Где бы ты ни был

_{Для того, чтобы жить доброй жизнью, нет надобности  знать о том, откуда ты и что будет на том свете. Думай только о том, чего хочет не твоё тело, а твоя  душа, и тебе не нужно будет знать ни о том, откуда ты явился, ни о том, что будет после смерти. Не нужно будет знать этого потому, что ты будешь испытывать то полное благо, для которого не существуют вопросы ни о прошедшем, ни о будущем.
— Лао-Цзы}

Всё-таки позволю себе с самого начала добавить в эту бочку меда маленькую ложечку дегтя, уважаемый читатель, дабы те, кто не смотрел этот фильм, смогли понять и не нажать на пульте от телевизора кнопку «выкл». Паоло Соррентино - режиссер, сценарист, оператор, изумительно снимающий автобиографические картины-драмы и подающий их в охлажденном виде, поперчив их слегка своеобразным юмором. Соррентино напомнил  мне другого режиссера - Карсона Клея (героя из кинофильма «Мистер Бин на отдыхе»), который, снимая каждую сцену, каждый кадр, каждое движение руки и полет мысли, таки заставлял зрителя разделиться на две категории: первая - «ВААААУУ… Манифик!!! Он таакооой умныый! Ваууу!!! Бравоо… Белиссимо!!! Гений!!!», и вторая - «Ну, что за тягомотина… Ну, вошел я, вошел уже в образ героя!!! Уже двадцать раз вошел и прожил его жизнь! Зачем же так нудить?!» и... засыпает. Так и в этой картине, Соррентино вынуждает нас понять, осмыслить, разжевать и положить это творение в рот, но...
Нет, господа! (голосом товарища Саахова) «Торопиться нэ надо!» Проглатывать еще рано! Соррентино Вам челюсть подвигает и... нееет... 30 раз нужно подвигать-пожевать челюстью… Всё?! Готовы??? А теперь глотайте и переваривайте.

Фильм снят  по автобиографии одного известного рок-певца, который ушел на покой и живет в своем мирке. Он сломлен, он меланхоличен, его здоровье пышет дисфорией. Но каждое утро Шайен (Шон Пенн) встает и следует обязательному обряду, накладывая гОтовский макияж, одевая неизменную черную одежду, таща за собой свою неразлучную сумочку на колесиках. Дружит со своей фанаткой Мэри (Ив Хьюстон - дочь  известного рок музыканта Bono из «U2»), у которой погиб брат по вине этого самого Шайена. Любит свою жену Джейн (Фрэнсис Макдормэнд (для меня эта та самая сильная Мисс Петтигрю)). Но Шайен так и остался ранимым 15-летним мальчишкой евреем, который скрывает свою впечатлительную натуру за этим страшным, черным, лохматым, грубым рокером.

Время - оно коварно, и всех рано или поздно заставляет задуматься: «Как я живу? Как надо жить? А что дальше?». Вот и Шайен, не успев повидать умирающего отца, вынужден был задуматься: «А что я есть на самом деле?», и… отправиться на поиски надзирателя–эсесовца, который  издевался над его отцом в концлагере Освенцим (Хайнц Ливен - весьма известный немецкий актер («Сталинград»,« Место преступления»,«Внутри вихря».). Сыграл он мастодонтно, его выход в конце картины – взрыв эмоций у зрителя.

Ну, а если вы еще не оценили это блюдо, то вот Вам гарнир в довесок  - в начале киноленты звучит «Lay and Love» в исполнении «The Pieces of Shit» (Дэвид Бирн, он же автор музыки к этому фильму и исполнитель камео). В середине героя сопровождает хаос: набор  звуков  фагота, альта, скрипки и черт знает чего (не разобрать). Затем, когда Шайен нашел себя, вы слышите: «Где бы ты ни был», «Всё, что я делаю - для Вас», «Дом-это там, где я хочу быть». Встреча и откровение-признание Шайена с  Бирном были как из реальности - такое чувство,  что сам режиссёр откровенничает с Бирном (в жизни они друзья, и фильмы Соррентино так же меланхоличны как и сам Шайен). Вообще, надо сказать, весь фильм состоит из намеков (намек на «Judas Priest», намек на Робера Смита, Ози Озборна), некой символики и шуток с двойным смыслом (Шайен ночью с гусыней, игра в пинг-понг). Работу оператора стоит  подчеркнуть отдельно. Лука Бигацци так искусно совместил героев с ландшафтами в кадрах, что даже кактусовая альпийская горка в пустынной Мексике выглядит обворожительной.

