Смерть Сталина

На пути к сюжетному вокзалу.

Слыхали, что говорят: не получился фильм, скажи что комедия, не получилась комедия – скажи, что фарс, не получился фарс – скажи, что артхаус. Сюжет? И зачем он нужен! Главное, чтобы громко, провокационно, а там – само. Главное, чтобы пошло хорошо, глотку проскочило, прямо как в фильмах студии Private, а там – как по маслу. Вот так и порешали! Залились для начала по самую макушку презрением к СССР, потому что по опыту знаем, что кроме презрения к СССР в качестве утреннего декота, пробуждающего исконно либеральные чувства настоящего борца за демократию, люди ничего лучшего еще не придумали. Так. Побольше презрения, а потом еще его же, родимого, разбавленного сатирой. Один мой знакомый говорил, что качественная сатира действует на человека крайне отрезвляюще, укрепляя все его члены, но ослабляя при этом своим здоровым, объективно необходимым сатире цинизмом душу. С нами почему-то случилось наоборот, то есть демократический дух наш в высшей степени окреп, а члены ослабели, отчего потуги наши стали больше похожи на подергивания чертей в алкогольном угаре, яростно утрачивая черты сатиры с каждой секундой хронометража. Поэтому там же, к сюжету пришлось принять на грудь нашей родной клюквенной, прямо из горлышка альб-де-дессерт, до дна. Клюквы, друзья, в том, что касается скифов, с раскосыми и жадными очами – мало не бывает.

Сюжетный вокзал. К локомотиву юмора через его отсутствие.

Давайте лучше так – давайте почтим минутой молчания это слово - юмор. Помни, зритель, об этом слове. В самые восторженные, в самые искрометные дни своей жизни  - помни о нем. В минуты блаженства и упоений - не забывай о нем. Потому что в нашей фильме ты его не увидишь. Вернее увидишь, но…но ведь есть же шутки про яйца и жопы, есть трупы…кривляние есть, все есть, что нужно. – Так-так-так, – говорите вы, – а общий итог? Ведь все это страшно интересно…Сейчас я вам скажу общий итог. Постненько, простенько, шаблонненько так, поверхностненько, без настоящей сатиры, но с задором, как в местечковом театре, да при налитых беленькой судорожно бегающих, да с бревнышками, глазках. Без изобретательности, в общем, да и как не забыть – еще немножко клюквенной, и опять до дна, чтобы не сблевать от общего послевкусия. Ведь если клюква в непомерном количестве, то можно сказать – фарс, а фарс ведь, он по природе своей безобиден. Добавить зверств, добавить ужаса, и фарс становится абсурдом, а абсурд – смешон по умолчанию. В фарс что угодно одеть можно, главное замотать поплотнее, чтобы не проглядывало, так сказать. Ну, так что же? Пусть примитив. И на этом перестаю с вами разговаривать. Пусть примитив!

Станция актерская – станция аудиториевка.

В чемоданчике – все чин-чинарем, вынь да ощупай. Все, от бутерброда вкусного из Стива Бушеми тоненького, как дистрофичный кусочек ветчины в страдающей от снов с пустыми магазинными полками средней советской семье, да Саймона Била хлебоподобного. Да еще и Айзекс-Жуков – розовый, крепкий, за три-писят пучок. Тут и играть то несильно надо – давай фарсу, давай! Хватайся за горло, глаза выпучивай, да крутись, крутись в четырех стенах, главное чтобы костюм аутентичный эпохе сидел. Аудитория поймет! А у зрителей наших – какие глаза! Они постоянно навыкате, но – никакого напряжения в них. Полное отсутствие всякого смысла – но зато какая мощь (духовная)! In god we trust, недаром, недаром! Что бы ни твори страна, кого ни бомби, предавай, покупай - эти глаза не сморгнут. Им все божья роса… Зато там, там железный занавес, душители, понимаешь, там. Кровавые тираны! И снова ведь, снова поднимаются. И надо что-то предпринять, но ведь пропаганды то у нас нету, она ведь только у них, у душителей. Поприжали лавры Моргана Портфилдовича Фрименова, захотелось на злобу дня, посему натужились, позу наездника приняли, собрались, воздуху набрали и фильму немедленно, следуя злободневности суровой взяли, да…

Полустанок политического момента.

…и немедленно выпустили.

Станция критиканская.

Вышли мы в прокат, оглядываемся, прислушиваемся, страдаем от мысли - плохо о нас подумали, хорошо ли? А критики то, как один, как один, вместе с радиостанциями да каналами прогрессивно-общественными, гражданско-правовым сознанием до краев заполненными, как на один лад, маслицем по сердцу: «А! Хорошо пошла, курва!» «А Транс-цен-ден-тально!» И таким праздничным голосом! «Фильма у нас сегодня – блеск!» «Да-а-а… Транс-цен-ден-тально!..» О, свобода и равенство! О, братство и иждивенчество! О, сладость неподотчетности! О непредвзятый взгляд со стороны! О критическое осмысление истории! Абыр-абыр…. абырвалг!

