Комната в Риме

Да… неловко. Но это приятная неловкость, не та, в которой ты выставляешь себя полным дураком, а… приятная, о которой вспоминаешь с улыбкой, потому что никто не узнает. Все, что происходит в маленькой комнатке Рима, остается в ней.

Две девушки, безумно красивые, встречаются в Риме. Одна из них из Испании (Елена Анайя), другая - русская, уроженка Одессы (Наташа Яровенко). Они рассказывают истории: из своей, из чужой жизни – это не важно. Важно то, что они обнажены друг перед другом и в прямом, и в переносном смысле, а их истории, пусть лживые или правдивые, являются отражением их самих. А окружение так располагает к чему-то новому, к открытию, от скуки – возможно, из интереса – так же вполне возможно. К приятной неловкости полного открытия себя перед незнакомцем, к чему склонны женщины в своих фантазиях. Их окружают фрески итальянского возрождения, далекие города из google maps, прекрасные звуки, созданные и подобранные композитором Жослин Пук, и волнующий голос оперной певицы, умолкающей только от сладостных криков кратковременной свободы. Из Италии с любовью.

В фильме все вертится всего в одном номере одного итальянского отеля, камера так ни разу и не вышла за стены номера. Помимо двух красавиц, в кадр попадает официант, сицилиец Энрико Ло Версо, попадает вроде нечаянно, но запоминается чудной песней «облома». Героини говорят правду только тогда, когда раздеты, даже если они говорили ложь – это самое правдивое, что могли сказать героини. И пусть Наташа Яровенко ни разу не актриса, ее акцент, как на русском, так и на английском, создает тот нужный загадочный образ, но она столбик: длинный такой, красивый столб. Плюс к этому, диалоги чрезвычайно скучные и блеклые, и все оттого, что переводить должны были только английский язык, а русский и испанский, на который периодически переходят героини,  должен был нести загадочность и некую мистичность, в противном случае теряется соблазн недосказанности. Спасает положение красота, которую несут героини, музыка, порой слишком назойливо повторяющееся "Loving Strangers" и фрески с маленькими купидончиками (режиссер картины Хулио Медем придерживается правила, если на сцене появляется ружье, в данном случае лук, оно обязательно выстрелит). Зритель просто купается в женской красоте.

В комнате с таким же успехом могли бы обитать мужчина и женщина, но если попробовать заменить  лесбийскую пару гетеросексуальной (Боже мой, ну и противное же слово), то потеряется вся прелесть. И музыка уже не будет волновать, и далекие города - все поблекнет в отсутствии хоть чего-то кардинально иного - того, что могло бы создать полное откровение. Банальность. Курортный роман. И когда это понимаешь, становится обидно. Художник всегда должен понимать, что он изображает, и Медем отлично понимает, что он изображает, оттого фокусирует наше внимание на женских изгибах.

Безусловно, красивое кино с откровенными, вроде бы, постельными сценами, но, несмотря на то, что героини больше половины фильма обнажены, до страсти было далеко. Кино в рамках не только комнаты, а в рамках эмоциональности, драмы страстей, к которой режиссер лишь попытался приблизиться в конце. Легкая подача, с некой веселостью, без какого-либо давления и напряжения, без проблем, без обязанностей, что подтверждают легкомысленные разговоры и движения героинь.
Неловкость, которую никто не должен был видеть, всегда выглядит глупо, если кто-нибудь ее видел.