Выживут только любовники

Адам и Ева — вампиры!
Отставить валерьянку!  Речь не о дегустаторах запретного плода, любивших прогулки в кущах Эдема. В фильме «Выживут только любовники»  —  Адам (Том Хиддлстон)  и Ева (Тильда Суинтон) — это пара древних упырей, состоящих в браке. Он — широко известный в узких кругах рок-музыкант, обитающий в Детройте.  По натуре — затворник-мизантроп и эгоцентрист. В качестве прислуги держит обычного  человека по имени Иэн (Антон Ельчин). Она — энергичная мадам, проживающая в Танжере — крупном портовом городе Марокко. Любит читать и общается с  английским поэтом Кристофером Марло (Джон Хёрт), увы и ах, тоже кровососом. Казалось бы, вот она – семейная идиллия по-вампирски, но вдруг Ева узнает, что на Адама нашел жуткий сплин. Семейный совет постановил: прекрасная половина приезжает к мужу в Детройт, дабы восстановить его душевное здоровье. Адам и не подозревал, что вслед за женой явится и свояченица, сестра Евы — Эва (Миа Васиковска)...

«Выживут только любовники» — последний, на данный момент, фильм независимого американского режиссера Джима Джармуша. На этот раз автор «Мертвеца»  замыслил сделать коктейль из вампирской тематики, супружеского быта и андерграундной рок-музыки. Разлить эту гремучую смесь он решил в пафосные мрачные рюмочки с гравировкой, состоящей из разнообразных отсылок к деятелям культуры и их творениям.

Визуальная часть фильма выполнена достаточно стильно. Главные герои буквально позируют перед камерами. Свет и тени всячески подчеркивают вампирскую сущность персонажей. Правда, вступительная сцена слегка напомнила «Апокалипсис сегодня». Тем не менее, с «картинкой» у фильма все в порядке. А вот динамика страдает. Сюжет киноленты разворачивается  со скоростью черепахи-спринтера, и лихих виражей от повествования ждать не стоит.

Если зритель затоскует, то музыкальное сопровождение точно не добавит ему энтузиазма.  Композиции так и просятся в сборник «Лучшие траурные мелодии». За большую часть саундтрека отвечает группа SQÜRL, основанная самим Джармушем. А под финал на сцену выйдет ливанская певица Yasmine Hamdan и споет лирическую песню. Вход в гипнотический транс обеспечен.

Но хватит изучать внешний вид напитка! Пора его опробовать!

Наиболее  «насыщенная»  часть этого кровавого коктейля — супружеские отношения  главных героев. Практически сразу становится ясно, кто в доме хозяин. Ева, умудренная жизненным опытом, не гнушается практиковать на муже старый добрый метод: «мы посовещались и я решила...». Адаму остается только выполнять указания жены. Супруги — верные друзья, соратники и любовники.  Многогранность их отношений  сыграна  «на ура».  Достаточно просто взглянуть на то, как непринужденно эта парочка танцует под музыку и с какой легкостью идет на близкий контакт. Например, Ева любит спать, положив ноги на Адама, как на удобную подушечку.

Актеры полностью вошли в образы. Суинтон (несмотря на неординарную внешность) излучает обаяние и бодрость духа. Хиддлстон, как и положено вампиру в депрессии, таинственен и мрачен. Большинство представительниц прекрасного пола  будут довольны. Остальные участники лицедейской артели тоже порадуют неплохой игрой. Из  Джона Хёрта прекрасно получился трухлявый старик-кровосос. Вот смотришь на Кристофера Марло и понимаешь, что ему уже давно на том свете прогулы ставят. Миа Васиковска убедительно изображает хищный вариант Пеппи Длинный Чулок. Эва — просто генератор неприятностей. Она способна довести до белого каления и Адама, и зрителя. Антон Ельчин успешно воплотил образ этакого Ренфилда из романа «Дракула» Брэма Стокера.  Роль Иэна хоть и не велика, но значима  —  ведь у каждого приличного вампира должен быть свой услужливый помощник.

