Прибытие

Нельзя любить ни того, кого ты боишься, ни того, кто тебя боится.

(Марк Туллий Цицерон)

«Прибытие» – знаковое кино не для всех, раскрывающее фундаментальные основания современных проблем человечества с помощью языка научной фантастики. Это не только картина, вошедшая в тройку лучших ушедшего 2016 года по версии кинокритиков, но и лично для меня – один из наиболее глубоких по смыслу фильмов, что я видел. Впечатления сильны: смотрел на одном дыхании, не отрываясь от экрана (в кинотеатр не ходил, интеллектуальное кино приятно смотреть наедине). Первое, что вспоминается, это напряжённая и будоражащая фоновая музыка, Йохан Йоханссон сочинил точно реквием человечеству, вставшему на путь конфронтации с пришельцами.

Визуальный ряд прекрасен выдержанностью цветовой гаммы и панорамными съёмками с воздуха, а спецэффекты, на нынешнем уровне 3D-кинематографа поражающие воображение довольно слабо, поданы выверено и аккуратно. Картина полностью погружает в происходящее, временами атмосфера сама стимулирует воображение, и по ходу картины невольно достраиваешь события, пытаясь забежать вперёд, домыслить, что же будет. Создать у зрителя такого рода напряжение, свойственное разве что триллерам, по силу только очень талантливому режиссёру, Дени Вильнёв - мастер своего дела.

Логика развития сюжета со встроенными флешбэками действительно может сбить с толку, особенно человека, не знакомого с работами Вильнёва, и ещё ничего не знающего ни про фильм, ни про рассказ «История твоей жизни» писателя Теда Чана, по которой он снят. «Объективно» оценивать такие повествовательные запутывания не имеет смысла, потому как эффект от них открывается далеко не сразу. Развязка возникает буквально в самом конце: спонтанно в голове в одну мозаику складываются все переживания героини, её беседы с дочкой, и предчувствия-«воспоминания», терзающие её душу. Повторение показанного в начале фильма эпизода с видом на озеро довершает чёткость осознания трагедии жизни, меня пробрала до глубины души именно эта финальная сцена, возвращающая с конца вновь к началу, как символу вечного повторения человеческих судеб.

Главное содержание фильма сокрыто от массового потребителя «экшена» на мифологическо-философском уровне, где не играют большой роли возможные боевые действия людей по отношению к незваным гостям и даже отходит на второй план гипотеза лингвистической относительности, хотя, безусловно – это смысловая «сердцевина» фильма. Наглядное сопоставление разительно отличающихся языков – линейного мышления и письма людей (как логического, ступенчатого процесса), и взора пришельцев как кругового проигрывания (вечной «пластинки») «все-знания», составляет главную научную ценность фильма.

Двое талантливых учёных, лингвист и физик, признанные мастера своего дела, назначенные главами соответствующих команд по «вычислению» смысла прибытия пришельцев, далеко не сразу находят ключ-разгадку к кольцевому письму гептаподов. И через этот трудный и мучительный путь попыток диалога, полный опасностей вроде взрыва бомбы, заложенной группой заговорщиков, открывается второе дно, суть «слишком человеческое». Разница линейного и циклического восприятия времени - это не столько барьер в общении с нежданными визитёрами, сколько выработанные на заре становления человека как вида два способа понимания мира, мужской и женский, каждый из них – самобытная и несводимая друг к другу модель восприятия мира.

Непонимание на уровне полов – главная проблема современного человечества, порождающая острый всепланетный кризис, отразившийся в фильме как прибытие грозных пришельцев. Ведь в сущности это только метафора, выраженная наглядно в виде кораблей-гигантских глыб, которые нависают над человечеством как дамоклов меч. К развязке фильма они не улетают в космос, а как бы тают в облаках, доказывая свою мифологичность. Это образ, почерпнутый из глубин подсознания человека, как и внешний вид самих пришельцев – с щупальцами, напоминающими таковые у осьминогов – морских гадов, которых человек издревле опасался.

Не случайно Вильнёв сделал основной упор в картине на проблему осознанности жизни, на принятие того пути личной экзистенции (где счастье неразрывно связано со страданием), который суждено пройти истинному человеку. Неосознанность пути для вырвавшегося из оков традиции западного общества «хомо сапиенса» неминуемо приведёт к обрыву, и только глубинный и осмысленный диалог, как с самим собой, так и между мужчиной и женщиной может в корне изменить положение.

