Драйв

Думаю, каждый в своей жизни земной сидел в Тачке. Представительского, как это кличут в народе, класса. На сидении водителя, справа от него или ютился во тьме пассажирской ложи. Льнул к бесконечно фактурному подлокотнику, зачарованно щупал холодноватую кожу салона, всматривался в подмигивающие водительские прибамбасы. Робко утирая то слюньки, то слезки. Было? Если так, то вы должны помнить это в движении. Когда на скорости 220км/ч тихо, как в лесном омуте зимой. Когда - в условиях заморских дорог - ощущение, будто лежишь в прохладной ванне. Когда за окном все стынет, словно в суперрапиде. Когда слышишь тиканье собственных часов или легкомысленную эстрадную песенку из радиопанели. Когда секунды тянутся и растягиваются в нарратив безвременья. Вот, кажется, на заднем сидении такого чуда машиностроения и находился Рефн, прорыдавший архимедову эврику Гослингу(оный, конечно, был за рулем). Причем судя по самолично поведанной истории(очень показательный эпизод, советую полюбопытствовать). Только из приемника звучал отстраненный dream-pop, и рассекал их мустанг иллюминирующую ночь мегаполиса. Так появился «Драйв».

Легенда, конечно, грешит надуманностью. Но отбрасывать ее, словно негодный образец мифотворчества, мы не станем, потому что она – в меру подробная модель режиссуры «Драйва». Ощущения при просмотре абсолютно такие же. Не зря молодому дарованию вручили Ветку за режиссуру в Каннах. Рефн отлично понимает, что материал режиссера вовсе не бабьи прелести, дрифты и форсажи, а эти самые секунды, с помощью которых из сырого до отмороженности сценария можно вылепить новое слово в жанре. Впрочем, адреналин в фильме тоже есть, и его, чего уж говорить, в «Драйве» на десять вагонов производственной голливудщины. Непостижимая медитативность фильма то и дело накаляет фабулу докрасна, чтобы потом восьмикратно умножить адреналиновый приток от вплетенных в нее экшн-сцен. Да и сама страдальческая тягучесть с порохом бьющим сквозь нее синтипопом щекочет нервы будь здоров – а в ответ просит лишь искреннее изумление. Как утонченный донельзя рефреновский вкус все это время мирно протлел под слоем фирменной дури и фирменно игрушечного насилия – понять, кажется, невозможно. Как не понимаешь, от чего же тебя так искренне прет, когда, казалось бы, форма делает все, чтобы не только не повышать у зрителя уровень адреналина в крови, но и опустить его ниже нормы. Парадокс картины необъяснимо жутковат: «Драйв» немногословен до идиотизма, но своей сиропчатой чувственностью делает с двадцатку рвущерубашковых боевиков. Поэтому смотреть «Драйв» не трудно, нет. Скорее, очень странно.

Помимо всего этого, фильм - отличный нуар. Pure noir, безо всяких пространственно-заумных нео-. Не в хрестоматийном, конечно, понимании: текстура 50-х осталась в далеком прошлом. Да и блаженствующую Маллиган на роковую красотку с вазелином не натянешь, а герой Гослинга и вовсе сто раз за рамками жанра. Есть другое. Это лучшая Ночь, какую я видел в кино за последние года два. В современном кинематографе ее почему-то всегда недожимали, а в клипах делали, напротив, вульгарной, населяя пьяной молодежью и тусовым сюром. Здесь нет ни того, ни другого. Ночь снова превращается в чистую светопись, как в лучшие нуаровские времена. Причем с этой светописью Рефн работает поистине мастерски. Настолько, что источники освещения становятся в такой же мере неотъемлемой частью фильма, как, например, умиляюще придурковатая куртка Водителя. Так, «Драйве» есть потрясающая сцена погони, которой фильм, собственно, открывается. Не буду ее пересказывать(говорю же – светопись), но один эпизод показателен до риторичности. Фабула проста: Водитель, уходя от полиции, заезжает на мост, и его засекает вертолет. И дело здесь в том, что вертолета зритель не видит. Он видит только бродящий по асфальту луч света, бьющий из пучин ночного неба, словно софит, и слышит бормотание пилота на полицейской частоте. И когда этот луч задевает машину, а пилот лапидарно паникует в наушник, «Драйв» тут же срывается, будто с низкого старта. И жажда зрелища свое получает. Есть еще один эпизод, даже, возможно, более показательный: когда герой Гослинга сначала сталкивает каделлак Перлмана в кювет, потом вытаскивает его из машины на пески времени берега и топит в морском прибое. И снова – вполне себе бытописательство криминальных замесов, но из сиропа ночи по объективу то и дело хлещет луч маяка, динамики тревожно гудят, глаза Водителя из-под каскадерской маски выжигают все живое, и сцена - ууухх, током бьется от напряжения. Тут жажда зрелища только сыто ослабляет подштанники, ибо столько вкуснятины в один присест - трудно для глаз и вообще. В парадоксально хорошем смысле.