Постойте! Что это там на дне? Это же горький осадок!

«Философские» диалоги — вот  в чем кроется уязвимость фильма! Они доверху наполнены снобизмом, а спорные заявления сыплются как из рога изобилия.  Думается, «необразованному зомби-мещанину» Шекспиру и «напыщенному ослу» Байрону нашлось бы, что ответить любителю конспирологических теорий Джармушу. Главная идея произведения  неуловима — на зрителя выливается ушат критики и пессимистичных предсказаний, но путеводной нити, ведущей из этого сумрачного лабиринта — нет.  А финальная сцена заставит понять, что все два часа душеспасительных бесед были не более чем рассуждениями парочки волков над напуганным ягненком. Глубиной аллюзий режиссер тоже не побалует. Они кроются, в основном, в именах, фамилиях и прозвищах героев.

Когда-то американский критик Роджер Эберт сказал про фильм «Мертвец»: «Джим Джармуш пытался что-то донести до зрителей, но что именно — я так и не понял». Этот спорный комментарий идеально подходит к  ленте «Выживут только любовники». Возможно, поэтому она и не отхватила наград в Каннах.

Итого.  Коктейль получился неплохим, но без должного послевкусия. В фильме герои пьют кровь и затем впадают в эйфорию. Разум зрителя же после просмотра фильма не ощутит пьянящего чувства понимания. А жаль. Ведь Джармуш уже давно доказал, что способен дать своей аудитории богатую пищу для размышлений. Однако, фанатам Хиддлстона и любителям качественной вампирской романтики стоило бы посмотреть данную киноленту хотя бы один раз. А поклонники Джармуша и без рецензий фильм оценят.

Все сказано. И даже древний Рим
С пресыщенностью вынужден мириться.
Все было. Только ты неповторим
И потому — не бойся повториться.

Жизнь тратили в волшбе и ворожбе,
Срывались в бездны, в дебри залезали…
Пиши, приятель, только о себе:
Все остальное до тебя сказали. 

(с)

"Гений проявляется не в абсолютной законченности произведения, а в абсолютной верности себе", — писал Андрей Арсеньевич в своей книге "Запечатленное время", приводя в пример великого французского кинематографиста Робера Брессона. Если же попытаться составить список современных режиссеров, соответствующих данному критерию, то имя Джима Джармуша, безусловно, окажется в первой тройке. Работы этого культового представителя американского независимого кино, помимо их непосредственных художественных достоинств, имеют одно очень интересное дополнительное качество: это кинодокументы, которые, с одной стороны, являются манифестами, декларирующими теоретические воззрения Джармуша на искусство, а с другой — памфлетами, отвергающими любой компромисс между творческими и коммерческими целями.

Нельзя не упомянуть в данном контексте его "Предел контроля", над криптической составляющей которого Джармуш явно перестарался, из-за чего на выходе получилось не столько художественное произведение, сколько весьма сложный, но от того еще более увлекательный IQ тест. Сделав соответствующие выводы, в ленте "Выжили только влюбленные" автор больше не стал до такой степени увлекаться символaми, отсылками, ребусами и скрытыми посланиями, помещенными в коробки из-под спичек. Напротив, на этот раз он постарался донести свои мысли относительно доступным и понятным для зрителя образом, однако, несмотря на это снисхождение, все же не отказал себе в удовольствии добавить в свое новое детище несколько десятков интеллектуальных упражнений на любой вкус, диплом и возраст.

Здесь есть задачи и для первоклассников (главных героев зовут Адам и Ева), и для пятиклассников (доктор Ватсон со свойственным врачам цинизмом подшучивает над доктором Фаустом, называя его то доктором Стрейнджлавом, то доктором Калигари), и для абитуриентов (заказывая авиабилет, Ева представляется по фамилии Фибоначчи, а на борту самолета читает шекспировский сонет No. 116, автором которого, как оказывается, на самом деле является гомосексуалист Кристофер Марло). Большой интерес эта картина должна вызвать у филологов, ведь Адам был лично знаком с представителями второго поколения английских романтиков и особенно тесно общался с Мрачным Эгоистом, чья мистерия "Каин" в измерении фильма приобретает новый оттенок, как и первая англоязычная повесть о кровососах под незамысловатым названием "Вампир", автор которого открыто не упоминается, но подразумевается в контексте самого Эгоиста.