Из некоторых фактов: Канны (Ах, эти Канны) именно там зародилась идея снять фильм «Где бы ты ни был», именно там Соррентино познакомился с Шоном Пенном в 2008 году, а сам образ Шайена Соррентино писал исключительно для Шона Пенна, где, по мере самих съемок этой артхаусной киноленты, Пенн добавил некоторые детали от себя  и сделал Шайена таким, каков он есть.

А может и не нужен весь этот стилизм? Может и не нужен миру Аушвиц и остальные беды? Ведь жизнь одна, а время быстротечно, и каждый получит тот урожай, который он взрастил за свою жизнь. Рано и поздно, но получит!

П.с. «Подождите!!! - закричала Тигра, все проглотив. - А компот?
Нет, правда. Я не поняла, а что же дружище брокер?! А куда пошел индеец-то, а?! Или я все-таки должна дожевать сама?»

         Любителям додумывать свои концовки - приятного Вам просмотра.

_{”Весь мой сценарий – это попытка узнать, насколько глобальным может быть перевоплощение Шона.
В целом, он – средоточие силы, здоровья, мужественности, энергии, а Шайенн – это существо хрупкое, женственное даже.
Этот персонаж дал возможность Шону показать нечто в своей душе, что не лежит на поверхности, а именно – грациозность.
Потрясающую грациозность” 
— Паоло Соррентино}

Вполне возможно, что это роуд-муви вам, уважаемый зритель, покажется малоинтересным, а коли вы причисляете себя к искушенным зрителям, таки подавно всё станет понятно уже по одному взгляду, брошенному на обложку фильма. Это кто? Шон Пенн?! Мдаа… Наверно, совсем туго с предложениями на съемки в кино, раз Пенн решил сняться в столь экстравагантной роли. В роли меланхоличного патлатого рок-певца 80-ых годов (Шайенн), с ярко накрашенными губами и подведенными глазами, говорящего фальцетом  и вышагивающего чудаковатой походкой, словно он пришиблен жизнью.

А может, Шон Пенн любит удивлять и эпатировать публику, выбирая эксцентричные кино образы, или, отметив своё пятидесятилетие, актер утратил свою избирательность при выборе сценариев и ролей? Навряд ли… Список сыгранных им ролей настолько многообразен, что сыграй он хоть агента Джей или Барнабаса Коллинза, его актерский талант не вызовет сомнений. К тому же Шон Пенн, как мне кажется, из тех немногих кино персон, которым во многом наплевать, что и как о нём думает та самая пресловутая публика. 

Со слов самого режиссера, образ Шайенна был создан исключительно под Шона Пенна.  Отправной точкой для создания образа Шайенна стал фронтмен группы The Cure, однако, и сам Пенн привнес некоторые нюансы, придавшие картине больше иронии и драмы. К примеру, фальцет Шайенна, его походочка и странный смех,  – почти полностью изобретения Шона. Испытанное мной временное недоумение от лицезрения готического облика Шайенна постепенно сменилось заинтересованностью, желанием поближе познакомиться с неординарной личностью героя.

Шайенн – бывший ньюсмейкер, ныне рак-отшельник, редко покидающий свою «Дублин-раковину». Сюжет картины развивается неспешно, и  большую часть времени зритель становится свидетелем похождений Шайенна, мерно волочащего с завидным упорством свой чемоданчик на колесах из штата в штат. Решив восстановить справедливость, Шайенн покидает свою раковину, чтобы найти нацистского преступника, издевавшегося над его отцом в Освенциме. В пути Шайенн встречается с разными людьми, которые помогают ему достичь своей цели,  – найти нациста, а на самом деле, найти себя в долгой дороге по американским просторам.  Очевидна параллель с картиной Дэвида Линча «Простая история» - герой отправляется в путешествие, чтобы исправить то, в чем чувствовал себя виноватым, либо сделать то, что давно откладывал на потом;  такое же медленное путешествие внутрь себя, путешествие, в конце которого происходит преображение Шайенна.

