобы «заставляют задуматься», но, скорее, не оставляют равнодушным, даже после двадцатого просмотра…

@ Tue, 22 Sep 2009 14:40:17 +0400