Любовь в теченье лет не меркнет, не тускнеет
И часто до доски ведет нас гробовой.
Когда ж мои уста неправдой погрешили,
То значит - я не пел, а люди не любили!

 (с)

Не обделяет Джармуш пищей для ума и физиков, которым дается прекрасная возможность посмотреть на "Трансформатор" Николы Теслы, повторить "Жуткое дальнодействие" Эйнштейна, поверив, что "луна существует не только тогда, когда мы на нее смотрим", а также полюбоваться тем, как режиссер-сценарист ненавязчиво рифмует взаимозависимость состояний двух отдельных объектов, имеющих общее происхождение, с Тайцзи, две составляющие которого (Инь и Ян) символизируют концепцию всего мироздания. Исполнено это с помощью двух черепов, которые главные персонажи носят на запястьях. У Адама череп белого цвета (Ян — светлое мужское начало), а у Евы — черного (Инь — темное женское начало). Как же здесь не вспомнить про останки, что изображаются у основания распятия?

Джармуш, мастерски жонглируя всеми этими ингредиентами, в определенный момент начинает их переосмысливать, трансформировать и соединять в свои собственные магические зелья, романтическому аромату которых позавидовала бы и лягушка Зюскинда. Весь этот пафосный и (само)ироничный снобизм (речь идет о фильме) здесь не только уместен, но крайне необходим, поскольку все частицы данного пазла, которые прекрасно смотрятся сами по себе, еще и органично взаимодействуют друг с другом, рано или поздно эволюционируя в ту или иную метафору. Ведь Джармуш называет свою героиню Евой не просто так, а для того, чтобы в дальнейшем положить ей в руки надкусанное яблоко и организовать одно из лучших иносказаний ХХI века. 

Пытаться перечислить все анекдоты не имеет абсолютно никакого смысла, потому что фильм Джармуша — это иглобрюх, который надувается и, направляя свои иглы во все стороны, цепляет все, что только можно. Это, кстати, в каком-то смысле играет против автора, так как к его творению всегда можно добавить что-то от себя. Кому-то, например, покажется, что после встречи в кафе "Тысяча и одна ночь" Марло мог бы увидеться с героиней не в порту, напоминающем ему о Венеции, а, скажем, в экзистенциальном кафе под названием "Тошнота". Другой непременно отметит, что Адам должен был упомянуть об Альберте Камю и в обязательном порядке признаться, что хочет луну, а третий и вовсе обратит внимание на то, что поклонница литературы Ева ни разу за все повествование не напомнила зрителям, что Вселенную иногда называют Библиотекой.

Но сам себе подпольный режиссер изо всех сил делает вид, что не знает про постмодернизм. Время от времени он даже забывает, что снимает кино, начиная уходить куда-то в музыкальный клип, однако и в этом формате умудряется задать совершенно новые стандарты в вопросе адаптации визуального ряда под музыкальное сопровождение и наоборот. Увлечение музыкой очень сильно сказывается на фильмах Джармуша, его работы сложно назвать кинокартинами, это, скорее, киноальбомы, содержащие в себе 10-15 произведений, которые самодостаточны, но дополняют друг друга. Адам и Ева — ветхозаветная комедийная мистерия, Шекспир и Марло — историко-конспирологический детектив, негодная для потребления человеческая кровь — эсхатологический трагифарс и т.д. и т.п. 

