13-й воин

господа, просидируйте))

Это и есть Беовульф, только немного реалистической форме.Параллелей много:
вместо гренделя ночью приходит эти неандертальцы
отрубка одного из них лап
мать грендела и мать вендолов
тот же старый король который отправил посланца беовульфу... и тд

Особенно интересно что по немецки вендели - это венеды (т.е. славяне). Так что когда мы смотрим этот фильм над нами втихую издеваются и выставляют канибалами и неандертальцами.

вернемся к ибн-Фадлану, который на протяжении всех своих путевых заметок последовательно именует народ, к которому отправилось багдадское посольство, славянами (ас-сакалиба), а их многоименного царя соответственно царем славян (малик ас-сакалиба). Но мы с тобой, мой уже начавший оправляться от потрясения читатель, убедились — и с нами согласны все ученые и специалисты, — что речь идет вовсе не о славянах, а о волжских булгарах. Откуда пошла такая путаница.
Объяснение первое. Давно, в позапрошлом веке, А. Гаркави высказал предположение, что еще до прихода булгар в устье Камы на Волге жили славяне, которые и оставались основным населением волжской Булгарии. Поэтому наш Хасан-Джафар-Алмуш-Балтавар был на самом деле повелителем не только булгар, но и славян. Действительно, атрибуция поволжской именьковской археологической культуры как славянской, казалось бы, дает основания для такого предположения.

Но та же археология возражает против него. Именьковская культура существовала с V по VII век, и никаких оснований предполагать массовое славянское население на волжских и камских берегах в первой половине X века у нас нет. Даже если славяне жили в царстве Хасана-Джафара-Алмуша-Балтавара, тот был все же в первую очередь царем булгар, которые и составляли окружение царя. Соответственно только с булгарами и могло иметь дело арабское посольство.

Объяснение второе. Арабы, не слишком хорошо зная этнический состав обитателей прикаспийских и причерноморских степей, всех их чохом называли славянами. Тут же дается ссылка на византийских греков, которые, будучи лучше арабов осведомленными об обитателях этого региона, тоже часто пользовались собирательным «скифы», когда никаких скифов там уже в помине не было. Отчасти это было данью традиции, отчасти следствием простого обобщения. Северные Прикаспье и Причерноморье еще со скифских времен греки именовали Великой Скифией, поэтому все обитатели этой территории независимо от этнической принадлежности тоже именовались скифами точно так же, как мы сегодня называем европейцами всех жителей Европы: немцев, французов, венгров, чехов, литовцев и представителей многих других народов.

У этого объяснения есть только одна, но существенная слабость. Вполне понятно, почему у греков интересующий нас регион звался Скифией. Когда греческие пионеры-мореходы основывали свои колонии на северных берегах Черного моря, основным населением тех мест были именно скифы. А вот почему арабы в качестве обобщающего понятия для жителей тех же краев выбрали именно славян, объяснить невозможно. Основные сведения о северном Причерноморье арабы получали через тех же греков. С северным Прикаспьем они имели краткое непосредственное знакомство во время войн с Хазарией. Но оба эти источника их сведений, косвенный и прямой, никак не должны были дать им основания считать славян основным населением этого региона.

Объяснение третье. Выдвинутое недавно Д. Мишиным [11], оно заключается в том, что неразбериху породил сам Хасан-Джафар-Алмуш-Балтавар, самочинно назвавшись царем славян в письме к багдадскому халифу. Версия строится на интересном наблюдении. Как ты помнишь, мой не зевающий читатель, миссия ибн-Фадлана была ответной. Заваруха началась с того, что ко двору багдадского халифа нежданно-негаданно прибыло посольство с письмом от того самого царя «славян». Мишин выдвигает предположение, что в этом письме сам Алмуш-Балтавар назвал себя «царем славян», чтобы придать себе политического весу. Он дескать так велик и могуч, что повелевает славянами, и потому самому халифу если и не ровня, то по крайней мере достойный партнер в стратегическом союзе против Хазарии. Простодушные арабы поверили ему на слово, и поэтому ибн-Фадлан величает его славянским царем, а его подданных, уже как следствие, славянами.

Любопытная версия, но не более того. Во-первых, письмо к халифу было написано по-арабски, и соответственно не самим Алмушем-Балтаваром и не его приближенными. Автором письма мог быть, судя по всему, только посол царя «славян», хазарский мусульманин Абдаллах ибн-Башту, единственный человек в посольстве, владевший арабским языком. Можно смело предположить, что ибн-Башту был купцом, поскольку должен был бывать и в Багдаде, и в Булгаре, а также знать не только арабский, но и булгарский язык. Не будучи подданным Алмуша-Балтавара как хазарин и хорошо ориентируясь в положении дел в Прикаспье как купец, ибн-Башту вряд ли стал именовать своего доверителя в письме царем славян. В любом случае, ибн-Башту сам непосредственно вел переговоры в Багдаде и безусловно мог прояснить данный вопрос устно. Но даже если по каким-то лишь ему ведомым причинам хазарин посчитал необходимым «запудрить» арабам мозги относительно подданных Хасана-Алмуша-Балтавара и был настолько умен, что ему это удалось в Багдаде, насколько же глупым должен был быть ибн-Фадлан, чтобы, самолично добравшись до этих мнимых «славян» и немалое время покантовавшись среди них, так и остаться в полном неведении?!

Не знаю, как тебя, мой непривередливый читатель, а меня все три перечисленные объяснения не устраивают. Зато у меня есть четвертое, собственное, на мой взгляд, самое простое и потому самое естественное.

