Стоун

Джек – потрепанный жизнью дознаватель из отдела досрочных освобождений – собирается на покой. Прежде чем выйти на пенсию, он хочет довести до конца дело Джеральда Крисона. Крисон, который отбывает срок за соучастие в двойном убийстве, очень хочет на волю – там его вот уже восемь лет дожидается жена Люсетта.

Чтобы катализировать процесс, Джеральд просит жену, чтобы та поговорила с Джеком в неформальной обстановке: у Люсетты есть аргументы, против которых Джеку не устоять. Пока Джек трахает Люсетту, Джеральд находит в тюремной библиотеке обучающую брошюрку о религии Зукангор. А вместе с ней – Бога, воплощенного в звуке.

Казалось бы, вполне подходящий сюжетный расклад для типового судебного триллера. Насмотренный синефил понимающе ухмыляется: как же, сейчас Нортона выпустят, и он устроит Де Ниро такой «Мыс страха», что вздронет Скорсезе.

На этот раз, насмотренного синефила ждет большой сюрприз. Судебный триллер? Как бы не так.

Под монотонный бубнеж радиопроповедников, под белый шум роящихся на экране намеков и недоговоренностей, фильм этот лениво расползается в нечто странное, непонятное и бездонное. Нет, это не про хитрого уголовника и попавшего в его западню законника. Эти сны - точно о чем-то большем.

Карран ловко путает следы, разбрасывает ложные подсказки. Вот Нортон, который явно не то, чем кажется – как тут не вспомнить «Первобытный страх»?

Вот он рассказывает Де Ниро о своей одержимости огнем – едва ли не тем же текстом, который при подозрительно похожих обстоятельствах произносил Дональд Сазерленд во «Встречной тяге». Да и сцена, в которой Милла Йовович скармливает Бобби вареное яичко – не привет ли это Алану Паркеру? Не попытка ли сразу расставить по местам Ангелов, да Люциферов?

Весь экшн сводится к словесным перпалкам между Нортоном и Де Ниро (последний, впрочем, сильно уступает и в полемике и в актерской игре). И вроде бы не происходит ничего не то, что страшного, но даже зловещего. А кадр при том так и звенит предчувствием надвигающейся грозы.

«Стоун» - богоискательская головоломка: умная, блестяще исполненная, затягивающая. По большому счету, у нее только один недостаток – паззл не складывается, ребус нельзя решить.

По мере того, как у Каррана сгущаются тучи, в тебе крепнет уверенность в том, что сейчас грянет развязка на зависть Шьямалану. Но – вот ведь облом - оказывается, ответов нет.

Водил ли Джеральд Джека за нос или говорил чистую правду? Услышал ли Бога или просто хотел домой к жене? Люсетта – она, извините, Сосуд Зла или просто слабовата на передок? И, наконец, Джон Карран – он, в самом деле, хотел сказать нам что-то большое и важное? Или единственный, кто в этом фильме лукавит – он?

«Кто ты такой, чтобы мне говорить кто я такой?» - ББГ

Наконец-то! Наконец-то я понял, откуда Познер честно стырил фишечку с очками для своей передачи «Познер». Из фильма Джона Каррена «Стоун». Точняк! Инспектор по условно-досрочному освобождению Джек Мейбри в исполнении Роберта Де Ниро плюс очки – вот первоисточник! Впрочем, Донахью  с ним, с Познером.

Итак, «Стоун». Расклад прост: Джеральда Крисли (Эдвард Нортон), отмахавшего на тюремных харчах 8 лет из 11, со страшной силой манит к супруге Люсьетте (Милла Йовович). Как вспомнит герой Нортона про то, как его дорогая во время этого самого дела моргает и хохочет – аж мочи нет, так крутит его Стоуна. А Люсьетту от этого аж прёт – заявится к милому на свиданку, и так ему в лоб: знаешь, в чём я, мол, сегодня? А без ничего! После чего берёт руку зэка-бедолаги и раз её! Ага, прямо туда…

Как тут домой не захочешь-то? Скажу больше – тут у любого окаменеет! Кстати, Джеральд всем так и говорил: называйте меня, мол, камень! То есть, Стоун…

Одним словом, решила Люсьетта в целях ускорения процесса освобождения своего Стоуна взять в оборот инспектора по условно-досрочному освобождению, который одной ногой стоял в пенсии.

