того, чтобы именно с нее начать знакомство с творчеством   этого викинга кинематографа. Следует добавить, что кино Бергмана - всегда целиком авторское произведение. Сценарии для всех своих картин он писал сам и никогда не создавал экранизаций чьих-либо произведений.

«Седьмая печать» - редкий, а точнее, один из двух его фильмов,  где сюжет основан на  древней, средневековой истории. Второй фильм – «Девичий источник». Обычно сюжеты его картин не уходили от современной автору эпохи. Но и  в этой философской притче Бергман озабочен не точным воспроизведением исторического антуража, а размышлениями о современной ему действительности. 1956 год.  Едва  минуло десятилетие после конца второй мировой войны. По всей Европе  ветераны – победители и побежденные пытаются обрести мир, покой и Бога в измученной испытаниями душе, но не обретают его, как и белокурый (а, может быть, седой?) рыцарь Антоний Блок (Макс фон Зюдов),  вернувшийся на родину из долгого крестового похода.

И первый, кто встретит его при пробуждении на каменистом морском берегу, на берегу родной Швеции, будет зловещий Ангел Смерти (Бенгт Экерот). За годы странствий и сражений рыцарь много раз был готов  встретить Смерть, но в данный момент, возвратившись на родину, он совсем не рад этой встрече. Поэтому он предлагает Ангелу  сыграть с ним партию в шахматы. Эта сцена виртуозно снята постоянным оператором  Бергмана – Гуннаром Фишером. Как жаль, что появление цветной кинопленки в дальнейшем полностью вытеснит с мировых экранов волшебную магию черно-белого кино! Художественного кино! Контрастный «конражурный» свет. Сверкающая, как серебро, морская рябь. Светлоголовый рыцарь, играющий белыми фигурами и Ангел в черном балахоне, сливающемся с грядой прибрежных гор.

Черное и белое. Тьма и свет. Косность и озарение.Реализм и идеализм. Отчаяние и надежда. Страх и отвага. Черное и белое -  как клетки на шахматной доске. Фильм родился из детских воспоминаний самого Ингмара Бергмана. Сам он, сын протестантского пастора, видел в детстве старую фреску на стенах маленькой провинциальной церкви.  «Там были Иисус и разбойники, окровавленные, в корчах; Мария, склонившаяся к Иоанну; Мария Магдалина – грешница; Рыцарь, играющий в шахматы со смертью; Смерть пилит дерево жизни, на верхушке сидит бедняга, заламывая руки; Смерть, размахивая косой, ведет танцующую процессию…»  Как и Антоний Блок, Бергман постоянно задается вопросом – Что есть Бог? Нелегкие детские воспоминания все-таки сделали из автора богоборца. Партия со смертью отложена… 

Молчаливый рыцарь вместе со словоохотливым  оруженосцем – Йонсом (Гуннар Бьёрнстранд) начинают свое путешествие по Швеции, охваченной чумой. Эту болезнь, следует уточнить, занесли в Европу с разворошенного войной за Гроб Господень Ближнего Востока именно они, носители креста, на своих одеждах.  Дикий безлюдный берег сменяется цветущими лугами, где в фургоне просыпается труппа бродячих комедиантов, затем городок, в церкви которого веселый богомаз малюет  на стенах вереницу бичующих себя грешников.

Вскоре мы увидим и впечатляющее зрелище подобного шествия наяву,  ведомое монахом-фанатиком. И знакомые нам актеры балагана дают представление на тему Страшного суда. Подобные спектакли и подобные фрески заказывают церковники. Впрочем, один из актеров – Скат (Эрик Страндман), отыграв в спектакле свою роль, саму Смерть, и сняв с лица маску-череп, тут же пускается крутить роман с белокурой женой местного кузнеца (Инга Гилль).

Постепенно мы начинаем понимать, что наиболее интересным персонажем для автора (да вскоре и для зрителей) станет не статный рыцарь с мальтийским крестом на груди, а его оруженосец – слуга и друг. Вернувшийся вместе с господином из «земли обетованной»,  философ и стихоплет, безусловно, отважный и опытный воин, он оставил там свою веру в Бога. Первым же человеком, которого он встретит на родной земле, будет мародер, обирающий мертвецов на опустевшем хуторе. Йонс узнает его. Когда-то именно этот семинарист сагитировал его господина отправиться в Крестовый поход. Жаль, что при этой встрече он отпустит его, предупредив – больше не попадаться на глаза!

