Роберт Бернс
Джон Ячменное Зерно
Перевод Самуила Маршака
Трех королей разгневал он,
И было решено,
Что навсегда погибнет Джон
Ячменное Зерно.
Велели выкопать сохой
Могилу короли,
Чтоб славный Джон, боец лихой,
Не вышел из земли.
Травой покрылся горный склон,
В ручьях воды полно,
А из земли выходит Джон
Ячменное Зерно.
Все так же буен и упрям,
С пригорка в летний зной
Грозит он копьями врагам,
Качая головой.
Но осень трезвая идет.
И, тяжко нагружен,
Поник под бременем забот,
Согнулся старый Джон.
Настало время помирать —
Зима недалека.
И тут-то недруги опять
Взялись за старика.
Его свалил горбатый нож
Одним ударом с ног,
И, как бродягу на правеж,
Везут его на ток.
Дубасить Джона принялись
Злодеи поутру.
Потом, подбрасывая ввысь,
Кружили на ветру.
Он был в колодец погружен,
На сумрачное дно.
Но и в воде не тонет Джон
Ячменное Зерно.
Не пощадив его костей,
Швырнули их в костер,
А сердце мельник меж камней
Безжалостно растер.
Бушует кровь его в котле,
Под обручем бурлит,
Вскипает в кружках на столе
И души веселит.
Недаром был покойный Джон
При жизни молодец, —
Отвагу подымает он
Со дна людских сердец.
Он гонит вон из головы
Докучный рой забот.
За кружкой сердце у вдовы
От радости поет…
Так пусть же до конца времен
Не высыхает дно
В бочонке, где клокочет Джон
Ячменное Зерно!
Р.Л.Стивенсон
Вересковый мёд
Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле,
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый — на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
«Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!»
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет,-
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
«Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!»
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море катились валы.
И вдруг голосок раздался:
«Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну!» —
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
«Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем...
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод —
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!..»
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик:
Правду сказал я, шотландцы,
«От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна —
Мой вересковый мед!»
Перевод С.Я. Маршака
Листву тасует ветерок-картёжник,
А на церковных греясь куполах,
Уснуло солнце и портрет художник
Запечатлеть старается в глазах.
И не важна карманная наличность,
Когда душа убога и пуста,
Он пишет жизнь, он пишет только личность,
И лишь она достойна быть холста.
Мазок к мазку, не ведая покоя,
Над тайным он колдует и вершит
И знает он, что дорогого стоит
Последний штрих и вечный взгляд души.
Без сна неделю проведёт художник
Наедине с твореньем, как монах,
И только в келью постучится дождик,
И отразятся звёзды в куполах.
(с) Дмитрий Иванов
Ты порой целуешь ту, порою — эту
В папиросном голубом дыму.
Может быть, в упрёках толку нету,
Да читать мораль и не к лицу поэту,
Только страшно стариться тому,
Кто любовь, как мелкую монету,
Раздавал, не зная сам кому
(Степан Щипачев)
ПАПУ ВСЁ ДОСТАЛО
папа в свой карман кладёт
фляжку из металла
он одет и он готов
всё его достало
тёмной улицей спешит
хмурит подбородок
смотрит – дом, и надпись – «бар»
много там народа
папа входит в полумрак
в воздух спёртый кем-то
все вокруг него галдят
щурятся зачем-то
здесь бутылок миллион
а закусок мало
но зачем тебе жевать
если всё достало
вот решает папа сесть
к жулику за столик
в тёмном тот сидит углу
пиво в кружке солит
папа фляжку достаёт
льётся в горло водка
жулик мрачно смотрит в пол
и жужжит проводка
папа пьёт и жулик пьёт
оба копят силы
тут вдруг папа привстаёт:
уважаешь? или…
жулик как того и ждал
хвать за нож опасный
папа думает: ну вот!
вот теперь всё ясно
бац бутылкою об стол
где сидели, пили
и трясёт осколком он:
уважаешь? или…
бармен тут их увидал
спрятался за стойкой
и глаза свои прикрыл
мятною настойкой
вот и ты, дружочек милый,
глазки закрывай,
папа сам там разберётся,
баю-бай.
(перевод с латышского)
Ну и ещё одно из прошлого вспомнилось. В какой-то газетке когда-то в девяностых)
Я СПРОСИЛ У ДЯДИ ФЕДИ:
- ПОЧЕМУ МАШИНА ЕДЕТ?
ДЯДЯ ФЕДЯ НОС УТЕР
И СКАЗАЛ: "У НЕЙ МОТОР."
Я ПОПРАВИЛ ДЯДЮ ФЕДЮ:
- НЕ У НЕЙ, А У НЕЁ.
ВОЗМУТИЛСЯ ДЯДЯ ФЕДЯ:
- АХ ТЫ СУКА Ё МОЁ!
