Вместо эпиграфа: "Учитель  на уроке литературы: "Синие занавески в данной сцене символизируют глубокую депрессию главного героя". Автор: "Синие занавески -- это, б*ть, синие занавески". Из интернет-мемов, автор и дата мне неизвестны.

 

Однако ж.... Этими 7 буквами и 2 словами можно было бы и ограничиться. Прекрасная, краткая, емкая и абсолютно правдивая рецензия на фильм "Зеркало". Максимально релевантная. У каждого своё, лично и круто замешанное "однако ж" и однако ж имеющее общий и

разделяемый всеми смысл. Как со словами "Я тебя люблю". Вроде бы все и всем понятно, универсальный код, но черт его знает, что там случится через 15 минут -- или умрете в старости в один день или он съест твои соски под соусом или без.

К чему подобные вступления? Просто дискурс этой рецензии будет определять не феномен фильма как такового, а многочисленные эпи-, мета- и квазифеномены (дай бог еще запомнить, что эти приставки означают) восприятия, возникающие до, во время и, главное, после просмотра данного ассоциата реальности. Да-да, мои милашки, никаких аллюзий чувственного отклика  -- жесткий постмодернисткий деконструктаж по лекалам Jacques  Derrida.

Ибо мы никогда не сойдемся во мнениях -- что скрывается в глубинах этого поистине ахейского дара. Боюсь, я даже буду не понят с этим своим "ахейством", а если и понят, то превратно. Летящий осколок "Зеркала" перекраивает мою внутреннюю "вещную-в-себе" анатомию по невычислимой траектории и будет кроить ее еще долго. Потому что вспоминаю, пересматриваю, сравниваю, бесконечно пишу и зачеркиваю вскипающие мысли об, мысли для и мысли во имя. И то, что я для себя однозначно определить не могу, не должно быть текстуализировано в драпировках вечной истины -- поскольку выродится в фарс.

Лишь даст повод обвинять меня в том, что понято не так, и вообще все заумный субъективизм, а вот режиссер задумывал иначе. Но это  все равно, что обвинять в бесчеловечности. Вижу я своими глазами, понимаю своей головой, чувствую своим сердцем, и говорить о том, как задумано, да как сделано -- суть ересь и бесовство догадок.

Чем обычно кошмарят рецензии: Тарковский -- гений (бу-бу-бу, 2 абзаца обоснования), Рерберг - умница (бу-бу, имеющий глаза -- сам видит), Терехову -- целовать ( без бу, кто ж откажется). И что, все настолько узнаваемо, затерто и общепользовано, как переход на Пушкинской. Но! У этой колонны я ждал тебя в первый раз и все 15 минут думал, что ты не придешь, на этих ступеньках мы целовались, когда шли из кинотеатра, а там ты стояла и плакала о жертвах теракта, сминая в руках белую гвоздику... И так, замыленое миллионами, оживает прикосновением отдельного человека, пробуждается биением сердца, ведь сердце не лжет. Но оживает и наполняется смыслом -- опять же для одного. Для одного. Вы ведь со мной на этих свиданиях не были. 

А "Зеркало"? Почему для меня живое? Я ведь Андрею не брат, не друг.

Вот тут и схлопывается бедный Деррида, подрагивая лекалами... Ведь не в дискурсе дело. Как? Как это возможно, что содержательно -- бессвязный бред, поток сознания, а в отрыве от контекста и языка -- просто бесфабульное нечто, способно вообще привлекать внимание? Удерживать внимание? Занимать и заставлять возвращаться и возвращаться? Как понятное одному -- отзывается многим? Чем отзывается? Зачем? Кто разрешил?

Кто разрешил к показу наиинтимнейшую историю, так беззастенчиво-бесстыдно и вместе с тем наивно и целомудренно рассказанную. Да, существуют традиции русской литературы, все помнят детские воспоминания Толстого и Аксакова, Горького и Цветаевой... Но с экрана, так выпукло и невербально, без спасительного буфера читательского воображения. Сразу, в сердце и душу. Что это: смелость, глупость режиссера или право гения на свободу выражения?

Неужели мы настолько изъедены трешем, что остается без внимания факт, как обнимающее, на ушко, смущаясь, по-четырехлетнему: "Я люблю тебя, мама", выносится в миллионы. Не боясь дураков-фрейдистов, без оглядки на последствия... Где, где они берут эту честность и смелость делиться чувствами и сомнениями, быть несоврешенными и откровенными дураками, быть живыми. Так, что даже глядя на разоренный-засоренный "колодец - повзрослевшего декадента", понимаешь -- там, под тиной и грязью, бьет источник настоящего чувства. Живой...

Как возникает этот феномен настоящего искусства, истинной метафоры? Именно "Зеркало" могло бы послужить идеальной моделью для анализа, но не хочется препарировать и губить. Хочется знать, что можно вернуться, вспомнить или удивиться, понять, что "мать -- вечна", что ты меняешься, и что-то видишь совсем-совсем по другому, но вместе с тем все тот же... Интересно, что я услышу в сорок в этих глуховатых словах:

"...И капли бегут по холодным ветвям
Ни словом унять, ни платком утереть."

*-- Bateson G. // Impulse. 1954. 

 

ЗЫ: Если кому-то из умняшек придет на ум интерсубъективность -- эти мохры к нашей опере отношения не имеют.

ЗЫЫ: Да, я эрудированный и выпендриваюсь

@ Fri, 16 Dec 2011 06:04:16 +0400