Используя свой старый и не раз проверенный инструментарий, Джармуш все же впервые в карьере честно и открыто признается, что говорит о себе, и дело не только в том, что музыка застрявшего в эпохе романтизма Адама — это на самом деле великолепные композиции рок-группы "SQÜRL", основанной самим Джимом. Повествуя о двух вампирах, ставших свидетелями всей человеческой истории, Джармуш на самом деле рассказывает о своей собственной жизни, жизни человека, который на седьмом десятке лет вдруг понял, что остался в той эре, в которой не было не только "selfie", но и интернета. И если когда-то великий американский писатель, также осознавший, что оказался на обочине жизни, попрощался не только с оружием, но и с жизнью, то Джармуш еще находит в себе силы для сублимации. И пусть вокруг одни только зомби, без крови которых, впрочем, не обойтись, но порой жизнь складывается так, что умирать уже поздно.

Бессмысленный и тусклый свет.
Живи ещё хоть четверть века —
Всё будет так. Исхода нет.
Умрёшь — начнёшь опять сначала
И повторится всё, как встарь:
Ночь, ледяная рябь канала,
Аптека, улица, фонарь. 

(с)

Эпоху можно считать законченной, когда истощились её основополагающие иллюзии. (с)
Если бы мы жили вечно, у нас на все нашлось бы время - но едва ли нашлась бы охота. (с)
Любить - значит перестать сравнивать. (с)

Говоря об этом фильме, не стоит акцентировать внимание на особенности видения Джармушем творческого процесса. Это само собой разумеется и относится и к остальным его работам, но для него это явно не цель, а просто способ выражения. Он очень образованный человек, с широкими взглядами, отрицающими необходимость напяливания лошадиных шор ради собственного спокойствия. Он не стремится нравиться всем, считаться культовым автором или разжевывать за нас смысл, который вкладывает в картины. Я более чем уверен, что ни один критик до конца не смог бы найти всех аллюзий, отсылок и посылов, которыми Джармуш наполняет свое творчество. Больше того - каждый, в порыве экзистенциализма, смешанного с эгоцентризмом, сам начинает создавать образы и идеи, додумывая их за режиссера.

Целевая аудитория как таковая отсутствует, обращение режиссера волен выслушать любой. Те, кто хотел увидеть новомодное кино о вампирах, не получат удовлетворения. Это не "Блэйд", не "Сумерки", не "Дневники вампира" и даже не "Настоящая кровь". Однако, слушая мощный медитативный саундтрек фильма, погружаясь в атмосферу вечной ночи и конспирации, такому изображению вампиризма веришь куда больше, чем всему виденному ранее.  Это скорее "Мир тьмы", реализации которого именно а таком стиле лично я был бы безумно рад. Здесь же вампирская сущность главных героев выбрана Джармушем не ради ее эстетики, а как способ выражения. Срез человечества проще делать, оперируя понятиями существ, для которых «87 лет назад в Париже» - это то же самое, что и «вчера вечером в баре» для нас. Но срез этот сделан тонко, на иносказаниях и на возможности свободно трактовать идеи автора.

Это, как отмечали уже многие, приводит к тому, что каждый сможет поупражняться в нахождении связей с другими произведениями. Например, доктор Уотсон с истинно британским колоритом, который подцепил от своей фамилии, называет Адама «в образе» доктора Фауста то доктором Калигари, то доктором Стрейнджлавом. Интересно, согласился бы разочаровавшийся Адам с планом последнего по возрождению человечества после уничтожения мира через спасение «лучших представителей»? Кстати, сыгравший Уотсона актер засветился и в роли другого доктора - Валентина Нарцисса, топтавшего дощатую набережную Атлантик Сити. Занятное совпадение.

Основной сценой действия не зря выбран Детройт - город-призрак, местами настолько разоренный и безлюдный, будто по нему прокатилась чума. Личная Пустошь для Адама, где он скрывается от мира. И, в то же время, Детройт - это наши души, в которых театры превратились в парковки. Музыка Адама - что это? Реквием по самому себе, готовящемуся к встрече с деревянной пулей, а может быть, это реквием по медленно умирающей Земле, агонию которой он вынужден наблюдать. Голод героев по «чистой» крови, это их голод по когда-то чистым земле, воздуху, воде, творчеству. Общество же было грязным всегда. Недаром, говорится о боязни нашего собственного воображения, которая снова и снова хоронит под толщей лет тысячи гениальных людей и судеб.