С такой динамикой можно было бы и заснуть при просмотре, если бы не курьёзы и прикольные моменты, поддерживающие внимание и любопытство зрителя на плаву. Балансируя на грани комедии и трагедии Соррентино искусно смешивает гламур и  проникновенность, иронию и предельный драматизм истории.  Он великолепный стилист, сохранивший в себе восторг ребенка, которому недавно подарили первую камеру на день рождения. И хоть прическа главного героя заслоняет собой сюжет, действием фильма можно наслаждаться – медленно смакуя приятный глазу видеоряд и гармонично вливающийся саундтрек, умиляясь подростковым  шалостям Шайенна и мудрой простоте его высказываний.  По сути “This Must Be the Place”  - это фильм одного актера, чья потрясающая, экспрессивная, яркая игра сделала фильм запоминающимся, выразительным и необычным.

Так что, снимите очки предвзятости, уважаемый зритель, чтобы насладиться просмотром фильма в полную силу. Что-то в этом фильме есть, не знаю точно что, но что-то… неуловимое, грациозное, то, что для меня делает эту киноленту настоящим кино.

_{«Мужчины не рожают, поэтому не взрослеют. У них игрушки. В машинки, в войну…»
— Ростислав Хаит, один из членов «Квартета И».}

Некоторые мужчины трогательно и пронзительно играются с пудрой и губной помадой. Ничего не возвращается назад. И никто. Живи ты хоть в Дублине, хоть в Даугавпилсе, хоть в Карлсруэ... Взяв в руки подводку для глаз, припудрив носик, ты понимаешь – «всё ушло далеко, всё иное - не то».

Именно об этом писал в своих поэтических экзерсисах Андрей Белый. И герой фильма «Где бы ты ни был», готик-пенсионер Шайенн, это понимает. Вот только бескомпромиссность невротика в тельце пожилого «фрика» - это вряд ли путь к очищению. Скорее, это разложение дневного света на совокупную связь разных световых оттенков - от очарования трогательного припудренного звездеца до шанса сделать шаг в сторону адекватного взросления.

Режиссёр Паоло Соррентино в своём англоязычном проекте работает на грани - либо вставит сантиметров на двадцать пять, либо вызовет рвоту зевоту. Середины восприятия нет - будь ты хоть Стивен Фрай! Нежность - как горечь, горечь - как нежность. Когда тебя в детстве лишили такого понятия как любовь - ты уверенно выбираешь тропу в сторону недолюбленности и недопонятости.

Шон Пенн как Роберт Смит, Шон Пенн как Зед из «Полицейской академии», Шон Пенн как Оззи Осборн... Понять. Казалось бы всё просто - определись, кто ты и прими решение. Но кто я? - путь перекладывания вещей с места на место, путь «поворотной мастурбации» от конца к началу, путь от жалости к умилению...

Главный герой картины Соррентино звездун Шайенн стареет. Но стареет довольно своеобразно - с подводкой для глаз. И всё было бы ничего, если бы не отец Шайенна - то есть Шайенновский отец. Эхо, спустя тридцать лет. «Мы – эхо… Мы эхо… Мы долгое эхо друг друга…»

Монотонность повествования в фильме Соррентино либо принимается, либо посылается в определённые интимные места. Просмотр творения Паоло - это как ощущения от почёсывания. Если ты ещё не расчесался - нирвана далеко. Но ежели ты уже поймал ритм почёсывания - колесо сансары вращается во всю прыть!