С одной стороны – женское начало как проявление безусловной любви. Через призму переживаний и волевых усилий главной героини Луизы Бэнкс (Эми Адамс) раскрывается способность женщины-матери в роковой момент посмотреть в глаза смерти, и даже зная, что трагедия произойдёт, нежно заботиться о своём ребёнке, и проживать каждый миг так, как если бы жизнь была бы долгой и счастливой. В такой самоотдаче – сила материнской любви, природное стремление к единению со своим чадом.

Но Луиза способна и на проявление сильной воли, она находит в себе мужество во время контакта с пришельцами перейти от опасливого и невнятного знакомства «на вытянутой руке» к решительному шагу навстречу чужакам – она сбрасывает с себя защитный скафандр, ведь это барьер на пути к диалогу. Эпизод возможно и не понравится ценителям «настоящего сай-фай», ведь такой шаг весьма опрометчив, но в философском контексте фильма он очень уместен, и отражает своеобразный подвиг истинной исследовательницы, смело идущей на сближение с «монстрами» ради понимания, попытки второго шага коммуникации, когда топтание на месте не даёт никакого результата.

С другой стороны – мужское начало, играющее в фильме не менее значимую роль и олицетворяющее первородный страх перед неведомым. Вокруг учёного-напарника Луизы и будущего её мужа - Иэна Доннели (Джереми Реннер) создаётся весьма противоречивый ореол, и он явно не утверждает его как мужчину.  По ходу повествования Иэн практически всё время оказывается на вторых ролях, в качестве неуклюжего (сцена с неудачным «приземлением» внутри корабля пришельцев) и нерешительного спутника. Как личность герой Джереми Реннера так же не раскрыт и оттенён рассказом истории взаимоотношений Луизы с дочерью. В решающие, узловые, моменты принятия решений он оказывается или ведомым, или вообще уходит в нерешительности в сторону (на итоговую «беседу» с гептаподами Луиза отправляется совершенно одна).

Концовка фильма ставит крест на Иэне как на любящем и ответственном отце, чётко показана трагедия совместной жизни, когда узнав о неизлечимой болезни дочери, отец оставляет мать одну и уходит из семьи. Что нанесло Луизе бОльшую рану – неминуемая утрата ребёнка, или предательство мужа как его свободный выбор, открытый вопрос. Неспособность «сильной» половины человечества решать и масштабные, планетарные вопросы выражена в агрессивных намерениях атаки Китая на пришельцев, хотя явно политический подтекст подобной сюжетной линии – минус сценаристу Эрику Хайссереру.

Сознательно ли сделан такой сюжетный ход, когда явственно читается возвышение женщины как волевой Личности, и принижение мужчины, потерявшего «духовную потенцию», для меня осталось неясным. Или это мастерски завуалированный намёк на тотальную и необходимую эмансипацию западной цивилизации (зеркало-«демотиватор»), после многих веков верховенства страха и подавления над любовью и открытостью, или призыв в первую очередь к мужчине, с целью скорейшего построения диалога – третьего, синергетического (синергия – с греч. сотрудничество) пути с женщиной (зеркало-«мотиватор»), пока трагедия не стала явью и цивилизация не погибла, повторяя судьбу дочери Луизы. Вопрос остаётся открытым. И это ещё один плюс фильма, история повествования закончена, и «Прибытия-2», к счастью, не будет, но предельные человеческие вопросы не решены, и следующий шаг – за зрителем.

P.S. Это моя первая рецензия на сайте, и первая попытка рецензировать фильм. Прошу не судить слишком строго, но критику всегда приемлю!  

С уважением, Михаил.

   Фильм для философов, которые любят разбавить обыденность фикцией, как в фильмах: Контакт, Конец детства, Гравитация, Луна 2112, Европа, КейПакс, Аполон13. Излишне говорить о том, какая игра актеров, костюмы, декорации, спецэффекты, мораль - здесь их нет! Получилась далко не Космическая Одиссея 2001. Сценарий основан на рассказе "История твоей жизни" Теда Чана (1998), от режиссера Призрак в доспехах (2017). Я же советую художественную фантастику о космосе: Пандорум, Интерстеллар, Солярис, Стартрек, Звездные Войны, Прометей, Стражи галактики...