Стоп! Если вдруг кто-то подумал, что «Стоун» - это кино про тюремные и около тюремные будни – то нет. На самом деле фильма Каррена – про мух. Про назойливо жужжащих, крышесносящих мух. Про мух, сидящих в радиоприёмниках и рассуждающих о религии и морали. Про мух, которые…

Да что там говорить! «Стоун» - это и есть муха: блестящая, дородная, со множеством оттенков. Муха, которая плотоядно потирает свои лапки и, прищурившись, как Джон Каррен, как бы говорит: давай, мол, попробуй меня прихлопнуть…

Внимательный зритель сразу просечёт, что буквально с первыми кадрами «Стоуна» ему в ухо камнем влетает изысканная кинематографическая муха, которая легко кроет любую, самую изощрённую муху. Пусть даже и с фамилией Tsetse fly*!

Камера Маризы Альберти, операторши из Франции, как бы из-под разрисованной Карреном вуали, наотмашь хлещет даже самого невнимательного зрителя влажными пейзажами Тарковского. После чего - бац! – и филигранно перескакивает с затылков героев «Стоуна» и африканских косичек героя Нортона на лица этих самых героев. Ярко-зелёная трава отдельных кадров практически валит с ног зрителя опуса Каррена – особенно, если речь про внимательного зрителя. После чего – бац! – и зритель добивается оконной рамой, которая давит его мозг аки ни в чём не повинное тельце мухи-бедолаги…

Кадры «Стоуна» физически давят предчувствием беды, они звенят как… Да-да, как у главного героя во время свиданок со своей Люсьеттой, той самой детсадовской воспиталкой с грязными коленками.

Во главу угла своего фильма Джон Каррен ставит именно мух. Что характерно, к мухуям режиссёр беспристрастен – взять хоть ГГ, хоть не ГГ. Самцы обречены – утверждает Каррен. Как говорится, мы здесь больше не живём! Всё дело в том, что самцы погрязли в придуманном: в своих иллюзиях, в попытках самоопределения, в потугах опереться на соломинки веры, активно подстилая личностную соломку.

Вот самочки – другое дело. Они купаются в своих фантазиях, кроя ими самые уродливые формы реальности. И, окончательно покрыв, обретают внутреннюю свободу. Я, кстати, ни капельки не удивлюсь, если завтра в «Правде Голливуда» напишут, что Каррен – переодетая феминистка в седом парике. Пусть! Главное, что «камни» режиссёра кучно летят.

И пусть время от времени режиссёр прямо в кадре предъявляет зрителям несобранные пазлы, как бы намекая – хер ты чего ничего ты не поймёшь в моих экзерсисах! И пусть внимательный критик увидит в «Стоуне» попытку сыграть метафизику под аккомпанемент Веры либо попытку рассказать о Боге посредством шумов и мух. Пусть! Главное, от внимательного зрителя не ускользнёт то, что чем глубже «каменные» герои погружаются в вакуум, тем навязчивее становятся радио-проповеди, транслируемые поверх событий фильма. От внимательного зрителя не ускользнёт ни страх героев «Стоуна», ни их отчаяние, ни их страсть, ни их сомнения, ни их попытка обрести покой. Ни то, каким – благодаря Люсьетте – каждый получает в итоге того себя, которого заслужил. Внимательный зритель увидит, как событийность картины Каррена закольцована двумя несовершёнными убийствами. Как полотно фильма наполнено множеством аллюзий и меток. И символами. Символами христианства, атеизма, буддизма. Символизмом поля для гольфа с потерей мяча. Символизмом огня. Символикой того, как жена Джека Мейбри собирает пазлы...

А ещё «Стоун» - про личностную пироманию каждого из нас. И про выдуманную сценаристом Энгусом МакЛахлином религию Зукангор, которая предлагает искать проявления Бога в трудноуловимых шумах. Шумах, которыми под самую завязку наполнен «камень» Каррена.

Короче, повторюсь – «Стоун» Джона Каррена достоин просмотра. Конечно, «Стоун» не из тех фильмов, которые «собирают кассу». Но просмотра он достоин. Только заклинаю вас всеми Лилу мира: ни в коем разе не смотрите на соски Миллы Йовович! Они такие… такие…   

P. S. «Я видел вчера новый фильм, я вышел из зала таким же, как раньше… И я читал несколько книг, я знаю радость печатного слова… Я знаю уют… когда известны законы движенья… Но сделай лишь шаг и ты вступишь в игру…»

____________________________________________

* - муха цеце (англ.)