Царь

Впервые фильм «Царь» был показан 17 мая 2009 года на 62-ом Каннском кинофестивале. Он был представлен в программе «Особый взгляд» и получил восторженные отзывы. В России же премьерный показ фильма состоялся 4 ноября. Очень много разнообразных и неизбежно противоречивых отзывов получил фильм у нас. А вот что думаю я.

Опираясь на прошлое, лучше понимаешь настоящее и правильнее проектируешь будущее, поэтому знание истории страны, в которой живешь, необходимо любому мыслящему и интересующемуся человеку. Разжигание интереса к русской истории – очень важное дело и уже одно это может охарактеризовать кинокартину Павла Лунгина «Царь» положительно.

Насколько я поняла, фильм задуман как отдельный описанный с пристрастием жизненный эпизод в большей своей степени ни Ивана Грозного, а скорее Митрополита Филиппа. Он не претендует на объективное, фактически точное представление истории, так как персонажи показаны здесь однобоко и вызывают к себе, наверное, задуманное самим режиссером отношение. Царь – зло, Митрополит – добро. Филипп – православие, Иван – власть (хоть царь и считался наместником бога на земле русской). И странно даже, что фильм вышел в прокат под заголовком «Царь», ведь главный герой здесь не он, а его оппонент. Для того чтобы компенсировать это, я напишу больше о том, кто получил меньше лестных отзывов.

«Когда я увидел его на съемках «Острова», я представил, каким живым он мог бы стать царем Иваном, в нем есть это юродство, и жестокость, и своеобразный юмор» - говорит Павел Лунгин. Да, я без сомнения согласна с режиссером. Ещё не посмотрев фильма, но имея представление о том, кто такой Иван Грозный и кто такой Пётр Мамонов, какие роли он сыграл, я была уверена в том, что актер передаст этот исторический образ безупречно, что режиссёрскую задачу он выполнит идеально. И я не ошибалась. Только вот желание воссоздать реальную фигуру истории, как я уже говорила, не было режиссёрской задачей. Иван Грозный предстает перед нами тираном, самодуром, жесточайшим, безжалостным существом, в котором нет ни капли человечности – и таким его увидели в большинстве своем зрители. Я же смотрела фильм через призму своих исторических знаний, которые говорили о том, что Иван не совсем та бездушная сволочь, которую мне показал режиссёр, что есть внутренние психологические причины его недоверия к людям, его жестокости, идущие ещё из детства, когда ему пришлось повидать всю безжалостность, всё лицемерие борьбы за власть.

Актерская игра Янковского бесспорно сильна, но притягательность образа Митрополита обусловлена ещё и его положительностью. Всем нам импонируют такие персонажи, все мы жаждем, чтоб хотя бы в кино добро побеждало зло, чтобы в конце концов торжествовала справедливость, нам ведь так не хватает этого в жизни!

Основной упор в фильме делается на вере, что я как раз очень не люблю. В последнее десятилетие ведется активная пропаганда православия, мне даже кажется, что на меня прямо-таки насильно оказывают психологическое давление. Кстати, фильм Лунгина «Остров» тоже проповедует религиозность.

В заключении я бы хотела сказать, что фильм мне понравился)) и я им очень довольна, хотя некоторые душераздирающие сцены мне, как человеку впечатлительному, смотреть было очень тяжело.

Народ знает событие в качестве результата, как свершившийся факт, но никак не в качестве причинно-следственной связи. Он не знает корня своих бед, он знает горькие плоды. В принципе, безусловно, чихать он хотел на все эти первопричины. Мало кого, собственно, они утешат. Посему народ называет Царя «Грозным», а мы так или иначе пытаемся разобраться в чем же сыр-бор.

А чего вы, собственно, хотели?

Я обращаюсь к тем, для кого фильм «Царь» стал неприятным откровением в плане опровержения их гоп-патриотических чаяний. Да, монументальная постановка состоялась много десятилетий назад, закономерно существуя в рамках госзаказа своего времени. И тут уж либо браться с какой-то иной стороны, либо не браться за это вообще. Сегодня мало-мальски свободный режиссер постарается быть максимально далеко от конъюнктуры. «Царь», безусловно, «антизаказной» фильм. Правда, кто-то узрел здесь ЦРУшный след. Мол, такого царя хотят видеть «там, у них». Но, друзья мои, всех призраков за раз не поймать, да и не наше это дело. Пускай себе оголтелые славянофилы ковыряются в собственных догадках и закидывают ботинками(по последней моде) своих непримиримых противников. Я все же о кино.

