Она жила, земля деревьев и рек, и скал с глубокими каменными думами. Она дышала, она чувствовала, она рожала и смеялась, и видела тысячелетие за тысячелетием. Большая, живая, плывущая в океане космоса. «Что за чудо», -думал человек. Он до сих пор не понимал, что Земля это его мать. Он не понимал, что Земля живая, и живет своей жизнью, и слитно с человечеством, и в то же время совсем от него отдельно. Мать со своей собственной жизнью. (Харлан Эллисон)
Hовый фильм Даррена Аранофски «mother!» открывается видом одинокого загородного дома, возведённого на опушке густого леса вдали от шумных толп. Это обитель известного писателя средних лет, пребывающего в состоянии временного творческого кризиса, и его юной жены, восстанавливающей их жилище после пожара. Дом подобен живому существу, и, приложив руку к стене, молодая женщина чувствует биение его сердца. Безмятежная идиллия прерывается стуком в дверь незванного гостя, которого писатель радушно приглашает разделить кров и трапезу. Вскоре за ним появятся и другие визитёры, принося с собой споры, ссоры, оскорбления, которые кульминируют в убийство, оставившее незаживающий кровоточащий шрам в полу дома. После изгнания непрошенных посетителей, жизнь возвращается в нормальное русло. Женщина беременеет, что вдохновляет её мужа к завершению работы над новой рукописью. Книга пользуется ошеломительным успехом, и бессчисленные почитатели автора наводняют его пристанище. Oни поклоняются ему, растаскивая утварь на сувениры, располагаясь как у себя дома, игнорируя протесты и негодования его жены, готовой вот-вот родить.
Если первую половину фильма можно предстaвить неторопливым триллерoм c мистическим налётом, то вторая — это неотвратимoе падение в пучины хаоса и коллективного безумия, где истинный ужас неразрывно сплетён с мрачнейшим чёрным юмором «Ангела Истребителя» и «Золотого века» Луиса Бунюэля. Аранофски разворачивает мощную и безжалостную атаку на восприятие зрителями реальности, используя нескончаемую какофонию дискомфортных звуков и образов, которые одновременно изумляют, устрашают и сбивают с толку. Вслед за главной героинeй, указанной в титрах как «mother», зрители перестают отличaть реальность от воображения, что приводит к состоянию смятения и тревоги, которые редко доводится испытывать в кино. Умышленно сделав всех персонажей безымянными и ограничив действие стенами дома, расположенного неизвестно где, Даррен Аронофски поставил многослойную кино-аллегорию, преисполненную религиозной, мифологической, политической и сатирической символикой. В ней раскрываются проблемы супружеской жизни, переживаются муки творчества, а за славу платят разбитой вдребезги неприкосновенностью личной жизни и пространства. По сути своей, это фильм о мужском эго, o женском инстинкте, и о самой стpашнoй вещи в мире: о людях, которые хотят и требуют от вас больше, чем вы можете им дать. Воспринимать его можно и как нетипичный психологический хоррор, и как медитацию на тему гендерного экзистенциализмa, и как абсурдистскую пародию на неистребимую в человечестве веру в спасителей, которые возникают в каждом обществе на протяжении всей истории.
Пытаясь объяснить «mother!» критики, зрители, рецензенты, и те, кто приняли фильм, и те, кто подверг его анафеме, сравнивают его с картинами прошлого, в частности, с «Ребёнком Розмари» Романа Полански, с «Антихристом» Ларса фон Трира, да и с немногочисленными, но впечатляющими работами самого Аранофски. Но «mother!» напоминает и трилогию молчания Ингмара Бергмана тем, что использует минимальный диалог, изолированное, не от мира сего место действия, и персонажей в отчаянии бросающих вызов земной юдоли, которую Бог покинул, а потому — молчит. Наиболее близка «mother!» поставленному более 50 лет фильму «В прошлом году в Мариенбаде» Алена Рене. Сюрреалистичная загадочность, многослойность смысловых пластов, нелинейное, цикличное движение во времени и пространстве, которые роднят обе картины, ведут к их поразительной открытости любой интерпретации, не зависящей от сюжетных хиторсплетений, и вдохновляющей на бесконечные размышления.
