Недавно прочитала здесь комментарий одного автора, возмущённого тем, что «десятки» ставят не голливудским фильмам, а советским, таким, как «Холодное лето 53-го» и «Неоконченная пьеса для механического пианино». Грустно стало за автора и обидно за фильмы… Да, и среди американских лент есть весьма достойные, но даже мой любимый Аль Пачино не разубедит меня в том, что нет ничего глубже, мудрее и мощнее нашего кино. И, за несколькими исключениями, не российского, а именно советского. Не буду перечислять

шедевры (взрослое поколение и так хорошо их знает), напишу о своём любимом фильме из числа снятых в стране, где я родилась, и которой больше нет…

…А ведь это бессмертный Чехов. И ранний Михалков. Но от чеховского оригинала – пьесы «Безотцовщина» – в фильме осталось не так много. Значительно изменён даже состав действующих лиц. Однако, эти изменения не противоречат автору. Это тоже Чехов, пусть не по букве, а по духу, – такой, каким его увидел и почувствовал режиссёр – и его видение созвучно моему… Александр Калягин как-то в телевизионном в интервью говорил, что все – и актёры, и режиссёр – тогда были молоды и относились к пьесе Чехова без пиетета, поэтому фильм и получился таким живым, снятым с лёгкостью. Но ведь и автор был более чем молод! Пьеса написана 18-летним Антоном (ещё даже не то, чтобы Павловичем)). Не представляю, как в столь юном возрасте, не пережив ещё ничего, можно так понимать человеческую природу и жизнь вообще… На то и гений.

А актёрский ансамбль! Вам говорят о чём-то фамилии Калягин, Соловей, Табаков, Глушенко, Богатырёв – да и сам Михалков?.. Вот Николая Пастухова, Анатолия Ромашина и Антонину Шуранову (княжна Марья из «Войны и мира»), правда, я знаю меньше, но роли были сыграны ими не менее блестяще. Что ещё хочется отметить – несмотря на драматизм, в картине много юмора. Да и как иначе у Чехова – и у Михалкова… Смотрю этот фильм уже на протяжении многих лет, с возрастом что-то начинаю видеть иначе, и всё больше поражает одно: как же я понимаю всех! Вспоминается ли бывшее (и несбывшееся), отзывается ли в сердце чужая боль – я не сужу, не оправдываю, я ПОНИМАЮ…

…Хозяйку усадьбы, Анну Петровну Войницеву, её вынужденную любезность с кредиторами. Её отношения с Платоновым. Даже её фамильярность с лакеем Яковом и досаду на его ответную фамильярность. Ощущения этого Якова, которого посылают на ночь глядя, под дождём в деревню за свиньёй для исполнения забавного фанта, его злую иронию: «Животное доставили».

Фант Платонову по ложно названной карте – беззастенчиво продолжительный поцелуй с Войницевой на глазах его жены Сашеньки, Софьи, уронившей вазу, и всех присутствующих…

Взаимную показную заботу и нежность женщин, на самом деле отчаянно ревнующих Платонова друг ко другу.

Романтичного и чистого душой Порфирия Семёновича Глаголева, его восхищение Войницевой, сменившееся горьким разочарованием.

Перемену в душе Софьи, вызванную встречей с некогда любимым человеком, его словами.

Её мужа, беспомощного демагога, пугливого и слезливого, полного возвышенных и до абсурда оторванных от жизни идей, но пережившего личную драму и уснувшего в карете без лошади – символ русской интеллигенции… Мыслей и слов много, но ничто не движется с места… А ведь воз и ныне там.

…Молодящихся незамужних сестёр, скрывающих возраст.

Мальчика Петечку, получающего воспитание в виде тычков и шлепков от своих родных, и в отместку бьющего траву…

Доктора, уставшего от профессионального долга.

Бестактного «рыцаря» Павла Петровича Щербука, его монолог о «чумазых», «кухаркиных детях». Не в пределах той тематики, но, к своему стыду, и мне случалось в жизни думать подобным категоричным образом…

И того самого «чумазого», Герасима Кузьмича Петрина – сына рабочего, получившего финансовую власть над бывшими властителями мира и с молчаливой иронией наблюдающего за их жизнью со стороны. Именно ему принадлежит одна из ключевых фраз, обращённая ко всем героям (а не к нам ли?): «Сами-то вы живёте? Сами-то веруете?..»