Однако, одного этого эпизода автору будет недостаточно, чтобы выразить свое отвращение к служителям церкви. Церкви, которая организует процессии бичующих самих себя фанатиков. Церкви,  которая отправляет на костер девушку,  подозреваемую в сношениях с дьяволом. И  этот мерзкий персонаж, пожалуй, самая яростная мишень для Бергмана – художника и богоборца. Мало того, что тот мародер и святоша, он к тому же насильник и  провокатор и натравливает в харчевне толпу на несчастного актера.

Очень яркий эпизод – богобоязненная и суеверная толпа, только что осеняющая себя крестным знамением, но мгновенно охватываемая диким и грубым весельем, глумясь над несчастным комедиантом. И только появление Йонса положит конец гнусному разгулу в трактире. Ионс - реалист и практик, творит одно за другим добрые дела. Спасает от насильника девушку, дает советы художнику в церкви, мирит ревнивого кузнеца с загулявшей женой.  Он скептически относится к своему господину, который задает слишком много вопросов и смелым прямым взглядом встретит появление Смерти в финале, в то время как его господин чуть ли не плачет, закрыв лицо руками.

Но до этого мы уже знаем, что Рыцарь  отчаялся  выиграть  партию у Смерти.  Ведь он невольно открыл на исповеди в церкви задуманный им шахматный маневр. И открыл опять же – ненавистному церковнику, все тому же вездесущему Ангелу Смерти!   В облике рыцаря теперь заметны изменения. Светлые волосы скрыты черным капюшоном, даже лицо потемнело. Он уже покорился судьбе. Он все-таки добился от Смерти ответа, что там, после жизни, не будет ничего – пустота. И теперь, в эндшпиле, он пытается хотя бы отвлечь внимание Ангела Смерти от симпатичных ему спутников, от семьи странствующих актеров. Взмахом плаща он опрокинет свои белые фигуры и проследит  взглядом  удаляющуюся кибитку.

Автор фильма здесь выразил свою любовь к людям, с которыми он сам провел самые счастливые часы своей жизни. Люди театра, люди искусства должны уцелеть даже в охваченной чумой стране. Ибо только они, самые талантливые из них, способны творить чудеса  добра.  Самые светлые персонажи этого мрачного фильма (можно даже сказать – святое семейство): акробат, музыкант и поэт Йоф - Иосиф (Нильс Поппе) и его жена Мия, Мария с младенцем. В ее роли - молодая и такая очаровательная Биби Андерсон. Йоф обладает даром истинного поэта, его осеняют видения. Утром  ему явилась Дева Мария, и он единственный из спутников рыцаря видит Ангела Смерти. В финале именно он увидит цепочку фигурок на берегу.  Смерть, уводящую с белого света во тьму вереницу  пляшущих человечков, а с ними и рыцаря, который спас им жизнь.

В упоении простыми радостями жизни они олицетворяют собой истинно божественное (не опошленное церковниками) начало в людях, а именно - Любовь.Надо добавить, что и в последнем фильме Бергмана мы встретим  подобных, столь милых автору  героев: людей театра, людей с развитым воображением, видящим недоступное многим. (Об этом фильме, «Фанни и Александр»,  я уже писал).

С  фильма «Седьмая печать», отмеченного специальным призом Каннского фестиваля в 1957 году, началась мировая известность и слава шведского режиссера Ингмара Бергмана.  Знаменательно, что этот приз он разделил в том году с польским режиссером Анджеем Вайдой, потрясающий фильм  которого, «Канал», посвящен героям и жертвам Варшавского восстания 1944 года. И в дальнейшем оба режиссера будут снимать фильмы, отмеченные особой эстетикой и поднимающие острые и глубокие проблемы бытия.

Огромное влияние окажет этот и другие фильмы Бергмана на творчество молодого советского кинорежиссера Андрея Тарковского. По моему мнению, сцену со скоморохом в трактире из фильма «Андрей Рублев» Тарковский как бы процитировал из бергмановской «Седьмой печати».

В своих  фильмах «Ностальгия» и «Жертвоприношение» он будет снимать актеров, работавших с Бергманом, а последний свой фильм снимет на острове Готланд  у берегов Швеции и за камерой будет бергмановский режиссер Свен Нюквист. Но с самим автором «Седьмой печати» Тарковский так и не встретился. И великие художники бывают застенчивы. Позднее станет известно, что Бергман буквально преклонялся перед талантом Тарковского. «Он величайший из нас!» - признавался мастер в одном из интервью.