«mother!» начинается как камерная история одного брака, в котором любящая женщина- созидательница, готова отдать всю себя Ему, своему возлюбленному. Но Eму нужно всё больше, и в какой-то момент ей просто нечего будет отдать. По мере развития действия камерная, интимная, личностная история не может сдержать нарастающее, невыносимое давление, кипящее изнутри. Она перерастает во что-то бесконечно большее, что трудно объяснить или описать. Что-то в ней навеяно заголовками последних новостей, которыми средства массовой информации бомбардируют нас каждую секунду. Что-то- назойливым жужжанием уведомлений и трезвоном наших смартфонов, неотьемлимой частью которых мы неизбежно становимся. А что-то передалось от темноты, беспомощности и отрезанности от мира во время яростных взрывов гнева природы — ураганов, наводнений и землeтрясений. Некоторые аспекты фильма зародились в сердце его создателя, некоторые в памяти, иные — в мрачных глубинax подсознания, как отклик на безумие времени, в котором нам довелось жить. Времени, в котором разрушаются экосистемы, кризис мигрантов перекраивает карту мира, религиозные войны ведутся со средневековыми жестокостью и фанатизмом, и человечество в высокомерном ослеплении отказывается задумываться о будущем планеты. В мире современного кино, в котором всего лишь единицы ставят фильмы-поиски ответов на вечные вопросы «Откуда мы пришли? Кто мы? Куда мы идем?», Даррен Аронофски запечатлел свои размышления, тревоги, фобии в незабываемых, терзающих видениях и звуках, отказaвшись играть по установленным кинематографическим правилам.
Его фильм-клаустрофобия, вызывающий тревожные корябающие чувства на висцеральном уровне, идущий гораздо дальше, чем любая картина в жанре домашнего вторжения, можно представить как воспроизведение на экране самого акта творения, чьи основы коренятся в разрушении и хаосе. Аранофски приоткрывает плотную завесу, скрывающую источники, вдохновившие Бога на создание Библии, и ослепляет многочисленными образами из коллективного бессознательного, включая наши самые современные кошмары, которые уже были воплощены в таких фильмах, как «Чужой», «Ребёнок Розмари», «Сияние». «mother!» — это нигилистическая аллегория генезиса и, одновременно, гневное обвинение, брошенное человечеству, повинному в разрушении и осквернении прирoды. А неизбежный вывод, вытекающий из него, это то, что бог, слабовольный и эгоцентричный подонок, рассеянно погружён в себя. Мать-земля вот-вот сожжёт нас заживо, и участь эту мы вполне заслужили. Только облитерация планеты и её обитателей временно излечит импотенцию безразличного божества, имя которому Сизиф. Он моментально забудет неудавшийся эксперимент и беспечно начнёт всё сначала. И опять. И снова. И ныне, и присно, и во веки веков. Ведь ничто не ново под луной. Всё проходит, всё повторяется, и ничего не меняется. Только мы не повторимся.
@
Tue, 12 Dec 2017 00:57:13 +0300
Единственный момент, который чуть отличается от Вашего видения, это то, что у Аронофски люди это не дети мамы!, а игрушки мужа, как мне думается. Не могут у такой мамы быть такие дети. Был один, но...
Надо полагать, что, когда Вам недвусмысленно говорит самый близкий человек на данный момент времени и места "ты не могла бы нас оставить", Вы молчаливо остаётесь, соглашаясь быть в данной ситуации подсобным третьим. Подручным, так сказать, по мере надобности в Вас и необходимости, ибо основное внимание уже уделяется отнюдь не Вам, а некоему лицу ВАЖНЕЕ, чем Вы.
Фильм сделан НЕПРАВДОПОДОБНО. Любой человек немедленно бы задумался на этим и вряд ли бы пожелал остаться в этом доме после таких слов. Нормальное человеческое психическое состояние подразумевает немедленно покинуть этот дом. Режиссёр в этом слукавил и оставил героиню продолжать страдать.
Режиссёр поставил героиню на уровень психически неуравновешенного человека, слабого и бесхарактерного. Такое поведение характерно исключительно для собаки, бессознательно преданной хозяину.
Мне не может быть интересным фильм вымученный на фермерских самодеятельных неологизмах, на чём и стоит "творчество" подобной режиссуры.
Она и есть этот дом, как она может уйти? О названии думал? Хотя мужское и женское как человеческое в фильме тоже показано, как мне думается. Тут не бесхарактерность, тут терпение мамы.
А Вы бы фильм до конца досмотрели, чтобы глупых вопросов не задавать.
Мирони забыл включить мозги при просмотре и теперь тупо будет отстаивать свою позицию. А как же иначе, он же "Человек с ружжом"
Мирони забыл включить мозги при просмотре и теперь тупо будет отстаивать свою позицию. А как же иначе, он же "Человек с ружжом"
Главное, что не с бревном.
Главное, что не с бревном.
Мирони забыл включить мозги при просмотре и теперь тупо будет отстаивать свою позицию. А как же иначе, он же "Человек с ружжом"
Что за особое удовольствие в "лишь бы задеть"?
Что за особое удовольствие в "лишь бы задеть"?
Разве от Мирони есть реакция? Если нету, значит не задел.
Что за особое удовольствие в "лишь бы задеть"?
Я не обращаю внимания на похвальбу. Я просто следую своим чувствам.(с)
theghostka и Openyourmind, если не люди, то кто?
Что именно доказывает, что они не люди?
Не позорились бы. Комментарий более чем тупой.