Элегия

Оля-ля-ля, втроем веселее! — говорят французы, когда им действительно весело.

Доверившись кочующей из сайта в сайт аннотации,  я влез в шкуру того самого француза, что неудачно вложился в Эйфелеву башню. Судя по ознакомительному тексту, зрителю предстояло увидеть на экране бесконечную историю соблазнения очередной девственной нимфы козлобородым Паном. Но на деле все вышло совсем по-другому. Да-а, восприятие кино сильно страдает от всей этой рекламной шелухи, рейтингов, ревю и особенно от криворуких авторов аннотаций, етить их! Но мечтать не вредно. А что касается пионера, состряпавшего злополоучное описание, то ему следовало бы поуважительней отнестись к своим обязанностям и смотреть фильм не на промотке — как иначе объяснить варварское упущение пикантных нюансов бытия отнюдь не «юной непорочной кубинки Консуэлы Костило».

***

На самом же деле потенциальному зрителю предстоит ознакомиться с любовной историей дряхлеющего профессора словесности, охочего до молоденьких студенточек, и студентки-выпускницы, жаждущей все новых опытов. Он — по-мефистофелевски обаятельный гад, известный и начитанный, надменный и похотливый. Поклонник принципа fuck-and-run в отношении слабого пола. И хотя его череп обтягивает стареющая кожа, однако его лысина отражает незаходимый свет брутальности. Она  —  страстная натура, особенно без посторонних свидетелей, едва сдерживаемая моральными устоями; экзотическая птичка, вскормленная в клетке кубинских родителей-консерваторов, время от времени доказывающая себе, что свободна и может в любой момент улететь. Как итог — встреча взглядами,  вечеринка, совместный поход на спектакль, секс. Ну а потом все самое интересное, самый смак. Любителям отыскивать клише и штампы строго не рекомендую этого делать. Фильм «Элегия» за авторством многократного лауреата премии «Гойя», испанского режиссера Изабель Койшет — экранизация отмеченного критиками  романа  «Умирающее животное» (The Dying Animal) Пулитцеровского лауреата  Филипа Рота,  в главных ролях которого задействованы Бен Кингсли и Пенелопа Крус. Все вместе — несомненный знак качества.

Название картины недвусмысленно намекает  нам на ее печальное содержимое, она из той категории, когда в процессе просмотра приходят на ум слова Шопенгауэра (в который раз) о том, что мир в первую очередь — это «юдоль боли и страданий», и чем раньше мы скопытимся, тем лучше для нас. Тем не менее, большой и жирный плюс от меня режиссер заслужила открытым финалом, дарующим надежду бедным маленьким человечкам — главным героям, а значит, и нам, сочувствующим зрителям.

По ходу сюжета не расставляется нарочитых акцентов — что такое хорошо и что такое плохо, и в этом нет ничего удивительного. Но и кажущееся сочувствие  пороку тоже обманчиво — а вот это уже странно. Режиссер заботливо, мягонько так, маневрируя, берет за руку ничего не подозревающего зрителя и аккуратно тычет его носом в разнообразные «кучки под кустом», тычет так, что зритель до последнего не в курсе, во что же его носик окунули. Но ближе к финалу можно разглядеть горизонт, где маячит надежда. И счастливчики те, у кого оказался нерасфокусированным взгляд.

Чтобы сфокусировать читателя и подтолкнуть его к пониманию предыдущего абзаца, я решил окунуться в философию. Придется чуточку потерпеть.

Итак…

В современном, перегруженном информацией мире межличностное общение затруднено, одним из препятствий является недоверие, защитный механизм которого возникает из-за того, что управляющие информационными потоками используют их для получения выгоды, в том числе, с помощью лжи. Чем плотнее информационный поток, тем выше плотность лжи. Именно поэтому проблемы общения встают особенно остро в городах. Однако еще Аристотель заявил, что человек – это ζῷον πολιτικόν – «общественное животное»,  нормальная  жизнедеятельность которого невозможна без социума. В наше время Хайдеггер дополнил Аристотеля тем, что в обязательный рацион человека включил заботу. На миг представьте себя без любимых и друзей, аквариумных рыбок и домашних котиков, без всех тех, кто заботится о вас и на кого распространяется ваша забота. Что останется? Ты, твои амбиции и твои материальные блага – нули от бублика, если нет того, кому можно все это принести в жертву. Карнавал в одиночку. Так вот забота по Хайдеггеру — Sorge — не просто отвлеченная категория — это данность. Игнорирующий её неминуемо переживает в себе самом неотвратимость собственной смерти и уподобляется загнанному, медленно издыхающему животному. «Погибает» и Дэвид Кепеш — Консуэлла не с ним, а его лучший друг в гробу. Переполняясь страданием и мучительными мыслями о скорой кончине, Дэвид-эгоист окунается в персональный ад, чтобы попытаться вернуться оттуда обновленным Дэвидом-альтруистом. Страдание перерождает.