Понятное дело, что чем дальше от нас конкретная историческая эпоха, тем свободнее мы в ее интерпретации. Мы разнимся в оценках современников, что же говорить о тех, кто жил пять веков назад и, как любое приличное старье, порядочно оброс мифами и легендами. Сухие исторические факты, базирующиеся на датах и формальном описании событий, очень мало могут дать в грамотной, всесторонней оценке личности. Частные отзывы крайне субъективны. И тем смешнее кажутся нападки на режиссера за недостоверное раскрытие образа. Исторические события «раскрывают» археологи и историки, а художники их интерпретируют.

Так вот. Об интерпретации. Главное режиссерское решение фильма – это приглашение Петра Мамонова на роль царя. Не стоило долго мудрствовать, чтобы еще до выхода фильма на экраны догадаться, что это будет царь с предельной нервной истощенностью души, обнаженным религиозным чувством, с определенной одиозностью и необузданным самодурством. Так и случилось. Не характер владеет исполнителем, но исполнитель характером. Петр Мамонов – та яркая и не ограниченная какими-то ни было рамками личность, которая все больше подминает под себя персонаж, нежели пытается его воплотить посредством актерского мастерства. Да и нет тут никакого мастерства. А есть Мамонов. И это не есть плюс или минус картины. Это факт. Еще раз повторюсь – главное режиссерское решение. Не случайно Лунгин «увидел» в Мамонове Ивана Грозного еще на съемках «Острова». Вероятно, возникновение «Царя» обусловлено во многом именно этим обстоятельством.

Кстати, в отличие от «Острова», где личность Мамонова была центральной и всепоглощающей, несмотря на скудность экранного времени, в данном случае имеет смысл говорить об актерском тандеме(извиняюсь за модное ныне политическое слово). Фильм если и стоит прочно, то исключительно на двух китах: Мамонове и Янковском. А именно, на тонком психологическом противостоянии «помазанника» и «проводника слова Божьего на Земле».

Это не лучшая роль Янковского, как многие спешат утверждать. Но, возможно, лучшая роль Янковского постсоветской эпохи. Но здесь особенно и не разгуляешься. Чего-то поистине стоящего было сыграно крайне мало. В целом же Олег Иванович утратил иронию своих прошлых образов, которая и придавала его актерскому «Я» уникальную неповторимость. Патриарх Филипп – фигура, в противовес Ивану, крайне разумная, подчиненная стройной логике, взращенной на религиозной основе. Он – та соломонова мудрость, которой не хватает Грозному, к которой тот и тянется, от которой и бежит. В исполнении Янковского это неравнодушный созерцатель, малоподвижный, однако, в проявлении крайних эмоций. Смиренный перед бесславностью и бесправностью, не умеющий(или не желающий) использовать свое возможное влияние на государя, он исполняет роль своеобразного придворного философа, из тех, что с незапамятных времен подсознательно ищут гибели, как решения бессмысленности пребывания на Земле.

В целом над характерами есть где поразмыслить. Здесь и образ девочки-сиротки. Чистый, светлый, как первый снег, ложащийся на грязную ноябрьскую землю. И Малюта, с его «кровавым» отупевшим взглядом человека, захлебнувшегося в бессмысленном убийстве. И опричники, кои не иначе, как заигрываются в своеобразные игры то ли с Богом, то ли с Дьяволом.

Что порадовало, так это то, что Лунгин в целом избежал приевшихся лиц вроде Хабенских и Куценок. За это отдельная благодарность. Думается, есть еще места в нашем Отечестве, где воздух разрежен, и не мелькает перед глазами медийная мишура.

В некоторой степени удивил, и в чем-то даже поразил образ царицы. Вот уж истинно, фигура для обывателя крайне темная и малопонятная. Ну, право слово, кого и когда волновали личности цариц? Волновали? Не помню такого. В связи с этим автору и разгуляться есть где. Мало кто из нас, смертных, сумеет грамотно придраться. Да и надо ли? Образ крайне любопытный, несмотря на свою неоднозначность. Азиатская, неукротимая, до предела страстная жестокость, словно бы черпающая ресурсы из некого пьяного кровавого зелья, коим в те времена был пропитан воздух околокремлевского мирка. Ее истеричный, почти животный крик раскрывает острую ненасытность, внутреннюю инстинктивную необузданность голодной волчицы. Бабская стихийность во всем. И, безусловно, картина классической женской жестокости – часто бессмысленная, не подкрепленная ни логикой ни оправданной целью.