Ответ, по-моему, весьма прозрачен: арабы просто-напросто путали булгар и болгар, волжскую Булгарию и дунайскую Болгарию! Имея более чем смутные представления о Поволжье, они были неплохо осведомлены о соседях Византии, причем речь идет не об абстрактном знании, а об активном использовании этих соседей против Константинополя в своих целях. Арабы знали, что в (дунайской) Болгарии живут славяне (в X веке так оно и есть!) и ничего не знали о населении (волжской) Булгарии. Но если арабы не различали Болгарию дунайскую и Булгарию волжскую, для них было естественным предположить, что посольство, направляясь на Волгу в Булгарию, едет к славянам. А поскольку с настоящими славянами ибн-Фадлан непосредственно никогда не сталкивался, его личные контакты с булгарами не могли дать ему повода усомниться в этом предположении.

Подтверждение моей версии дает не кто-нибудь, а тот самый Йакут, пересказчик и комментатор записок ибн-Фадлана, в одном из своих комментариев:

§ «Между Итилем, городом хазар, и Булгаром дорогой по степи около месяца, а подымаются к нему по реке Итиль около двух месяцев, а при спуске (по реке) около двадцати дней. А от Булгара до ближайшей границы Византии около десяти переездов, и от него же до Куйабы, города русов, двадцать дней, а от Булгара до Башджирд двадцать пять переездов».

Если ты, мой педантичный читатель, попробуешь положить «географию» Йакута на карту России, тебе придется искать другой глобус.

Первая фраза цитаты о расстояниях между Итилем и Булгаром — честное изложение ибн-Фадлана, здесь нет никаких сомнений, что речь идет о волжской Булгарии. Расстояние между столицами Хазарии и Булгарии посуху немногим более 900 километров, а по руслу Волги (Итиля) примерно 940. Цифры, приводимые Йакутом в первом предложении со слов ибн-Фадлана, вполне согласуются с реальной географией.

Но уже начало второго предложения — отсебятина Йакута. Ибн-Фадлан вообще нигде не упоминает Византию, в его миссии она абсолютно ни при чем. Так что вставка Йакута о византийской границе — типичное «они свою грамотность показать хочут» и… садятся при этом в лужу! Никогда, даже на пике могущества Византии, не приближались ее границы к Булгару на десять переходов. Не могла быть Византия к Булгару ближе, чем Хазария, до которой пути около месяца. Несусветная чушь? Да, если речь идет о волжской Булгарии, и… географическая реальность, если — о дунайской Болгарии!

Далее в том же предложении помянут город русов Киев, традиционно именуемый арабами Куябой, который согласно Йакуту, находится на расстоянии 20 дней пути от Булгара [12]. Поскольку между Булгаром и Киевом 1400 километров, этот путь на самом деле должен занимать примерно вдвое (!) больше времени [13]. Но снова, если речь не о Булгарии, а о Болгарии, о Дунае, а не Волге, то оценки Йакута вполне адекватны.

Ни на каком самом быстроходном скакуне не проскакать от Дуная до Башкирии за двадцать пять дней, разве что на почтовых перекладных. Значит, в конце цитаты «от Булгара до Башджирд двадцать пять переездов» Йакут вновь честно возвращается к оригинальному тексту и данным ибн-Фадлана о расстоянии между Булгаром и башкирами.

Вот такой вот винегрет. Так что заметь себе, мой не дающий провести себя читатель, эрудированный географ Йакут продолжает путать дунайскую Болгарию и волжскую Булгарию аж в конце XII века, так что же взять с бедного ибн-Фадлана, не географа и двумя с лишним веками раньше?!

Здесь, мой разбрасывающийся читатель, весьма удачное место, чтобы, запивая пивом «якутский винегрет», чуть-чуть отвлечься и малость порассуждать.

Во-первых, комментарий Йакута служит хорошим примером того, как древние обходились с «цитированием». Как Бог на душу положит. Нахватывались отовсюду, где чего-либо можно было ухватить, и либо валили все без разбору в кучу, либо, что еще хуже, переосмысливали и компилировали. Такая компиляция сама по себе — вполне нормальная вещь. Но беда, если она подается, неважно самим автором или его распространителями, как историческое свидетельство, как априорная истина. Результатом такой «подачи» стала, как ты уже знаешь, мой давний читатель, «Повесть временных лет» — первая на Руси беллетристика на историческую тему, которую почему-то, вопреки желанию автора, писавшего повесть и назвавшего ее повестью (!), до сих пор ученые мужи считают летописью и на ее основе воссоздают выдуманное прошлое древней Руси.

Во-вторых, считаю необходимым обратить твое внимание, мой навостривший ухо читатель, что о Киеве упоминает не ибн-Фадлан, а Йакут. О русах у нас речь впереди, но для меня вопрос о Киеве слишком важный и болезненный, чтобы дотерпеть до более подходящего места. В своих предыдущих авторских расследованиях я для себя пришел к поначалу ошеломившему меня самого выводу, что Киев как город, как столица одноименной Руси, возникает лишь в X веке. Соответственно все «князья» и «княгини» от Кия и Аскольда до Святослава, если они вообще существовали, княжили не в Киеве, а где-то в иных местах. Может быть, это и перебор, но у ибн-Фадлана в первой четверти X века и в самом деле про Киев ни слова, а вот в XII веке Йакут уже не считает для себя возможным его не упомянуть, Киев XII века — действительно большой и известный город.