   Сюжет стряпали в "Белой горячке" по шаблону психологических расстройств, фобий, самообманов. Др. Зигмунд не одобряет! Кино создано по инструкции, слепили зрительные образы, диалоги, персонажей, события, что в нужный момент будут давить на психику. Никакой творческой истории нет вообще, повествование ведет вас по логической цепочке, задевая опасения, вызывая тревогу и страхи, которые вы обдумывали, но боялись спросить. Когда-то люди решили, что земля плоская и это всех успокоило. Думаете, все так может быть, что время плоский крут и человек может менять пространство? Поздравляю Вас, - это типичная фобия, тут нет никакого особенного случая. Я негативно отношусь к замещению реальности и внушениям самообмана, это уже темная магия. Тут огромная разница с фокусом и волшебством кино, которое создают гении.  

   Во всю используют дешевые приемы, такие "Вбросы" реальных истории про Кенгуру, или Теорию игр с ненулевой суммой. Конец фильма напомнил Мгла (2007), но не дотягивает до него. Это что такой плохой конец, когда все действия будут чудовищно напрасны? Ну и ну! Остается сложа руки ждать, всё тлен...Вместо того, чтобы помогать людям, вершить добро и подвиги в NASA или ООН, - "Просто забей" - как говорил Лебовски. Фильм иллюстрация высказывания, - " Жизнь — это путешествие, а не пункт назначения", что предлагает рассуждения на тему стали бы вы что-то менять, зная будущее. Моралисты от такого уйдут в Нирвану!

   Жанр космос фантастики сложился уже 100 лет как и литературные шедевры подняли планку качества так высоко, что почти никто не может снять такое. В условиях, когда спрос велик, а конкуренции нет - снимают Треш! Фильмов о космосе и так мало, а из них множество захламлено драмой! Т.е. мы вам покажем вид из окна и хватит, а всё остальное так и будут происходить в комнате, а точнее в голове какого-то блаженного. Просто сняли бы как пришельцы воруют коров и вставляют зонды слежения политикам, получился бы артхаус. 

   Мне понравились Гептоподы, которых показали 5 минут. Ого! Я видел фильм Discovery, где показали таких же существ на длинных конечностях, что могут жить на планетах с газом в атмосфере и умеют общаются как слоны. Как они могли развить технологии не задумывались? Еще хорошая идея с лингвистикой, но этого еле на 30 минут хватит в сериалах, а высасывать болтовню на 1,5 часа это кощунство! Что справедливо составляет 2 /10 потому, что хоть бы что-то еще фильме было, но нет. 

«В фильме должно быть начало, середина и конец, - но не обязательно именно в этом порядке. Как и в жизни» - Жан-Люк Годар

Время. Оно повсюду. Ему плевать, что может или должно произойти. Время просто есть. У каждого из нас своя порция времени. Времени, которое вне времени. Спираль нелинейного времени – это и есть вильнёвское «Прибытие». Спираль, каждый виток которой затрагивает все уровни сразу, превращая их в некую единую плоскость общности. Это с одной стороны. С другой стороны Дени Вильнёв превращает свою кино-инсталляцию «Прибытие» в перфоманс Эми Адамс, изысканно, но довольно прямолинейно нанизывая на спираль времени предельно личную историю героини картины. Тасуя тоску, сожаление, неопределённость и успокоение. Играя с прошлым, настоящим и будущим. С пространством и временем. Со знанием и подсознанием.

И всё это режиссёр делает для того, чтобы зритель вступил в диалог с фильмом. Дени Вильнёв предлагает не просто смотреть «Прибытие», а интерпретировать его. Наполнив картину холодом меланхолии и сдержанностью социальной клаустрофобии. С элегантностью тихого эстета препарируя милосердие и сентиментальность. Поселив в фильме идеально-безликих пришельцев, очищенных от ненависти и сострадания. Поставив перед зрителем зеркало. 

Дени Вильнев: «Я с десятилетнего возраста мечтал делать кинофантастику. Это жанр, в котором чувствуется огромная сила, это отличный инструментарий для того, чтобы исследовать нашу реальность в очень динамичных художественных формах. Что мне особенно понравилось в повести Теда Чана – так это её многослойность. И одна из важнейших её тем - идея, что можно вступить в контакт со смертью. Что может случиться, если вы вдруг узнаете, когда и как умрете? Как изменятся ваши отношения с жизнью, любовью, семьей, друзьями, обществом?  Если вы вступите в более тесный контакт со смертью - наверное, ваши представления о природе жизни и ее хрупкости станут более смиренными. Человечество сегодня очень нуждается в этом качестве. Мы слишком зазнались и слишком удалились от природы. Для меня эта прекрасная история - путь вернуться к нормальным отношениям со смертью, с природой, с тайной жизни…»

Устойчивое выражение «Ну, прямо как в кино!» чётко даёт понять, что полотно экрана является устойчивой папиллярной  границей зрительского восприятия кинематографа. Понятно, что формулировка «Как в кино!» может быть как дерогативом, так и делицией с трипом. Вот только нормальные режиссёры клали на это самое полотно экрана свои художественные устремления, стирая границы и разрывая шаблоны. И правильно! Как говорил Теодор Рейк, в пенетрации главное наслаждение бывает не от прикосновения двух кож, а от секретной межигры двух эмоций, воображений, от обмена двух ролей. Применительно к «Прибытию» речь идёт о ролях режиссёра и зрителя.