Неоднократно звучащее прозвище «зомби», откуда оно берется? Для нас этот образ -  прожорливая тварь, отталкивающая, чужеродная и неразумная. Джордж Бернард Шоу говорил – «Разумный человек приспособляется к миру; неразумный пытается приспособить мир к себе. Поэтому прогресс всегда зависит от неразумных». Так не оттуда ли растут ноги? Обидно? Давайте подумаем: сбивающиеся в толпы существа, чье существование направлено на удовлетворение базовых физиологических потребностей, даже через уничтожение всего окружающего. И это при остром инстинкте личного самосохранения и отсутствии такового на уровне человечества. Высказывались мнения, что Джармуш частично питал вдохновение в творчестве Марка Твена, в «Дневнике Евы», где было написано среди прочего: «Сердце, способное любить, - это богатство, подлинное богатство; рассудок же без сердца - нищ». Но что делать, если не только способность любить свой мир теряется во тьме, но в нее же погружается и рассудок, ведомый суицидальными порывами людей в попытке собственного уничтожения.

И кто тогда наши герои, которые дистанционируют себя от «зомби»? Они - дикие по своей природе призраки эпох, вынужденные скрываться под чужими именами, отдавать плоды своих трудов и размышлений для того, чтобы люди прислушались к ним. Они настолько стары, что века отпечатались в их лицах, одежде, синхронности поступков и фраз, диалогах и ритуалах. Например, перчатки. Ева, Ава и Адам могут «читать» вещи прикасаясь к ним. Думается, людей тоже. Оттуда и ритуал снятия перчаток при попадании в чужой дом в качестве гостя, символическое доверие хозяина к посетителю. Оттуда же и отгораживание ими от прикосновений «зомби». А еще, касаясь своих книг, Ева одновременно здоровается с их авторами, которые были для нее вчерашними собеседниками и вкушает духовную пищу, в которой нуждается не меньше, чем в крови. Отношения между ней и Адамом настолько естественны и не натянуты, что дух захватывает от достигнутой степени единения. Нет, они не «зомби», но и уже не тот чистый, исходный материал, который в итоге в этих «зомби» превращается.

Доводя символизм до его апогея, Джармуш вкладывает в руки Евы айфон, делает его как бы катализатором всей дальнейшей цепи событий. Новые времена, старая история и надкушенное яблоко в итоге снова приводят к бегству на восток от Эдема. И ведь действительно - опять на восток. И даже имена для бегства выбраны на удивление символично - Дейзи Бьюкенен из романа «Великий Гэтсби», в итоге тоже сбежала от ответственности за чужую смерть. Стивен Дедал - персонаж романа «Улисс», потерявший свой дом, как Адам теряет свой. И в то же время один из известнейших в истории беглецов - Дедал, покидавший Крит с угрозой его жизни, и тоже по воздуху. Символы, символы, символы.

Так кто же они – те, кто выживает, эти загадочные влюбленные? Точно - не главные герои. Грязный мир пачкает и их, отчасти из-за времени, которое они вынуждены были провести в обнимку с ним. Может быть, те самые влюбленные, которых Адам и Ева обращают в конце фильма. Чистота, рожденная среди грязи и побеждающая ее, потому что не хранит тоску по ушедшему, не сравнивает, а любит и радуется тому, что имеет и бережно хранит это. Но как могут выжить влюбленные в мире, который превращается в могилу, в пустошь, в один большой Детройт, памятник почившей индустриализации? Не стоит ли в конце названия этого фильма  невидимый вопросительный знак? Выживет ли хоть кто-то, если все или хотя бы большинство не станет влюбленными? В себя, друг в друга, в мир вокруг. Никто не даст однозначного ответа, и Джим не берет на себя роль пророка. Играйте со смыслом, разгадывайте ребусы из имен и образов, находите собственные объяснения. Джармуш не отвечает. Он приглашает к размышлению.