Человек-хамелеон сам по себе никого не интересует, но все восхищаются его фантастическим умением непредсказуемо меняться, подделываясь практически под кого угодно.

Данная история оказалась для американского сценариста и режиссёра Вуди Аллена (он же сыграл заглавную роль) лишь поводом для создания едкой сатиры на массовое сознание и процесс манипуляции отдельным индивидом в обществе. «Зелиг» клеймит конформизм и мимикрию, которые позволили в XX веке, в эпоху научно-технической революции и ранее немыслимого прогресса цивилизации, всё-таки придти к власти многим диктаторам, превратившим народы в послушную, нерассуждающую, по-своему «хамелеоновскую» толпу.

Фильм Аллена — это философская антиутопия, опрокинутая в прошлое, или же своеобразный антиэпос. Его собственный «Двадцатый век» — повествование, по сути, отнюдь не о времени, которое может быть выражено в частных судьбах героев. Речь идёт, скорее, о «человеке с миллионами лиц», бесконечно тиражирующем себя в разных обличьях, причём сам он оказывается персонификацией своего рода «гуттенберговой галактики», маклюэновской mass media, которая безостановочно воспроизводит и запечатлевает время. Не случайно, что постановщик использует старую хронику, потрясающе и непостижимо внедряя своего героя в когда-то законсервированную на плёнке эпоху, словно документируя выдуманную жизнь никогда не существовавшего персонажа (заметьте, что это было сделано за одиннадцать лет до соответствующих компьютерных ухищрений в «Форресте Гампе»).

Вымысел и реальность будто меняются местами, создавая ощущение, что заснятое прошлое — это всего лишь фикция по сравнению с метаморфозами Зелига, как бы «чужака», который специально заслан в минувшее. Пожалуй, Вуди Аллену и его оператору Гордону Уиллису удалось в своей чёрно-белой ленте даже превзойти предшествующие достижения Питера Богдановича («Последний киносеанс», «Бумажная луна») и Мела Брукса («Молодой Франкенштейн») по стилизации и почти полной идентификации с давними фильмами.

из книги «3500 кинорецензий»