Взросление - как необходимость. Прямота – как откровения невротического ребёнка. Можешь тыкать в Шайенна пальцем... Вот только один вопрос - а ты сам-то сможешь сказать му… э… чудаку то, что он действительно чудак? Сразу не отвечай, можешь подумать…

Жена Шайенна Джейн как начало долгого пути. Помимо жены есть у Шайенна и готическая подруга. Её образ - как продолжение того самого долгого пути. Впрочем, путь - сказано как-то слишком. Динамика - как кинематика, а кинематика - как игра с бывшей славой в поддавки...

Фильм Паоло Соррентино не для массового зрителя, но он излучает – излучает, как мне кажется, даже и на массового зрителя - какое-то особое душевное тепло, шарм, а меланхолия его повествования создает особую медитативную рок-среду… И рок-среду не как стиль подачи жизненного восприятия, а как алгоритмическую структуру судьбовосприятия... Суета сует. А точнее – куета! Короче, маета. Или myета? Вернее NYета…

Неспешность повадок героя Пенна - это и есть вялая суть леной брутальности трагического комика Шайенна. И только смерть отца позволяет Шайенну форсировать всю задообразность его нынешнего фешенебельного прозябания. С этого момента начинается неспешный коми-траги-муви-роуд, экспрессивно-пассивное, экзистенциально-неопотенциальное, вяло-стремительное взросленческое кино...

Картина Соррентино «Где бы ты ни был» о необходимости взросления. Но взросления не по принципу «что скажут люди», а по принципу этапного духовного развития, как говорится, «по зову сердца».

Шон Пенн сыграл удивительно и неповторимо. Жил бы Станиславский – он бы крякнул. Мастерство есть мастерство, будь ты хоть на Мадонне, хоть под ней!.. Тем, как Джастин – Шоном его в Пенна – создал образ Шайенна, актёр доказал: даже имея – в хорошем смысле - «шанхайские сюрпризы», в «таинственную реку» можно войти дважды! Таки да! Это вам вся еврейская родня Шона подтвердит. И не только еврейская, но и европейская. Я долго не верил Пенну – где бы я ни был. Но, посмотрев фильм режиссёра с именем Паоло – поверил до самой глубины Шона. Поверил в сказ про то, как невротика толщей времени придавило и пудрой присыпало. Поверил в сказ про то, как светло-грустный бриз смог вдуть сдуть с Шайенна все те вещи, которые не были наполнены смыслом… Кстати, этому самому бризу очень помог Дэвид Бирн, композитор фильма. Это именно тот случай, когда старый конь не только борозды не испортил, но и глубоко вспахал. Неплохо вспахал почву фильма и оператор картины Лука Бигацци – насыщенная визуальность фильма, правда, слегка хаотичная, трогает. Понятное дело, «Где бы ты ни был» не назвать откровением от Луки. Но на откровение от Бигацци сойдёт.

И ещё несколько слов по поводу Шона Пенна. Путь Шайенна к самому себе передан Пенном удивительно бережно, хрупко, но с юморком, нежно, но сильно. Кто я? Многие homo довольно часто задают себе этот вопрос, то обращаясь к зеркалу, то – находясь в подпитии – к окружающим. Так вот, если Шон Пенн теперь как-нибудь спросит меня «Ты знаешь, кто я?!», я искренне смогу ему ответить: «Да, знаю. Ты – актёр с большой буквы! «Давида ди Донателло» тебе в руки!».

Короче, добро пожаловать в итало-еврейский мир Паоло и Шона! Даже если ты, зритель, и заплутаешь в недрах совокупных посылов режиссёра-творца и сотворца-актёра, ты, зритель, хотя бы поймёшь – в жизни каждого homo должен присутствовать образ Алоиса Ланга, некого фашиста, некого СС-чудака. Для чего? Для того, чтобы этот самый homo смог обрести себя. Себя, настоящего… Аминь! Или Дублин - Нью-Йорк – Мичиган – Нью-Мексико – Дублин? Может быть, «Париж, Техас»? Нет, всё-таки аминь! Да сострижёте вы свои волосы!.. Да обрящете вы «свой единственный ништяк! Трижды собственный ништяк»! И не поминайте Вендерса всуе…