пробуждающего исконно либеральные чувства настоящего борца за демократию, люди ничего лучшего еще не придумали. Так. Побольше презрения, а потом еще его же, родимого, разбавленного сатирой. Один мой знакомый говорил, что качественная сатира действует на человека крайне отрезвляюще, укрепляя все его члены, но ослабляя при этом своим здоровым, объективно необходимым сатире цинизмом душу. С нами почему-то случилось наоборот, то есть демократический дух наш в высшей степени окреп, а члены ослабели, отчего потуги наши стали больше похожи на подергивания чертей в алкогольном угаре, яростно утрачивая черты сатиры с каждой секундой хронометража. Поэтому там же, к сюжету пришлось принять на грудь нашей родной клюквенной, прямо из горлышка альб-де-дессерт, до дна. Клюквы, друзья, в том, что касается скифов, с раскосыми и жадными очами – мало не бывает.

Сюжетный вокзал. К локомотиву юмора через его отсутствие.

Давайте лучше так – давайте почтим минутой молчания это слово - юмор. Помни, зритель, об этом слове. В самые восторженные, в самые искрометные дни своей жизни  - помни о нем. В минуты блаженства и упоений - не забывай о нем. Потому что в нашей фильме ты его не увидишь. Вернее увидишь, но…но ведь есть же шутки про яйца и жопы, есть трупы…кривляние есть, все есть, что нужно. – Так-так-так, – говорите вы, – а общий итог? Ведь все это страшно интересно…Сейчас я вам скажу общий итог. Постненько, простенько, шаблонненько так, поверхностненько, без настоящей сатиры, но с задором, как в местечковом театре, да при налитых беленькой судорожно бегающих, да с бревнышками, глазках. Без изобретательности, в общем, да и как не забыть – еще немножко клюквенной, и опять до дна, чтобы не сблевать от общего послевкусия. Ведь если клюква в непомерном количестве, то можно сказать – фарс, а фарс ведь, он по природе своей безобиден. Добавить зверств, добавить ужаса, и фарс становится абсурдом, а абсурд – смешон по умолчанию. В фарс что угодно одеть можно, главное замотать поплотнее, чтобы не проглядывало, так сказать. Ну, так что же? Пусть примитив. И на этом перестаю с вами разговаривать. Пусть примитив!

Станция актерская – станция аудиториевка.

В чемоданчике – все чин-чинарем, вынь да ощупай. Все, от бутерброда вкусного из Стива Бушеми тоненького, как дистрофичный кусочек ветчины в страдающей от снов с пустыми магазинными полками средней советской семье, да Саймона Била хлебоподобного. Да еще и Айзекс-Жуков – розовый, крепкий, за три-писят пучок. Тут и играть то несильно надо – давай фарсу, давай! Хватайся за горло, глаза выпучивай, да крутись, крутись в четырех стенах, главное чтобы костюм аутентичный эпохе сидел. Аудитория поймет! А у зрителей наших – какие глаза! Они постоянно навыкате, но – никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла – но зато какая мощь (духовная)! In god we trust, недаром, недаром! Что бы ни твори страна, кого ни бомби, предавай, покупай - эти глаза не сморгнут. Им все божья роса… Зато там, там железный занавес, душители, понимаешь, там. Кровавые тираны! И снова ведь, снова поднимаются. И надо что-то предпринять, но ведь пропаганды то у нас нету, она ведь только у них, у душителей. Поприжали лавры Моргана Портфилдовича Фрименова, захотелось на злобу дня, посему натужились, позу наездника приняли, собрались, воздуху набрали и фильму немедленно, следуя злободневности суровой взяли, да…

Полустанок политического момента.

…и немедленно выпустили.

Станция критиканская.

Вышли мы в прокат, оглядываемся, прислушиваемся, страдаем от мысли - плохо о нас подумали, хорошо ли? А критики то, как один, как один, вместе с радиостанциями да каналами прогрессивно-общественными, гражданско-правовым сознанием до краев заполненными, как на один лад, маслицем по сердцу: «А! Хорошо пошла, курва!» «А Транс-цен-ден-тально!» И таким праздничным голосом! «Фильма у нас сегодня – блеск!» «Да-а-а… Транс-цен-ден-тально!..» О, свобода и равенство! О, братство и иждивенчество! О, сладость неподотчетности! О непредвзятый взгляд со стороны! О критическое осмысление истории! Абыр-абыр…. абырвалг!

Конечная

А и хорошая фильма у нас вышла, сидит во мне эта уверенность. Все правильно сделали, все верно повернули! Знаете, какая фильма? Вы сидели когда-нибудь в туалете на вокзале? Помните, как там, на громадной глубине, под круглыми отверстиями, плещется и сверкает эта жижа карего цвета? – вот такая отличная фильма у нас вышла! Вроде ведь все лучшее взяли – тему актуальную неумирающую, благодатную. Лицедеев отчаянных, белошвеек лучших за костюмы посадили, декорации отгрохали – дай бог каждому. Но пропустили в себе, соединили, и в прокат выпустили туда, вниз, в свободный полет, в благодатные раззявленные жерла, уже в таком вот виде. И пусть корят, пусть говорят, мол если фильм умен и скучен, он не опустится до легкомыслия. А если он легкомыслен да умен – он скучным быть себе не позволит, а у нас – не так. Главное – убеждение правильности, что бы ты ни говорил, главное – вера в себя. Бомби и верь, продавай и верь, предавай и верь. Ведь главное – здесь вам не там! Не железный занавес, не кровавые тираны, не душители. А для простоты осознания правду обернем в фарс, а в фарс добавим лжи, а многократно повторенная ложь – она уже правда.