Конечная

А и хорошая фильма у нас вышла, сидит во мне эта уверенность. Все правильно сделали, все верно повернули! Знаете, какая фильма? Вы сидели когда-нибудь в туалете на вокзале? Помните, как там, на громадной глубине, под круглыми отверстиями, плещется и сверкает эта жижа карего цвета? – вот такая отличная фильма у нас вышла! Вроде ведь все лучшее взяли – тему актуальную неумирающую, благодатную. Лицедеев отчаянных, белошвеек лучших за костюмы посадили, декорации отгрохали – дай бог каждому. Но пропустили в себе, соединили, и в прокат выпустили туда, вниз, в свободный полет, в благодатные раззявленные жерла, уже в таком вот виде. И пусть корят, пусть говорят, мол если фильм умен и скучен, он не опустится до легкомыслия. А если он легкомыслен да умен – он скучным быть себе не позволит, а у нас – не так. Главное – убеждение правильности, что бы ты ни говорил, главное – вера в себя. Бомби и верь, продавай и верь, предавай и верь. Ведь главное – здесь вам не там! Не железный занавес, не кровавые тираны, не душители. А для простоты осознания правду обернем в фарс, а в фарс добавим лжи, а многократно повторенная ложь – она уже правда.

«Родина в опасности!» «Свершилось нападение на Государственный Гимн!» «Нелюди искажают прошлое!» «Экстремисты обижают советского человека!» «Использовано секретное оружие – плевки!» Эти и другие истерические вопли, оказывается, вызвала обычная комедия. Причем крышу сорвало так, что полицейские вламывались в кинотеатры, проводились заседания Госдумы, печатались открытые листы, общество было на шаг от референдума... А как же, если перед нами «спланированная провокация», элемент «антироссийской информационной войны». В принципе, стране, которая хорошо разбирается в информационных войнах, можно поверить, если б не одно обстоятельство. За бредом, что творился в России во время получения проката фильма, действительно можно увидеть спланированную и хорошо продуманную акцию. И дело не в том, что обоссанный Сталин лежит в луже собственной мочи, а его соратники как коршуны начали свой политический танец. Фильм имеет явный посыл режиссера, который и вызвал неприятие власть имущих.

Армандо Ианнуччи стрелянный воробей в жанре политической сатиры. Его фильмы, сериалы и другие творческие проекты довольно точно нацелены на болячки современного общества. Даже если он будет снимать о прошлом, злободневности фильм не потеряет. Но чтобы не выглядеть проповедником, который прямо вещает, режиссер обильно использует в качестве приправ абсурдность положений и фарсовые ситуации. Иногда их настолько много, что зритель теряется, не улавливает суть происходящего на экране и начинает делать последнее, что от него требуется: искать достоверности в увиденном.

Фильм «Смерть Сталина» – классика политической сатиры, где комедия и драма идут рука об руку. Режиссер провел явную черту между фарсом и трагедией. Первая обволакивает закулисные игры кремлевских партократов, а вторая показывает парализованное страхом общество. Первая демонстрирует всю изнанку советской власти 50-х годов: цинизм, лесть, подлость, предательство, лицемерие, развращенность, садизм. Вторая – забитого и загнанного в угол советского человека, который в страхе покажет пальцем на родного отца или совершит другое безумие, лишь бы его не забрали. И если каток черной комедии не пожалел таких видных деятелей как Берия, Маленков, Хрущев, Каганович и Ко, драматичные эпизоды, вдохновляясь графической новеллой Фабьена Нури и Тьерри Робена,  реалистично показывают простого обывателя, без его высмеивания.

Одним из неоспоримых плюсов фильма есть сценарий, который нигде не провисает. Благодаря ему, события происходят с невероятной быстротой, полностью погружая зрителя в гонку за кресло генсека. Грамотно построенные диалоги живы, не искусственны, остроумны, делают просмотр однозначно интересным. Качественно подобранные декорации ещё более усиливают и  подчеркивают реалистичность тех или других сцен. Пускай местами есть несоответствие, их явно мало для «клюквенных дел мастеров». Колоритные персонажи – очередной фаворит среди плюсов фильма. Их талантливо воссоздали известные голливудские актеры. Без мастерства Бушеми, Рассела Била, Айзекса, Тэмбора и др., фильм, который во многих местах камерный, смотреть было бы уныло.

Картина не слишком смешна, но сатира и не должна заставлять смеяться. Высмеивать – да. Жуков-ковбой, бесхребетный Маленков, угодливый Молотов, интриганы Хрущев и Берия. Кремлевская банда, которую, как свору собак, науськивал друг на друга Сталин, после его смерти занялась тем же самым. Пускай там много чего не достоверно, зато забавно. Забавно видеть растерянную рожу Маленкова, который чисто по-детски на очередную оплошность признался, что уже не помнит кто жив, а кто умер. И если реакция политика на сатиру в его адрес очевидна, то также очевидна и реакция обычных людей. Но когда обычные люди начинают возмущаться вместо политиков, поднимается вопрос: а так ли далека от реальности абсурдность событий, показанных в фильме?