Когда древняя старушенция со своим скарбом на колесиках спрыгивает с крыши многоэтажки, с характерным чпоком шмякается об асфальт, а потом встает и, кряхтя, подбирает свои пожитки и направляется обратно к подъезду, зритель думает: это случайность. Когда бабка с завидным упорством, астматически хрипя и булькая легкими, снова одолевает лестничные площадки, этакая Сизиф в юбке, и делает шаг в пустоту во второй раз, зритель догадывается: это совпадение! И, наконец, к концу фильма озаряет догадка: да ты хоть тысячу раз расшиби голову о

мостовую—будешь жить! Так как после третьего раза смело можно говорить о закономерности.

 

Что есть случайность? Случайно ли, что на пути бедной старушки, взбирающейся к очередному самоубийственному прыжку, попадаются двери, белые двери, за каждой из которых живут, мягко говоря, несчастные и больные на голову люди? Случайно ли, что они, словно собранные по миру нитки, обитают именно в этом здании? Некоторые утверждают, что случайностей не существует вообще, и все предопределено заранее и свыше, гораздо свыше.

Тогда становится понятно, что даже если тебе удалось пройти сквозь пару-тройку стен, то ты все равно рано или поздно застрянешь в следующей. И это—закономерность, а всякие там левитации и ''стенопроходимость'' суть случайности, приводящие к закономерности, то есть являющиеся началом, зерном закономерности, и, таким образом, перестающие быть случайностью...

 

Обязательно ли обнажаться до костей, до трепещущих нервов, чтобы найти родную душу? Может, только тогда ты увидишь такого же голого, беспомощного, единственного, который тоже сорвал с себя кожу и шарит глазами вокруг в поисках чистой плоти. Или же должно совпасть, чтобы в том же месте, в тот же час, вы двое встретились?

 

Можно ли отгородиться от случайностей? Закрыться в своем мирке, превратить его в стерильный рай, вычищать денно и нощно от грязи до блеска, до воображаемой чистоты. Ведь рано или поздно (и это закономерно) ты поймешь, что источник грязи—ты сам, или родные тебе и близкие люди.

Если так, то становится страшно жить, и страшно рожать, и хочется родить своих детей ''обратно'', рассосать их в себе, уничтожить, отгородив их таким образом от необходимости стать жертвами случайностей и совпадений, а еще хуже—рабами закономерности. Хотя, что есть страх? Волосатый, большой, чавкающий толстыми губами во время поедания твоего спокойствия, твоих надежд, которыми ты кормишь его сам, сам. Случайно ли живет он с тобой? И закономерно ли, что в конце концов ты осознаешь, с глубоким удовлетворением осознаешь, что тебе даже уютно с ним, с твоим страхом, и хочется даже иногда почесать его мохнатое брюхо, пока спишь рядом, свернувшись калачиком...

 

 

P.S. Автор в своем уме. Просто автор посмотрел фильм очередного талантливого сумасшедшего, венгерского режиссера Дьордя Пальфи.

 

@ Wed, 13 Jul 2016 23:23:42 +0300