Но больше всего понимаю, как ни странно, не женских героинь, а самого Платонова. Моя любимая роль Калягина. А многие почему-то помнят его лишь по фильму «Здравствуйте, я ваша тётя»… Рассказ Платонова, якобы пересказ чужого, в качестве художественного приёма повторится ещё в одном фильме Михалкова – «Утомлённые солнцем», и с не меньшим напряжением, нервом будет сыгран Олегом Меньшиковым («сказка»). Что расскажет о себе Михаил Васильевич? Что был он студентом, был влюблён в прекрасную девочку. Девочка уехала на два дня в столицу – и не вернулась… А студент ждал… Пил… Университет бросил… А потом успокоился, образумился и стал «обыкновенным щаловеком».

И вот та девочка вернулась спустя 7 лет – и даже не узнала сперва его, свою первую любовь… И как изменилась, какие чужие, нелепые идеи, чужие неискренние слова. Узнав, что некогда подающий надежды студент стал всего лишь сельским учителем, она разочарованно произносит: «Но ведь это не мешает вам быть человеком? …Быть служителем идей?» – «Средств нету, господа, так что идеи наследуем», – прозвучит в ответе Платонова. Просто афоризм. (В пьесе этой фразы нет.) Любимая женщина замужем за другим – и ладно бы достойным человеком, не так больно было бы уступить… Но это «пигмей, погрязший в долгах и безделье» с его высокопарными высказываниями: «Я решил отдать крестьянам-косцам все свои старые костюмы до единого!» – «Хороши они будут на покосе во фраках!»

Возмущение всем происходящим вокруг. Если Петрин – отстранённый наблюдатель, то в жизни Платонова за те сутки прорвалось наружу всё, что копилось годами – вся боль за несостоявшуюся жизнь, несбывшуюся любовь и разбитые мечты юности, несправедливость, пошлость и бессмысленность – а, главное, неизменность происходящего вокруг. Жизнь играет героями, как механизм клавишами пианино, помимо их воли… И всё же Платонов понимает причину утраты юношеских надежд: «Никогда ничего не бывает «потóм»».

Его обвиняют в излишней придирчивости, в осуждении других. Глаголев, узнав о романе Платонова с Войницевой, с ненавистью говорит, что он негодяй, сеет вокруг себя разврат, и ещё не одну жизнь погубит… И после злобных слов Глаголева и циничного ответа Платонова – столько искренности и боли в молитвенном обращении Михаила Васильевича… Он действительно верует – пусть он не самый добродетельный из героев, но тем глубже и острее осознание своих ошибок, тем сердечнее молитва… Он говорит всем правду в лицо – резко, жёстко, но он будит их совесть… Так такой ли плохой Платонов, каким его видят, каким он хочет казаться? И затем его отчаяние – «Мне 35 лет! Я ноль, я ничтожество! Лермонтов 8 лет как лежал в могиле, Наполеон был генералом, Моцарт… А я ничего в вашей проклятой жизни не сделал!..» Со мной подобное происходило в 30…

…Всех понимала, а вот к Сашеньке каждый раз относилась на протяжении всего фильма так же, как герои – снисходительно-терпеливо. Безвкусная шляпка, неуместный обморок, полное непонимание подтекста «пересказанного» Платоновым рассказа… Тем ошеломительней последняя сцена и её монолог. И что потрясает, возможно, даже больше её слов – шаль, накинутая на плечи мужу… Отдать последнее, простить, согреть, утешить, спасти… А ведь на таких Сашеньках мир держится.

«Всё будет по-старому», – прорицает, утешая себя, Анна Петровна в финале фильма. Но все пережитые героями страсти и ошибки тают, как тяжёлый сон, в чистоте утреннего тумана. Мальчику, безмятежно спящему в рассветных лучах, неведомы грехи и страдания взрослых. И от Сашенькиных ли слов или от щемящей арии Неморино из оперы Доницетти верится, что пьеса не окончена, и рано падать занавесу... Солнце взойдёт… Мальчик вырастет… Ведь он что-нибудь изменит?..

Музыкальная иллюстрация. Романс Неморино “Una furtiva lagrima” («Потаённая слеза») из оперы Гаэтано Доницетти «Любовный напиток». Исполняет Лучано Паваротти (кто же лучше исполнит!).

@ Sun, 14 Nov 2010 16:17:07 +0300