Но помимо характеров… в пику оголтелым хаятелям, не умеющим воспринимать иного Ивана Грозного, кроме того, что они хотели бы воспринимать.

На мой взгляд, вырисовывается любопытная параллель с уже упомянутым выше монументальным «Иваном Грозным» Эйзенштейна. И заключается она отнюдь даже не в том, что оба фильма про одного человека, а в том, что тематические аналогии, к которым призывают оба фильма, связаны с одной и той же исторической эпохой и одной и той же исторической личностью. Я отсылаю вас к сталинскому времени и, собственно, к самой фигуре «вождя всех народов». Здесь открывается штука крайне интересная. Известно, что Эйзенштейн снимал фильм по заказу самого Сталина, всячески подыгрывая в своей картине конъюнктуре времени. Образ Ивана в исполнении Черкасова при всей гениальности – мощная полит-агитка, с одной стороны, ласкающая самолюбие заказчика, с другой указывающая народу на необходимость применяемых мер. Грозный Мамонова в некотором смысле своеобразный перевертыш. Он тоже вызывает ассоциации с беспредельным тоталитаризмом, но, однако ж, выискивает в нем иные истоки, более тонкие, более близкие чуткому человеческому восприятию. Другой вопрос – если кому-то такой Грозный не нравится. Думаю, авторы и не настаивают на категоричной бесспорности своего героя. Не нравится – не ешьте. Однако, не полюбопытствовать подобными основами тоталитарной власти, просто невероятно. Вот же оно – очевидное противопоставление тому героическому грандиозному самодержцу. Нервное, с шаткой психикой существо, с нарождающаяся шизофренией, которую оно раз за разом черпает из мешанины одиночества, крайнего религиозного страха и вседозволенности. Посему весьма разную сущность в этих фильмах представляет собой опричнина – прямое дополнение грозненской эпохи. Если у Эйзенштейна – это инструмент, машина исполнителей, то у Лунгина – это в целом сила самостоятельная, сила знающая и ловко использующая цареву человеческую сущность, раздираемую страхами и страстями, растерявшую способность к единоличному, зрелому решению.

Здесь, кстати, возможна отсылка и к более новому времени, когда «у трона» пьянствующего самодура обосновалась ограниченная кучка олигархов, погрязших во вседозволенности и безнаказанности. Вот и думайте сами, где(и, главное, что?) есть демократия, и где тоталитаризм.

Сей фильм можно назвать, в первую очередь, любопытным. Как всегда у Лунгина – это весьма далеко от арт-хауса, и еще дальше от коммерческого кино. Но кино смотрится при всей своей неоднозначности. И черт его знает, почему. То ли оттого, что тема весьма заметная, личность в центре событий крупная, то ли оттого, что есть в фильме что-то близкое нашему традиционному кино. Созерцательность, ориентированность на человека мыслящего, не играющего в кинопросмотр, как в аттракцион.
Неоднозначное? Да, конечно. Но сие, на мой взгляд, только плюс. Жестокое? Хм. Обвинять фильм в жестокости все равно, что обвинять «Белоснежку» в сказочности. Снимать опричнину в розовых лентах было бы крайне странно, согласитесь. В этом смысле все как раз «в рамках приличий».

Спора нет, фильм во многом «тянет» на себе своеобразная, в некоторой степени нездоровая харизма Мамонова. Многое обусловлено личностью Янковского, которая и себе не даст упасть ниже плинтуса, и другим тем самым интересна. Но и помимо, как было сказано выше, есть за что зацепиться.

Ей-богу бессмысленно призывать любить или ненавидеть данное произведение. Но посмотреть смысл, безусловно, есть. Хотя бы потому, что вещи, которые с уверенностью можно назвать «кином», появляются в нашей стране последние двадцать лет крайне редко.

