Человек, который сажал деревья

Посвящается Фредерику Баку (8 апреля 1924 — 24 декабря 2013)

Молчаливый, немолодой и одинокий после смерти жены и ребёнка провансальский пастух по имени Эльзеар Буффье, герой рассказа французского писателя Жан Жионо «Человек, который сажал деревья», каждый день в течение 35 лет терпеливо высаживал в безжизненных и заброшенных пустошах у подножья альпийских гор жёлуди и семена деревьев, из которых со временем вырос величественный густой лес. Привлечённый подвижнической миссией Буффье, рассказчик, познакомившийся с ним в ранней юности, возвращается снова и снова к отдалённым горам и поражённо наблюдает, как открытая всем ветрам угрюмая и бесплодная пустыня с годами постепенно преобразуется в цветущую долину и становится мирным приютом для тысяч поселенцев, под тенистой сенью леса, выросшего благодаря несгибаемому тихому упорству одного самоотверженного человека.

Восхищённый провидцем из Прованса, Жионо называет его человеком, который открыл секрет счастья, потому что труд Буффье на благо родного края, где прошла вся его жизнь, сделал его счастливым. В качестве лучшей награды ему было суждено увидеть результат своего 35-летнего добровольного деяния, о котором он мог бы сказать, что Это — хорошо. Большинство читателей искренне верили, что рассказ описывает реальные события, свидетелем и летописцем которых автор был на протяжении десятилетий. Жионо очень долго не разубеждал их в реальности Эльзеара Буффье, потому что «стремился пробудить в людях любовь к деревьям, а точнее, любовь к посадке деревьев».

Канадский режиссёр-мультипликатор Фредерик Бaк, энтузиаст высаживания и выращивания деревьев, которые он называл «чудом жизни», посадивший собственноручно более 30 000 деревьев, воспринял рассказ Жионо близко к сердцу. Его привлекли сдержанная страстность и красноречие простой, но вдохновенной и вдохновляющей истории. Бак решил экранизировать рассказ об Эльзеаре Буффье, скромном и малограмотном пастухе, потому что не только безумство храбрых достойно песни и не только в нём мудрость жизни. Её мудрость — в выборе своего пути, в следовании ему до конца, в душевной щедрости, в безразличии к известности, признанию и наградам. И в любви к деревьям.

Работая над фильмом, Бак стремился к тому, чтобы кинозрители прониклись положительным зарядом текстa Жионо и вслушались внимательно в его слова. Это определило выбор художественного стиля, сдержанного, строгого в отборе деталей, но выразительного, утончённого и пластичного, проникнутого внутренним ритмом. Бак работал над фильмом практически в одиночку почти четыре года. Подготовка к съёмкам включила создание огромного множество рисунков и скетчей, выполненных восковыми карандашами и пастелью на матовом целлулоиде.

Изображение на экране меняется каждую секунду, и каждый последующий кадр — это новая картина. Плавно сливаясь, переходя один в другой, образы заполняют экран и создают эффект непрерывного цикличного движения самой жизни, рождающейся из произносимых за кадром слов у зрителей на глазах. Цветовая палитра фильма, от приглушённой, почти выцветшей сепии, которую Бак использовал в изображении забывшейся неспокойным сном, лишённой красок бесплодной пустыни первых кадров, преобразуется в нежные, светящиеся цвета вечной весны, подобные тем, что с триумфом были запечатлены на полотнах «чистейших» импрессионистов, Моне, Сислея, Моризо и Писсаро.

Жизнеутверждающая история, проникновенный голос актёра, который, кажется, обращается к каждому зрителю в отдельности, и образы, созданные добрым и мудрым видением режиссёра, гармонично соединились в фильм, редкий по эмоциональному, душевному и эстетическому воздействию. Тридцатиминутный «Человек, Который Сажал Деревья» вместил в себя целый мир. Это и размышления о том, что в своей способности созидать и преобразовывать, пусть и не всю планету, но всего лишь малый её уголок, человек подобен Творцу. Это и призыв заботиться о природе, нашем общем доме. И это — истинное произведение искусства, простoe, как глоток воды, и деликатно изысканнoe, как резной кленовый лист. Eщё долго после того, как экологи, теологи, киноведы и философы сломают копья в дискуссиях о его метафорических, аллегорических и религиозных аспектах, красота и поэтичность его останутся запечатленными в памяти.