Три лица страха / Черная суббота

Перед нами три киноновеллы от знаменитого итальянского режиссера Марио Бавы, объединенные под общим названием «Три лица страха/Черная Суббота». Многие кинокритики в свое время называли эту ленту лучшей его работой. С уверенностью можно утверждать, что эти истории сегодня едва ли могут испугать зрителя, но они безоговорочно подкупают невероятной стилистической отточенностью, которой в этом жанре мало кто может похвастать. Это повествование о смерти, которое ведется утонченными языковыми средствами. Сами сюжеты новелл предельно прозрачны, но режиссерская подача заставляет, не отрываясь, следить за происходящим.

В начале фильма вступительное слово говорит рассказчик. Его речь длится считанные минуты, но образ этого человека сильно врезается в память. Его манера говорить, взгляды, мимика веют чем-то демоническим (лично я провел аналогию с манерой Ганнибала Лектера).

Телефон.

Первое, что замечаешь – интерьер. Белые стены, изысканный женский будуар, большая кровать с резным пологом, арки и массивные занавеси, обилие золотого цвета. Каждая мелочь на своем месте, абсолютная выверенность и гармоничность. Это, как бы, поэтическое вступление, начало стройной и тревожащей композиции. Вот мы видим женщину, входящую в дом. Она обладает манящей, половодной красотой, на которую режиссер постоянно обращает внимание крупными планами. Далее раздается телефонный звонок, в трубке слышен зловещий голос. Именно звук телефона с каждым разом ускоряет темп рассказа, увеличивает предчувствие неминуемого. Паника все растет, и вот в кадре появляется подруга главной героини – изысканная, с точенными чертами лица, и обстановка на время разряжается. Она точна в жесте и взгляде, пылкая, но холодная с виду. Во время недлительного диалога упиваешься шармом этих женщин (огромная заслуга актрис). Великолепно созданные женские образы – яркая черта «Телефона». Лирическое отступление вскоре сменяется жестокой стремительной развязкой. Первое лицо страха открыто.

Упырь.

Здесь мы, будто, попадаем на страницы готического произведения. Воедино тут собраны и холодный ужас, и горестные стенания, и ярко вспыхнувшая любовная страсть. Злом здесь выступает глава семейства Горко, ставший вампиром. Его лицо выглядит пустым и осунувшимся, глаза жадно и злобно блестят. Своим родным он явно желает той же участи, которая постигла его самого. В новелле очень много синего цвета – синий туман, синее ночное небо. Цветовой гамме присущи мрачность и лаконизм. Тонко используется игра тени. В начале повествования нам открываются живописные горы, тонущие в закате, затем – ночная дорога, серые развалины замка, ночной лес, темные воды реки. Пейзажи в значительной степени способствуют поэтизации происходящего, обогащают эмоциональную и описательную лексику. В «Упыре» больше динамики, больше выразительности, больше разнообразных чувств, нежели в «Телефоне».

Особенно интересна любовная линия Владимир – Зденка. Он благородный князь, она прекрасная крестьянская девушка. Огромное наслаждение приносят крупные планы этой пары, их взгляды заменяют сотни слов. Лица героев точно и выразительно передают всю гамму испытуемых чувств. Какая упорная страсть в этом вихре вампирского танца! Именно эта страсть в финальной сцене оказывается сильнее жажды жизни и с огромной силой завлекает в пугающий черный омут.

Капля.

Самая психоделическая новелла трилогии. В ней присутствует наибольшее количество мистических деталей (муха, падающие капли, кошка, мигающий синий свет за окном). «Капля» – это кольцо с голубым бриллиантом, на котором лежит проклятье умершей хозяйки. Дом покойной – захудалый пыльный уголок. Повсюду бегают кошки, видны следы проводившихся здесь спиритических сеансов, в спальне лежит труп владелицы с мерзкой гримасой на лице. В этой новелле мертвые мстят живым за их жадность. Основная часть рассказа – преследование. Метка вручена и остается лишь отобрать жизнь. Все завершается криками испуга и напрасными мольбами о пощаде.

В этих «историях о страхе и сверхъестественном» зло пересказано красивым жарким стихом, но лишь в угоду манере режиссера, а не на потребу эстетствующим изнеженным натурам. Всем трем новеллам присуща особая мрачная философия. Это истинная поэма, воспевающая ужас.