Дважды в этом году кинематограф представил нам образ первого Царя московского -Иоанна IV,прозванного Грозным. Прозванного так значительно позднее, а при жизни он именовался Мучитель. И в сериале Андрея Эшпая (мл), и в фильме Павла Лунгина эта незаурядная личность трактуется как мрачный тиран, деспот, безудержный в своей жестокости, в зловещей подозрительности,и притом фанатически верующий в Бога и в безграничную власть, которая дана одному ему от Бога.

Если в сериале показана вся жизнь Ивана Грозного и эту роль играют три артиста: мальчик, юноша и взрослый, то здесь проходит около трех лет и Петр Мамонов создает потрясающий в своей убедительности образ дьявольски умного,и притом сознательно играющего в юродивого "самовластительного злодея" (А. Пушкин). И это определение приходит на ум после просмотра,и далее вспоминается - "тебя, твой трон я ненавижу! твою погибель, смерть детей, с жестокой радостью я вижу!..." Как будто бы именно его и имел ввиду наш гениальный поэт! Безграничная власть и развращает безгранично.

Ну, как же! - возражают ревнители самодержавия и православия - ведь он расширил пределы Московского царства, он покорил Казань и Астрахань, он Сибирь присоединил! Но какой ценой? Москву при Грозном дважды сжигали и раззоряли крымские татары. Заколочено надолго окно в Европу разгромом Новгорода и Пскова. Население тогдашней Руси с десяти миллионов сократилось до семи, народ вымирал или разбегался из пределов Руси от ужасов опричнины.

После смерти последнего Рюриковича череда кратковременных правителей на троне: Шуйский, Годунов, несколько Лжедмитриев. Смута, гражданская война. Но вот до сих пор любят и почитают у нас таких вот бесчеловечных самодержцев, как Грозный, как Петр, как Сталин. Последний вообще считал первого своим нравственным учителем и заказал Эйзенштейну воплотить на экране образ православного царя с лицом и голосом Николая Черкасова. Однако работа над второй и третьей серией стоила Эйзенштейну жизни.

Мы видели позднее Ивана Грозного с лицами Юрия Яковлева, Евгения Евстигнеева, Алексея Жаркова -
но там это были знакомые актеры в шапке Мономаха, а Петр Мамонов заставляет нас забыть о своих прежних работах - веришь, что таким и был он, Иван Васильевич. И в немногословной роли его протагониста в последний раз, увы, мы увидим Олега Янковского. И здесь мы верим ему, как мудрому,совестливому и смелому человеку, единственному, кто бросает слова упрека и проклятия в лицо изуверу и самодуру. Янковский с полной отдачей сыграл свою последнюю роль в кино, человека, священника, святого и, вероятно, чудотворца.

Популярные артисты Юрий Кузнецов и Александр Домогаров заставляют нас забыть своих прежних забавных и обаятельных персонажей из сериалов. Это вам не Мухомор и не Турецкий, а ледянящие кровь образы верных псов государевых - Малюты Скуратова и Федора Басманова. Вторую законную жену царя (а всего их было семь) - черкешенку Марию Темрюковну царский шут Вассиан (Иван Охлобыстин) обзывает Вавилонской блудницей и за это брошен на костер. Казней, пыток, застенков в фильме много, но все-таки в реальной действительности было гораздо больше. Во время царских "веселий" одновременно казнили до 300 человек зараз - рубили головы, вешали, варили в кипятке или масле, разрывали лошадьми, сажали на колья. А царь от души наслаждался, да и сам порой принимал участие, как заплечных дел мастер и палач. Особую радость он испытывал, лишая жизни христиан - без покаяния и причащения.

Об изобразительной стороне фильма особая речь. Видно, что снимал американский оператор Том Стерн под руководством русского режиссера - взгляд его камеры незамылен привычными нам киноштампами в трактовке русской истории. Вряд ли он подробно изучал картины наших академистов и передвижников, но снимал обостренно игру психологических оттенков на лицах героев.

Может быть, единственный, по моему, недостаток фильма - не слишком четко обозначено место действия - Москва. Да, город был в основном деревянным, но все-таки был уже построен Храм Покрова на рву - Василия Блаженного. Можно было бы показать и его, хотя бы смутным силуэтом. А так слишком узнается музейный городок Суздаль. Ну, и для исторической справки - в те годы, когда произошел трагический конфликт царя с митрополитом - Ивану Грозному было 37 - 39 лет, но я не смогу представить себе других более молодых актеров на месте Петра Мамонова и Олега Янковского!