Жизнь человеческая абсурдна. Люди зачастую вынуждены поступать так, как от них требуют пресловутые обстоятельства, не отдавая отчёта своим действиям. Всегда ли человек понимает, зачем, почему он совершает те или иные поступки; осознаёт ли он, к чему приведёт его деятельность, и есть ли в ней, наконец, смысл? Распределены ли свыше роли заранее, или каждый сам правит свою судьбу? Может, не всё так очевидно, может, зря Шекспир сделал главным персонажем своей трагедии мечущегося на грани безумия Гамлета, незаслуженно отодвинув на второй план

настоящих героев?

Том Стоппард, автор трагикомической пьесы и одноименного фильма «Розенкранц и Гильденштерн мертвы», очевидно, находился под сильным влиянием экзистенциализма, коль скоро из-под пера этого неутомимого человека, получившего классическое английское образование, вышла такая абсурдистская пьеса. Действительно, кому интересен Гамлет, с его предсказуемыми переживаниями и поступками, когда есть два человека, загнанные в парадигму обстоятельств, и им самим ещё предстоит разобраться, что к чему?

Розенкранц (Гари Олдман) и Гильденштетрн (Тим Рот), второстепенные герои шекспировской комедии, у Стоппарда выходят на первый план. Побуждаемые невнятным призывом друга и чувством долга, они бросаются в путь, начало и конец которого теряются в тумане неясности. Сюжет картины как бы вырезает кусок их жизни, без «до» и «после», заставляя открывать мир по-новому, воспринимать заново явления и давать этим явлениям объяснения, как будто что-то от этого изменится. Пара главных героев дихотомична: серьёзный Гильденштерн, создающий стройную систему мировоззрения и по-детски любопытный Розенкранц, для которого опыт важнее теории. Первый пытается логически объяснить всё происходящее; второму, как младенцу, важнее всё потрогать руками, для него форма первична. Несомненно, Тим Рот и Гари Олдман своей игрой помогли раскрыть замысел картины во всём блеске. Однако убеждён, что основной ценностью этого фильма является язык. Подобно подкидыванию монетки (основной лейтмотив первой сцены), герои подбрасывают слова, перекидывают их друг другу. Условность норм общения и выразительность языка подвергаются испытанию на всём протяжении картины. Невозможность понять и объяснить абсурдность происходящего, невозможность проявить в полной мере свою волю и противиться обстоятельствам, череда которых неизбежно ведёт к смерти – вот главная идея фильма. Зритель наверняка сможет заглянуть за кулисы эстетики прекрасного и ощутить невыносимую абсурдность бытия: «Плывем по воле волн. Сегодня, может, будем играть при дворе. А может, завтра. А может – в таверне. А может – нигде».

Картина «Розенкранц и Гильденштерн» вряд ли рассчитана на широкий круг зрителей. Но среди тех, кто любит изящную словесность, кому интересно театральное ремесло (ведь вся жизнь – игра) и кого волнуют вопросы экзистенциализма, фильм наверняка найдёт горячих поклонников.

@ Fri, 27 Nov 2009 16:24:28 +0300