«Гей» - слово интересное. Очень могущественное. Оно клеймит одних, других же заставляет задыхаться восторгом от оправданности своего садизма и ненависти. Оно жонглирует справедливостью, как вздохами мимолетных влечений, создает ситуации, которые кажутся эфемерно глупыми. Эфемерно именно в силу того, что, по законам логики, их быть вообще не должно.

Глупые ситуации порождают глупые споры. А в глупых спорах истина родиться не может – она заложена в диалогах и словах тех людей, которые сумели не забыть её. И что теперь? Разве теперь это

обязательно должны быть те люди, которые не способны остаться безучастными исключительно в силу своего… Прямого отношения? Да бросьте… Никто не запрещает людям быть гуманными. Кроме, несомненно, фобий и самих людей, которые их породили. Иногда забавно смотреть, как человечество в одних и тех же вопросах, перефразированных разными способами, ходит по кругу. И само страдает от этого…

Прекрасное, тональное и очень добротное зрелище. Энг Ли задает такой масштаб в своей кинокартине, что иногда люди, разбросанные по нему умелой рукой режиссера, представляются незначительными, как насекомые. В среде безукоризненно исполненной, их действия кажутся примитивными, простыми, грубыми, но(!) от того только намного более значимыми. Темно-зеленые панорамы, утопающие в обманчивых и прозрачных бликах, отраженных от поверхности тонких изящных речушек; облака, принимающие причудливо-пророческие очертания; великолепно-монолитные горы, пугающие своей колоритностью и завораживающие своими очертаниями в ранних весенних дымках… Энг Ли хорошо знал свое дело.

Но разве бессмертные панорамы Горбатой горы будут доминирующей декорацией кинокартины? Нет: сюжет, как только-только разбуженная огненная стихия, перебрасывается с монолитно-напускных пейзажей новорожденной природы на лаконичные и пыльные улочки, дороги, будни Техаса. Герои теряют свой романтизм; жизнь захватывает их в свои объятья, то чиня всё новые и новые препятствия, то мягко обволакивая прозрачными иллюзиями свободы от прежних страхов. Бессилие перед неумолимым и жадным течением времени; огромное чувство вины на фоне тайной, но от того только намного более притягательной любви – это и есть самая главная декорация кинокартины.

У этой картины удивительно трогательное настроение. Кажется, будто она обволакивает зрителя как гармоничная, но простая мелодия; но только если не сопротивляться. Пронзительно и непринужденно одновременно, Энг Ли рассказывает нам самую полноценную и удивительную историю любви в подобного рода отношениях. Режиссер не пробует полностью убрать или выкинуть пошлость – он умело маскирует ее, делая историю, несомненно, только более правдоподобной, наполняя персонажей дыханием жизни, дыханием свободы, когда-то давно людьми утерянной, но приобретенной всего двумя достаточно одинокими, но смелыми людьми. Воистину, любовь - самое объемное из чувств. И в самом безукоризненном понимании этого слова.

Фильм стоит смотреть хотя бы ради того, чтобы понять – у любви колоссальное количество лиц. Но еще больше – масок, которые создают ситуации, подобные тем, что происходят во второй части бессмертной «Горбатой Горы». Жизнь только титаническим усилием воли и последними остатками памяти... Столько минуло тысячелетий с рассвета человеческой истории, а человеку по-прежнему больше всего нужен человек...

Несомненно, в первую очередь, «Горбатая гора» - это фильм о любви. Жизнь бегло утекает сквозь пальцы, когда-то светлое и эфемерно чистое чувство становится далеким и грустным воспоминанием; самые сильные и сердечные побуждения поддаются осмыслению и немедленному их отрицанию, что только делает разлуку мучительней, а встречу – желанней. И встреча происходит…

По моему глубокому убеждению, они оба победили смерть.

Обыкновенных историй не бывает. По крайней мере, я надеюсь на это всем сердцем.)

@ Wed, 14 Apr 2010 15:58:30 +0400