Медитативная пьянящая меланхолия, которая стирает различия между мышлением и чувствами – вот что такое «Прибытие». Элегантность вильнёвской головоломки, наполняясь странными шумами и звуками, нарушив все законы гравитации, с первых кадров фильма просто втаптывает зрителя в полотно и структуру «Прибытия». Втаптывание зрителя в замечательный визуальный рельеф «Прибытия» происходит под пробирающий до дрожи аккомпанемент Йохана Йоханссона. Йоханссона, который озвучивает вильнёвские игры разума. Вильнёвские игры разума по схеме «гипотеза-тезис-вывод». Вильнёвские игры разума со временем о состоянии как человечества, так и отдельных его представителей.

В «Прибытии» Дени Вильнёва пришельцы лишь предлог. Главный вопрос режиссёра адресован не к ним, мол, «Зачем вы здесь?». Главный вопрос Вильнёв адресует себе - мол, «Зачем мы здесь?».

Режиссёр в «Прибытии» примерил на себя одежды сай-фая-антрополога-интроверта и разыграл ряд мизансцен в формате предельно коммуникативных занятий по лингвистике с гептаподами. Под старинную песню сай-фай-антропологов «Стэнли Кубрик, что ж ты въёшься над моею головой? Ты «Интерстеллара» не дождёшься, я не Нолан – я Вильнёв!»…

Дени Вильнёв выводит «Прибытие» на уровень откровения от прикладного лингвиста Луизы Бэнкс (Эми Адамс), которой на практике пришлось подтверждать теорию лингвиста Ноама Хомского о том, что язык – это особая психическая реальность. Выводит медитативно, погружая зрителя в лютый релятивизм. Давая возможность зрителю увидеть всю совокупность событий вне причинно-следственных связей. Используя рефлексию и интимность как способ познания мира.

Человек живёт в заданных координатах. Используя порой вместо сознания привычку и инерцию. Замещая самопознание самоощущениями. Принимая осознаваемую реальность за абсолют. Мечтая о будущем как о хеппи-энде. Вот только «future in the past»**. И боль – неизбежна. А вот страдание – личный выбор каждого…

Пришельцы у режиссёра – лишь повод для разговора. Разговора о вильнёвщине. И от имени кого бы ни говорил Вильнёв – хоть от лица рыбы, родившейся из первоначальной магмы в момент сотворения мира; и за что бы он ни брался – хоть за роман Жозе Сарамаго «Двойник», хоть за сценарий Аарона Гузиковского «Пленницы», хоть за пьесу Важди Муавада «Пожары», хоть за рассказ Теда Чана «История твоей жизни» - неизменно получается Метафора высшей пробы имени Дени Вильнёва. Метафора о Неизбежности. Социальной, политической, экзистенциальной. Неизбежности человека жить. Жить, не мечтая о хеппи-эндах. Жить, ломая привычки и координаты. Жить даже сквозь инерцию. Жить, зная, что боль неизбежна. Пуская листья Кастанеды по ветру***…

Тед Чан, «История твоей жизни»: «Для гептаподов язык перформативен: вместо того чтобы информировать, они актуализуют. Действительно, гептаподы заранее знают, что будет сказано в любой беседе; но чтобы это знание было истинным, беседа должна состояться…»

P. S. «Какая разница, когда наступит смерть - сейчас или через тридцать лет? Ведь в обоих случаях мы теряем лишь момент настоящего…» - Марк Аврелий, около 2000 лет назад.

P. P. S. «Но если на экране есть Дени Вильнёв – значит всё не так уж плохо на сегодняшний день. И билет на НЛО с нелинейным крылом, что, взлетая, оставляет Земле лишь тень…» - Жан-Поль Псой, ненаписанная песня «Лой как бы нах». 

______________________________________________ 

* - true sci-fi (science fiction) – настоящая научная фантастика, англ.

** - «будущее в прошлом», англ.

*** - «Лист с дерева может упасть лишь единожды» - К.С.С.А. Кастанеда.