Святой долг рекомендовать это кино эстетам — классическая музыка сопровождает кадры, которые в свою очередь изобилуют предметами искусства, вдохновенными речами о литературе и живописи — всем тем, что по умолчанию оправдывает порок и отвлекает внимание обывателя от осуждения. Во-вторых — поклонникам драматического таланта Бена Кингсли, и тем, кто так долго хотел увидеть его в необычной роли ядреного самца. Ну и, наконец, милым дамам, кому как не им в первую очередь будут интересны броуновские движения одиноких сердец.

Приятного просмотра. И не доверяйте рекламе.

_{«Две трети проблем, одолевающих любого мужчину, моментально отпали бы, 
не стремись он к всё новым и новым любовным приключениям.»
— Филип Рот «Умирающее животное»}

Мы рождаемся, растем, взрослеем, мудреем…  А для кого-то просто стареем. Как говорится, мудрость приходит со старостью, а иногда старость приходит совсем одна. Это, уж простите, кому как, у кого какая конституция души. Но по всей своей длинной или короткой линии жизни мы испытываем различное чувство любви. И каждый раз поражаемся  очередному уровню, такому новому, неизведанному  доселе, новым порывам своих чувств, эмоций, возможностей. Мы сравниваем эту любовь с прошлой любовью, сравниваем тело, сравниваем, как мы любим и как нас любят. Ох уж эти сравнения! Почему? Ну, я не знаю, уж извините, сей термин — не моя стезя в Любви. Зато  наш главный герой Дэвид Кепеш в фильме «Элегия», несмотря на свой опыт, свой склад ума, свой статус в обществе, оказался обычным шовинистом и ЭГОистом. Побывав один раз в браке, который принес ему одни разочарования, Дэвид решил, что секс это круто, остальное все туфта и кандалы. Его девиз — «Я хочу бурного секса, но без обязательств! Я хочу, чтобы эта женщина принадлежала мне и только мне, но чтоб не шлындала по дому моему туда-сюда» (ну, и дальше как у Марфушки - «Хочу! Хочу! ХОЧУ!»).  «Элегия» — это и вправду монотонное, грустное размышление о жизненной позиции главного героя. Он, как кастрированный кот, ходит, подвывая мяуканьем на свою кастрированную жизнь (два года выл!!!), не осознавая, что кастрацию-то себе сделал он сам. Местами мне самой хотелось завыть, как та собачка у Рисы Захаровны.
 

— Ну, а что же малышка Пенелопа Крус?
— О! Она  играла... как… как...
— Да как обычно во всех своих фильмах  — посредственно!

Ну, не дано, не дано девушке быть актрисой первого плана. Были мы на вашей Кубе!  Нет там таких кубинок!!! Они там глазами беззвучно кричат о своей страсти, да простит меня Крус, в её кошачьих глазках я этой страстной любви не увидела. Зато её красивая, студенческая грудь со своей ролью справилась. Единственное где была убедительна Крус — это в роли майского дерева бревна. Вообще весь фильм тащили на своих горбах двое актеров — Бен Кингсли и Деннис Хоппер. Жизненная параллель этих двух друганов  весьма гармонировала в картине, позволяя зрителю допетрить, как могут складываться пути людей, выбирая  тот или иной шаг по жизни.

А вот операторская работа Жан-Клода Ларрье (хвала  французам) весьма недурна — кадр за кадром умеренные городские пейзажи, море в созвучии с музыкальным сопровождением. Именно музыкальное сопровождение — произведения Баха, Бетховена, Сати, Леонард Коэн «Dance Me To The End of Love» и многие другие, не позволили мне преждевременно вырубить эту кинишку и не кинуть пультом в телевизор, ибо другие вещи вообще бы утопили этот фильм (Хвала Всевышнему, что не впиндюрили Мосне). Постельные сцены также были в полном миноре, адажио, эспирандо, флебиле, мэсто, морэндо, состэнуто, и наконец, не побоюсь этого слова — пэрдэндоси! А одним словом — «зевая». И что самое печальное, ведь ни разу не стаккато! Не знаю, что там хотела показать в фильме режиссёр Изабель Койшет, если подчеркнуть всю глубочаемость шовинизма главного героя, то ей это удалось, если воспеть элегию, как произведение, то уж хренушки. Получилось не грусно, а  вяло, НЕ упругенько, Не влажненько,  до фига НЕ.

Фильм поставлен по роману Филипа Рота «Умирающее животное». Вот тут,  дорогой мой читатель-зритель, я  и позволю себе сравнение. Надо сказать, что «Элегия» вышел в  2008 году, а сам роман «Умирающее животное» был написан Ротом в 2001году. Но еще в прошлом веке (боже мой, я старею!) в 1987 году мир увидел французский фильм «Болезнь любви» по А. Жулавскому, где стареющий мудреющий врач, которого шикарно сыграл Мишель Пикколи, влюбился в молоденькую девушку, которую потрясающе сыграла Настасья Кински. Разница в том, что в «Элегии»  Дэвид испытывал ревность к прошлому и годам, а в «Болезнь любви» Рауль испытывал ревность к реальному сопернику и своим годам. НО не могу вам не передать ту гамму чувств, которые ты сидишь и испытываешь на протяжении всего фильма. В «Элегии» она, как в одном  звучании, в одной позиции, в одном темпе — фригидна. Все так пафосно и глупо на фоне этих эгоистично-детских мыслей профессора. В «Болезни любви» вы переживете каждый кадр, как за профессора, так и за малышку Настасью, так и за молодого Англада. Вы будете то взлетать, то падать, то плакать, то злиться на протяжении всего фильма. И если вы меня спросите: «Что лучше посмотреть  «Элегию» или «Болезнь любви»?», — то я вам отвечу: «Болезнь любви»!