И, главное, это создает полный эффект «изнутри». Зритель бороздит этот прекрасный кошмар ночи вместе с Водителем, можно сказать, на пассажирском сидении. Естественно, как и все гениальное. Святая простота, которую, будто лимбургский пирог, сначала дегустируешь, потом распробываешь, и вскоре не можешь оторваться. А не лузгаешь, как в голливудском ширпотребе. В этом смысле «Драйв» действительно очень вкусовое кино.

ПыСы. Ну а копание в смыслах – роскошь, которую себе сможет позволить кто-то другой. У кого хватит интеллигентности выцедить субстанцию разума из рефреновского глицерина. Что, скорее всего, недостижимо: «Драйв» отупляет, но отупляет положительно. Его невозможно принять всерьез, поэтому и времени на сверхзаумную отсебятину не будет. И материала. *на выдохе* Ну, точно – к лучшему.

ПыПыСы. Ну и, конечно, саундтрек уже давно у меня в айподе. Судите сами:

Контрасты реальности -  жаркий день сменяет прохладная ночь. Но под утро эта бездна холода берет над человеком свою власть. И еще вчера, изнемогая от палящего солнца, ты жаждал прохлады ночи. Но вот наступила ночь - она дала тебе свое облегчение, но под утро ты окончательно остыл. Ты снова нетерпеливо ждешь тепла нового дня. Где находится золотая середина этого нескончаемого процесса? В вечерней заре или в утренней зорьке? Но если нет дня, то и не будет ночи. Это круговорот планеты. Ты не в силах на это повлиять. Это сильнее тебя, это просто есть.  И неужели ты не догадываешься, что есть искусство, живущее на грани между днем и ночью, жарой и холодом, яростью и нежностью, добром и злом…  но не так трудно различать эти явления, если нет плавного перехода между этими действиями.  Это две крайности, несущие в себе абсолютную смерть…

Огромный город живет в своем бешеном ритме. Большой город – огромное чрево адского пламени, заглатывающее в себя все новые судьбы наивных людей. Жаркий огонь светового дня высасывает из людей все соки жизни.  Жуткое место! Большой муравейник. Палящее солнце раскаляет городской воздух до предела.  Тяжело дышать в этом городе, тут смрадно и душно. Хочется бежать, бежать из этого места к прохладе и свежести.  Но что-то держит тебя, что-то не дает тебе сделать решительный шаг. Тебе же так плохо здесь?! Но ты не можешь  сделать шаг в пустоту…   тысячи оправданий своей нерешительности, тысячи предлогов остаться, всего один повод  быть тут – ты боишься это потерять!  Тебя тянет в самое пекло города. Ты обманут надеждами, ты прельщен удачей и возможностями. Разноцветная  обертка сверкает так ярко, но это холодный свет, он не согреет твою душу. Да ты и не желаешь этого. Ты гонишься за очередной химерой. Что там дальше?! На что ты способен?!  Там – в его чреве - другая жизнь..!  Контраст города играет с тобой - он притягивает тебя. И ты уже не можешь остановиться. Этот адов котел варит людей. Варит их судьбы на жарком огне желаний, огня страсти, огня власти, огня порока, огня энергии самой жизни. Людей тянет в большой город желаний. «Молочные реки в кисельных берегах» - эта сказка опасна, она сводит с ума!  Но город не любит слабых, но он так же не любит героев.  Город поглощает новых людей, играет  их желанием пробиться вверх, их желанием стать выше остальных, желанием быть….  Город ломает судьбы, город выжигает душу, город портит, развращает, унижает, давит, не прощает…   В нем нет места всем;  кто-то будет уволен, кто-то будет убит, кто-то совершит кражу, кто-то просто напьется, а кто-то… 

Но наступает ночь. Ночь скроет все пороки и неудачи. Ночь несет облегчение. Адов огонь сменяется холодной бездной. Этот контраст влечет  к себе. Огни ночи так притягательны. Свет неона заполняет улицы и проспекты. Ночная прохлада ласкает горячее сердце. Но это все обман! Химера дня сменяется  химерой ночи! Кто сказал, что есть правда?! Кто сказал, что будет хорошо? Кто вообще пообещал тебе, наивное желание, что тебя кто-то ждет здесь? Беги отсюда! Иначе…

В этом городе нет места для слабых людей.  Им уготована печальная участь.  Но в этом городе есть место для любви...