Я НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ В РУКУ
ВЗЯЛ ОСКОЛОК КИРПИЧА
И СКАЗАЛ, ЧТО Я НЕ СУКА,
Я ОРЛЁНОК ИЛЬИЧА!
Я СПРОСИЛ У ДЯДИ ВАСИ,
ПОЧЕМУ ОН СИЛЬНО КВАСИТ?
ДЯДЯ ВАСЯ РОТ УТЕР,
И СКАЗАЛ, ЧТО ОН МОНТЕР.
Я ЗАМЕТИЛ ДЯДЕ ВАСЕ,
ЧТО СКОРЕЕ ОН АЛКАШ.
ОН СПРОСИЛ, В КАКОМ Я КЛАССЕ,
В ГЛАЗ МНЕ КИНУВ КАРАНДАШ.
Я НА ВСЯКИЙ СЛУЧАЙ В РУКУ
ВЗЯЛ ЖЕЛЕЗНУЮ ТРУБУ
И СКАЗАЛ - МОЛ, ВАСЯ, СУКА,
ТОЛЬКО ДЕРНЕШЬСЯ - ВЪ//БУ...
ОН ОТПРЫГНУЛ ОЧЕНЬ РЕЗКО,
СУКОЙ ОБОЗВАЛ МЕНЯ,
И СКАЗАЛ: "ТВОЯ ЖЕЛЕЗКА -
ЭТО ПОЛНАЯ Х//ЙНЯ"!
Я ЕГО УДАРИЛ В УХО
И ПРОМОЛВИЛ: "СТАРЫЙ Х//Р!
ТЫ ПОЙМИ, ЧТО Я НЕ СУКА,
Я - СОВЕТСКИЙ ПИОНЕР!
ПАПУ ВСЁ ДОСТАЛО
папа в свой карман кладёт
фляжку из металла
он одет и он готов
всё его достало
тёмной улицей спешит
хмурит подбородок
смотрит – дом, и надпись – «бар»
много там народа
папа входит в полумрак
в воздух спёртый кем-то
все вокруг него галдят
щурятся зачем-то
здесь бутылок миллион
а закусок мало
но зачем тебе жевать
если всё достало
вот решает папа сесть
к жулику за столик
в тёмном тот сидит углу
пиво в кружке солит
папа фляжку достаёт
льётся в горло водка
жулик мрачно смотрит в пол
и жужжит проводка
папа пьёт и жулик пьёт
оба копят силы
тут вдруг папа привстаёт:
уважаешь? или…
жулик как того и ждал
хвать за нож опасный
папа думает: ну вот!
вот теперь всё ясно
бац бутылкою об стол
где сидели, пили
и трясёт осколком он:
уважаешь? или…
бармен тут их увидал
спрятался за стойкой
и глаза свои прикрыл
мятною настойкой
вот и ты, дружочек милый,
глазки закрывай,
папа сам там разберётся,
баю-бай.
(перевод с латышского)
— Тигра конопатаяКруто,
понравилось "в воздух спёртый кем-то".
Кто понял жизнь тот больше не спешит,
Смакует каждый миг и наблюдает,
Как спит ребёнок, молится старик,
Как дождь идёт и как снежинки тают.
В обыкновенном видит красоту,
В запутанном простейшее решенье,
Он знает, как осуществить мечту,
Он любит жизнь и верит в воскресенье,
Он понял то, что счастье не в деньгах,
И их количество от горя не спасет,
Но кто живёт с синицею в руках,
Свою жар-птицу точно не найдет
Кто понял жизнь, тот понял суть вещей,
Что совершенней жизни только смерть,
Что знать, не удивляясь, пострашней,
Чем что-нибудь не знать и не уметь.
Роберт Бернс
Робин
В деревне парень был рожден,
Но день, когда родился он,
В календари не занесен.
Кому был нужен Робин?
Был он резвый паренек,
Резвый Робин, шустрый Робин,
Беспокойный паренек —
Резвый, шустрый Робин!
Зато отметил календарь,
Что был такой-то государь,
И в щели дома дул январь,
Когда родился Робин.
Разжав младенческий кулак,
Гадалка говорила так:
— Мальчишка будет не дурак.
Пускай зовется Робин!
Немало ждет его обид,
Но сердцем все он победит.
Парнишка будет знаменит,
Семью прославит Робин.
Он будет весел и остер,
И наших дочек и сестер
Полюбит с самых ранних пор
Неугомонный Робин.
Девчонкам — бог его прости! —
Уснуть не даст он взаперти,
Но знать не будет двадцати
Других пороков Робин.
Был он резвый паренек —
Резвый Робин, шустрый Робин,
Беспокойный паренек —
Резвый, шустрый Робин!
Перевод С.Я.Маршака