Возвращение

Насколько громко картине Андрея Звягинцева аплодировали и хвалили, настолько бурно ее же критиковали и всячески бичевали. Думается и чувствуется, добрая часть сошлась на «скорее суррогат, чем искусство», а вдогонку подкинула «комплиментов» о полной бездарности авторов в вопросах драматургии, съемки, отсутствии глубинного смысла (и вообще какого-либо смысла) и т.д., и т.п. Нет, на защиту фильма вставать не буду, рáвно как и уходить в глубины язвительной критики. Просто поразмышляю на тему...

Интересный факт, что фильм получил такую неоднозначную оценку. Причем, со стороны западных критиков вызвал практически повальный восторг (ну возьмем хотя бы вечно припоминаемых «Золотых Львов», полученных на Венецианском фестивале), а вот с критиками (да что там греха таить, со зрителями тоже) на «восточном фронте» как-то не сложилось. И потянулась череда дискуссий, споров, обвинений, сравнений Звягинцева с метрами (большей частью с Тарковским, конечно), подсчетов режиссерско-операторских недоделок/ошибок/ляпов. Отчего же так прохладно приняли картину, скажем так, на родине? Ненароком закрадывается мысль, а может просто слишком много надежд возлагали?.. Уж очень хотелось стать свидетелями пришествия второго Тарковского, уж очень ждали вселенского откровения, уж очень верили в возрождение того сáмого глубинного русского кино. Да еще и эта пресловутая победа в Венеции, восторги запада, охи и ахи! А в результате – замыленная тема «отцов и детей» с христианским подтекстом, псевдо-неформатная съемка в сине-голубых полутонах, ворох поставленных, но так и неотвеченных вопросов, ни тебе глубоких размышлений о вечном, ни хоть малейшего намека на возрождение «настоящего» кино. Опять обманули, получается?! Не думаю. Просто поставленная самими зрителями планка была слишком высока, а изначально возложенная на фильм и его режиссера ответственность невообразимо велика. И выйди эта картина без лишней шумихи, не получи такой дикий ажиотаж на международном уровне, кто знает как приняла бы ее публика, да и критики в том числе. Почему-то кажется, что более тепло и благосклонно, без нервной истерики «обещали нового Тарковского, а подсунули какое-то фу!».

А что касается самого «виновника торжества», т.е фильма, хочется сказать вот что. Пересмотрев «Возвращение» через пять лет после первого просмотра, нежные ощущения, рáвно как и искренняя симпатия к картине не изменились (моментами даже усилились), а заодно и отпала праздная шелуха вопросов (кто такой этот Отец, где был, чем занимался, куда и зачем повез сыновей, что в пресловутом ящике). Подумалось, а может эти неотвеченные вопросы совсем и недоработка авторов, а нечто из области намеренных импликаций. Ведь если разобраться, каждый из нас задает те самые ненужные, бесполезные вопросы (и в больших количествах), не получает ответа и снова их задает, но по сути, ответы глобально (если хотите, вселенски) ни на что не влияют, никак нам не помогают, а наоборот усиливают размер нашего незнания. Так может и не надо спрашивать по пустякам?.. Так может и нам не надо задавать бесчисленные вопросы режиссеру – кто, да что, да почему, да где, а стОит просто поддаться течению фильма и смотреть, наблюдать.

Синевато-голубая картинка, как синий фильтр на фотообъективе, лично на меня действуют расслабляюще-проникновенно. Образ воды (и водности), тишина и мимолетные вкрапления музыки – все это приятно обволакивает и медленно затягивает, будто невидимая тонкая нить, повязанная на запястье, нежно тенят под воду, густую, уютную. И еще чувство того, что происходящее на экране вне времени и вне пространства; история, вырисованные в ней образы и характеры универсальны, они могут жить вчера, сегодня или завтра, в Европе или Америке. Думаю, именно такого вневременного/внетерриториального/внепространственного эффекта пытался достичь Звягинцев (и, знаете, получилось).

А еще (можете со мной не согласиться и забросать камнями, но скажу!), «Возвращение» полнится деликатными отсылками к христианской морали (уважай и слушай отца своего) и христианскими символами как таковыми (повторяющийся образ рыбы, например), которые ни сколько не раздражают, а, с точностью до наоборот, вызывают приятное чувство причастности. Если пойти дальше, то фильм можно полностью рассмотреть под религиозным углом, распределив роли Иисуса и апостолов Отцу и сыновьям (Андрею и Ване) соответственно, но не думаю, что это будет правильно...

И в довершение немного о Тарковском в свете «Возвращения». Кто-то из критиков предположил, что Звягинцев через предметы и образы выстроил картину дежа-вю, отсылающую нас к работам Тарковского. Используя его мифологию и кодировку символов, Звягинцев написал свою историю. Так может ответы на неотвеченные вопросы и нераспознанные знаки стóит искать в фильмах Тарковского и «читать» двух авторов параллельно, исключая какие бы то ни было сравнения?

В заключении, убедительная просьба не расценивать все вышеизложенное как некое слово в «защиту «Возвращения»». Это просто непредвзятое размышление на тему, приправленное личными впечатлениями.