Она наивна и привлекательна. Она еще совсем как ребенок. Она доверчива и по-детски добра. Он случайно нашел ее - она случайно встретила его. Он сказал – пойдем со мной. Она – согласилась. Все просто. И все печально. Он не смог стать хоть кем-то.  Она и не просила его об этом.  Он попался в липкие сети обмана. Большой город взял свою жертву. Он сломал очередную судьбу. Кто сказал, что жизнь прекрасна и удивительна? Это не мечта, а реальность!

Но не трудно найти в этом сумасшедшем городе сильных людей, тех самых людей, у которых уже получилось обуздать аппетиты города. Они сами играют в эту игру. Они сами выбирают, кто сегодня умрет, а кто будет пытаться дальше искать свое счастье среди плохой игры в выбор. Кто держит руку на пульсе? Кто управляет тонкими нитями судеб? У больших людей – большие проблемы.  Им плевать на слабых духом. Бизнес и ничего личного. Большие деньги – жесткие решения. Кто сказал, что деньги не пахнут кровью? Они пропитаны ей! Деньги, как кровь - прилипают к рукам, измазанным в ней по локоть. Большим людям некогда обращать внимание на мелочи. Они идут к своей цели. Идут по головам…  Ха-ха!  Нет, этот город идет по головам людей, ногами тех, кому надо больше остальных. Он заставляет быть сильным. Но быть сильным, это не поднятие большого веса, или решение трудной математической задачки, - смешно даже думать об этом!  Быть сильным – быть решительным и беспощадным, изворотливым и бессердечным. И удача любит таких людей! Она сама даст тебе все, о чем ты мечтаешь. Но кто сказал тебе, что ты  достоин взять это?  Ты хочешь попробовать?..

Добро пожаловать, зритель, в прекрасный и жестокий мир Нео-нуара!  Плавный и притягательный  контраст между добром  и злом, сливается в одну точку, где уже неразличимо, кто есть кто, на самом деле.  Где зрителю лишь едва различима тонкая черта между героем и антигероем. Линия совести стерта - она выброшенная за ненадобностью. Нет цинизма добра и нет картонного зла.  Есть только жизнь, жестокая жизнь людей большого города.  Наивность желаний и сила порока, воля  и разум, безысходность и бессмысленность  -  все сплетается в пламенный клубок страстей и желаний.  Четкие и ровные линии, притягивающие свои совершенством, яркий образ жизни ночи, и мягкие тона  дневной реальности, ласкающие глаз своим обманчивым  великолепием.  Это все почти сексуально!..

Он ворвался в ее жизнь, словно легкий ветерок, наполняя ее жизнь свежестью. Но постепенно этот легкий ветерок  стал перерастать в яростную бурю. Она увидела в нем того, кто может быть рядом. Она запуталась в своих желаниях. Она не могла сделать выбор. Но свой выбор сделал город. Этот демон сам выбирает правила. Он сам приговаривает свою жертву. Он судья и он – палач.  Мираж жизни - мираж отношений. Мираж счастья. Все уйдет в один миг, город возьмет свою цену. Нет дороги назад.

Он пришел из пустоты. Он пытался победить. Он выиграл великолепную битву, но он никогда не выиграет войну. Но он выиграл эту битву с невозможным. Кто сказал, что это было просто? Это было невозможно! Она полюбила его, а он ушел в пустоту. Он ушел умирать в одиночестве.  Воин ночи - воин прохлады ночного города.  Он – облегчение, которое приходит ненадолго. И под утро он снова исчезнет.  Он уйдет навсегда, этот печальный герой, с детскими глазами, но память о нем навсегда останется в ее сердце.

Лучшая режиссура 2011, просто шикарные планы ночного города, колоритные и харизматичные злодеи, неординарный и загадочный главный герой фильма, а музыка…  какая музыка в этом фильме! Только ради этой музыки стоит посмотреть на эту грань кинематографа, под таинственным  названием – Нуар. Этого поглощающего контрасты самой жизни, сливающего в единое целое  добро и зло, великолепного жанра криминальной драмы.

Каннский кинофестиваль 2011-го года получился очень богатым на разного рода сюрпризы. Терренс Малик закончил картину «всей своей жизни», Ларс фон Триер изменил себе и успел как следует повеселиться на пресс-конференции, в основной программе смотра оказался голливудский проект, и не просто оказался, но и сенсационно стал одним из главных фаворитов.

Безусловно, «Драйву» повезло, причем во многом. Во-первых, в том, что Хью Джекман выбыл из проекта и был заменен Райаном Гослингом, который, в свою очередь, настоял на том, чтобы постановкой картины вместо заявленного ранее Нила Маршала занялся датчанин Николас Виндинг Рефн.

Появилась надежда, что вместо очередного безбашенного боевика с гонками мы получим что-то более свежее. Ведь Гослинг, как известно, в фигне не снимается, а Рефн и вовсе именуется «датским Годаром» за свою любовь к экспериментированию с формой и манерой повествования (интересно, а если я откушу голову летучей мыши, меня будут называть армянским Оззи?).