Нельзя отказываться от любви, если любовь взаимна. В обоих романах писатели прекрасно подали факт наказания, когда ты отказываешься ради своего эгоизма. Страдаешь не только ты, но и твои близкие, которых  ты так безумно любишь. Так может не стоит, товарищи страусы, прятать голову в песок да показывать свой зад все время, а все-таки позволить захватить тому вихрю любви и наслаждаться ею столько, сколько вам отведено. Наслаждаться каждым мигом с любимой, изучать каждый кусочек её тела, не думая о том, кто следующий будет обнимать  и целовать ее, не думать о своем возрасте, когда она растворяется в ваших объятиях, не думать о том, как она будет смотреть кому-то в глаза, когда она достигает своего пика наслаждения.
Не думать — а любить! Ведь ОНА… Она тоже не вечна…

А хороший получился фильм. Нет, правда, он очень хорош в плане анализа некоторых событий, мимо которых суждено пройти разве что тем людям, кто уйдет в мир иной раньше отпущенного им срока, остальные же будут в полной мере наслаждаться всеми «радостями» заката своей жизни. Я не читал роман, по которому сделана эта киноработа, но одно могу сказать определенно – картина получилась замечательная! И уж раз я взялся судить само кино, а не литературный первоисточник, то и буду вести свой рассказ непосредственно о фильме. Не вникая в различные подробности самого романа, по которому сделан этот фильм.
Так что же ждет зрителя при просмотре?

Не прибегая к банальному пересказу, хочу отметить великолепную смысловую динамику этого фильма. События кинокартины идут в таком замечательном ритме, что едва зародив в голове зрителя определенную идею, не медля и минуты, на экране претворяется в жизнь логическое развитие этой идеи. Грубо говоря, если события и диалоги героев фильма наводят зрителя на мысль о ружье, висящем на стене, то в следующее мгновение это ружье появляется в кадре, а еще через мгновение  –  происходит выстрел!  Конечно, никаких ружей в этом фильме вы не найдете, это в высшей степени мягкий фильм. Тут есть лишь драматическая история  стареющего человека, постепенно теряющего  все, чем он  жил и во что верил, и постепенно приобретающего нечто иное, нечто важное, о значении чего он раньше имел другое мнение. Все изменяется с приходом определенного возраста, когда даже если ты считаешь себя в душе еще молодым, то ощущаешь себя именно на свой возраст. Как можно сказать словами главного героя:  «Через десять лет смысл прочитанного однажды романа будет иметь совсем другое значение». 

Что такое страх, читатель? Страх может быть животным, то есть биологическим, когда ужас и паника охватывают человека, неожиданно для себя попавшего в экстремальные условия. Страх может быть социальным, например, потерять работу, потерять дом, иными словами потеря каких-либо приобретенных заранее благ или статуса. А может быть экзистенциальным, то есть внутренним личностным страхом, присущим как общей совокупности страхов в обществе, так и каждой личности индивидуально.

Я это все к чему пишу, в этом фильме собрана последовательность самых распространенных  страхов среднестатистического человека, которые подобно поставленным в ряд фишкам домино, приходят как лавина образов, сменяющая ряд последовательных событий, словно  неловко уронив одну фишку, все прочие - незамедлительно упадут следом, разрушив стройную до этого момента жизнь главного героя. Опрокинув на него все мыслимые экзистенциальные страхи, словно откалывая по кусочу жизни от общей мозаики уверенной в себе личности.

Понимание этого процесса приводит зрителя в определенное состояние при просмотре фильма.  Есть моменты в этом кино, когда можно действительно осознать и пережить страх главного героя как свой собственный. И это все большая заслуга режиссера Изабель Койшет.  Она смогла уловить образ, создающий у зрителя  ощущение определенного состояния, в котором находится главный герой фильма, великолепно сыгранный  Беном Кингсли. Игра актера, операторская работа, мысль режиссера  –  все это воплощает в себе идею внезапного переосмысления зрителем некоторых жизненных понятий через драму главного героя "Элегии". И если подходить к проблеме старения человека не как к факту угасания жизнедеятельности, а как к психологическому переосмыслению своей жизни, то эта картина может быть весьма полезна в плане просветления и изменения миропонимания.

В заключении хочу пожелать читателю смотреть фильм всем сердцем, ведь то, что будет показано в нем, ожидает каждого из нас. И не получится пройти мимо этого состояния, когда время неумолимо приблизит человека к рубежу точки невозврата. К «красной точке» необратимости последствий для всей оставшейся жизни. И если рядом с ним не будет его истинного смысла, ради которого стоило пройти эту долгую дорогу, то осознание своего страха лишь окончательно уничтожит все оставшиеся жизненные силы.