Комедия строгого режима

«Станция Лубянка, следующая станция Охотный ряд, пересадка на станцию Театральная» - обыденно звучат в московском метро эти объявления по радио. Вот уже 20 лет мы не слышим ежедневно имена, которые прежде носили эти площади и проспекты: Дзержинского, Маркса, Свердлова. За двадцатилетие,  прошедшее со дня распада советской империи, выросло поколение, для которого многие имена, которыми пестрела карта государства и планы городов, уже ничего не значат. Спросите молодого человека или девушку, кто такой был Яков Свердлов или Феликс Дзержинский? – вряд ли получите внятный ответ. Один только Ленин до сих пор не стерт из памяти современников. И по сей день торчит памятником в начале проспекта своего  имени, тихо себе лежит в мавзолее рядом с катком, где звенит коньками «племя младое и незнакомое». С одной стороны, это даже неплохо, а с другой – невежество и незнание собственной истории  удручает. Пусть же они посмотрят этот  кинофильм, где увидят героев былых времен в исполнении абсолютно народных и социально близких артистов.  

Неужели в тот год, (1991), когда снимался этот фильм, имя вполне еще живого писателя Сергея Донатовича Довлатова, никак нельзя было упомянуть в титрах, как автора рассказов из цикла «Зона», которые были использованы при написании сценария?  А ведь вроде бы уже закончилась перестройка, уже распался Советский Союз, уже на родине начали издавать книги писателя-эмигранта.

Те, кто читал «Зону», вспомнят. Те, кто посмотрел этот фильм, прочитают книгу Довлатова и тоже помянут. В прозе Довлатова этот забавный эпизод окружен достаточно мрачными сценами из жизни  заключенных и их охранников в середине 60-годов ХХ века, когда сам автор отбывал службу в конвойных войсках МВД.

«Мир,  в который я попал, был  ужасен. В  этом  мире дрались заточенными рашпилями, ели собак,  покрывали  лица татуировкой  и насиловали коз. В этом мире убивали за пачку чая. В этом мире я увидел людей с кошмарным прошлым, отталкивающим настоящим и трагическим будущим… Мир был ужасен. Но жизнь  продолжалась. Более того,  здесь  сохранялись обычные  жизненные  пропорции.  Соотношение  добра и зла,  горя и радости  оставалось неизменным».

Простите за длинную цитату из самого Довлатова, но считаю необходимым предоставить слово  автору произведения, отталкиваясь от которого, Виктор Студенников и Михаил Григорьев сняли в 1991 году смешную и остроумную «Комедию строгого режима». Это был едва ли не первый художественный фильм, открывающий фильмографию новорожденного государства – Российской федерации. В этом фильме я впервые увидел на экране замечательного актера Виктора Сухорукова.

Ничего странного в том, что в Исправительной Трудовой Колонии №7 силами художественной самодеятельности готовится к постановке отрывок из пьесы «Свет октября» не было и нет.  К 100- летнему юбилею В. И. Ленина готовилась вся страна. Драпировали  кумачом и завешивали плакатами обшарпанные стены домов. Устраивались всесоюзные выставки изобразительных искусств, в театрах ставились «датские» спектакли, где Михаилу Ульянову, Кириллу Лаврову, Иннокентию Смоктуновскому приходилось раз за разом натягивать на голову розовую лысину Ильича. Естественно, состоялось несколько кинопрмьер: «Штрихи в портрету В.И. Ленина», «Красная площадь», «Кремлевские куранты».    

Сергей Довлатов: «Напомню вам, что  лагерь является типично  советским учреждением. И  не только по своему  административно-хозяйственному устройству.  Не  только  по внедряемой  сверху  идеологии.  Не  только в  силу привычных  формальностей. Лагерь  учреждение   советское  -  по  духу.  По  внутренней  сути.  Рядовой уголовник,  как правило, вполне  лояльный  советский  гражданин. То есть он, конечно, недоволен. Спиртное подорожало и так далее. Но основы - священны. И Ленин - вне критики. В этом смысле чрезвычайно показательно  лагерное творчество.  В  лагере без нажима и принуждения торжествует метод социалистического реализма».

С показа экспонатов выставки «творчества з/к» и начинается картина. Крупным планом сувениры к юбилею вождя. Наборы отмычек и  самодельных ножей с ленинской символикой. На полированном лезвии изображен крейсер «Аврора» и четкий лозунг – Грабь награбленное! Замполит лагеря проводит кастинг, перебирая папки с делами заключенных, отыскивая по типажу будущих исполнителей ролей Дзержинского, Свердлова и самого Владимира Ильича. Председателя ВЧК сыграет долговязый пахан барака, Свердлова – его шестерка. А вот на роль Ленина найти артиста гораздо сложнее. Ну,  никак нельзя доверять роль вождя убийце, или растлителю малолетних. Вот мошенник на доверии – это ничего, сойдет.

Поэтому роль вождя пролетариата доверена лысоватому, зачуханному доходяге по кличке Плешак. И за месяц подготовки к спектаклю, этот зек, чье место у параши, благодаря вживанию в образ по системе Станиславского, преображается в лидера с замашками диктатора и поднимается по иерархической лестнице до степени незыблемого авторитета.  Виктор Сухоруков в этой роли повторяет собственную ухабистую судьбу. Он уже много лет работал в знаменитом Ленинградском театре комедии, но сорвался, запил, опустился, бродяжничал и только в сорок лет начал новую творческую жизнь.

Ему помог питерский режиссер Юрий Мамин, у которого он сыграл роль в гриме Пушкина в комедии «Бакенбарды».  А Студенников и Григорьев, бывшие ассистентами Мамина, пригласили Сухорукова в свою картину. Яркий темпераментный артист с тех пор не знал простоев и наверстывал упущенное. После Пушкина и Ленина он сыграет и Хрущева, и Берию, и даже императора Павла I.

Под прикрытием постановки историко-революционной пьесы, заключенные готовят большой побег. И, казалось бы их планы реализованы на все 150%,  благодаря волшебной силе искусства. Однако, финал приводит на память изречение польского сатирика Станислава Ежи Леца, - Ну, допустим, пробьешь ты головой стену. И что ты будешь делать в соседней камере?