Как бы там ни было, уже после первого показа журналисты стали писАть о «Драйве» крайне положительные отзывы, называя эту ленту «европейским артхаусом, снятым в Голливуде за американские доллары». Звучит классно, согласны? Эх, если бы это еще и соответствовало истине… Но, к сожалению, не срослось.

Артхаусом здесь и не пахнет, зато несет жалкими потугами создателей сделать картину таковой. Не вышло, а претенциозность, откровенно говоря, в пользу картины совершенно не сыграло. Да к черту артхаус! Этот фильм даже авторским назвать руль не поворачивается, ибо авторских мыслей здесь ровно столько, сколько было струн на скрипке Паганини во время исторического выступления.

Главный герой картины является весьма загадочной личностью. Он пришел из ниоткуда, стал кинодублером, выполняющим опасные автомобильные трюки, а также нанялся механиком в автосервисе, понравившись его владельцу, который считает Драйвера гением своего ремесла. Но у нашего героя есть и другая жизнь — ночная.

Ночью он обслуживает грабителей, помогая им «слинять» с места преступления. Он натурален в своей спокойной харизматичности и загадочен в немногословности. Гослинг все чувства, эмоции и мысли передает с помощью мимики, но почему тогда складывается такое впечатление, что морда Драйвера просит кирпича? Странное дело… Возможно, это вызвано тем обстоятельством, что он не органичен в собственном психологическом портрете, а все его переживания базируются на уровне «все хорошо — все плохо»?

Да, скорее всего, дело не в игре Гослинга (актер он великолепный, я бы даже назвал его потенциальным лауреатом премии «Оскар» в будущем), а в его персонаже, который не прописан как следует, очерчен лишь топорный абрис, в рамках которого Гослинг летит, но летит в бездну, ибо фундамента под ногами не имеет. Ему приходится бросаться из крайности в крайность, превращаясь из скромного и добродушного парня с милой улыбкой в закомплексованного тихоню с задатками психопата, а затем обратно.

Живые глаза на каменном лице положение вещей не меняют. Время от времени главный герой и вовсе начинает напоминать персонажа Вина Дизеля из «Форсажа», с той лишь разницей, что Вин со своей квадратной рожей иначе играть не может, а Райан эту квадратную рожу играет. Правда, нельзя не отметить тот факт, что Дизель все же намного уместнее смотрится в подобного рода ролях, Гослинга же, у которого интеллект прописан на лице, становится откровенно жалко.

Одним словом, резюмируя главного героя, можно сказать, что он напоминает белого, пушистого и до жути милого котенка, которого недавно кастрировали. Но в этой ленте не только один важный персонаж, их тут аж 8—10 штук. Заметьте, все хорошие являются откровенно хорошими, а все плохие — откровенно плохими, никакой неоднозначности, все как в старые-добрые голливудские 80-е.

В целом, весь «Драйв» снят в стиле постмодерна, а чем свидетельствует и музыкальное сопровождение, написанное/отобранное в ретро-стиле, и предсказуемая сценарная основа, и сочная режиссура. Но вот парадигмы, выбранные Рефном для концептуального моделирования своего детища, отнюдь не соответствуют тому уровню и той планке, которую он сам перед собой и поставил. А референсы в сторону таких легендарных картин, как, например, «Самурай» Жан-Пьер Мельвиля и «Таксист» Мартина Скорсезе, пусть и в силу определенных обстоятельств смотрятся весьма уместно, но на восприятие никак не влияют.

Рефн, решивший немногословность главных героев сделать своеобразной фишкой, визитной карточкой своих фильмов (надо подсказать журналистам, чтобы они начали называть Николоса «датским Ким Ки Доком»), создает в кадре очень романтическую атмосферу, украшенную утонченным гламуром, до поры до времени скрывающим за собой пафос и попсу. Он, безусловно, талантлив, хотя бы потому, что затянутость фильма не так сильно мозолит глаза, а октровенно нелепые сцены (как, например, сцена в лифте) выглядят не такими уж и нелепыми.

Но он слишком прямо следует устоявшимся законам сложившегося жанра, не рискуя лепить из него нечто новое, выворачивая наизнанку, как это делал, скажем, Джармуш в своем «Псе-призраке». Рефн также очень старается нащупать скрытую энергию повествования, дабы сделать нерв «Драйва» созерцаемым. Порой ему это удается, но отсутствие стабильности лишает возможности записать редкие успехи в этом деле в достоинства картины. К тому же перед глазами постоянно появляется пример Анри-Жоржа Клузо и его «Платы за страх». Вот там напряжение достигается до предела с помощью подручных и бытовых средств.

Посвящается Марселе, которой пора нажимать на газ.