Из жизни марионеток

Необычный для Бергмана фильм, сделанный в жанре криминально-психологической драмы, перенасыщенной эротикой и психоанализом. Он построен как своего рода история болезни, или протокол расследования убийства проститутки, совершенного благополучным с виду молодым человеком. На самом же деле герой уже давно вступил в пограничье между жизнью и смертью, между убийством жены и самоубийством, потому что бесплодная и безвыигрышная борьба с одиночеством, экзистенциальным отчуждением далеко не вчера толкнула его за грань психической нормы.

Ретроспективное развитие картины, собственно, и представляет собой медицинско-художественное расследование его индивидуальной болезни, которую следует считать болезнью социальной, поскольку все окружающие героя персонажи едва ли намного здоровее его. Просто он уже дошел до конца этой тропинки, прочим же (и в том числе нам с вами, читатель) это еще предстоит. Может быть. Вполне может быть.

Отчаявшись преодолеть желание (и невозможность по причинам гуманистического воспитания и просто человеческой любви) убить чуть более благополучную в смысле психики жену, выявив в себе долгое время скрытую гомосексуальность, молодой человек убивает, как уже было сказано, проститутку, тем самым убивая прежде всего самого себя. Именно так - не свой экзистенциальный ужас, подобно тому, как это делает героиня "Лицом к лицу", но самого себя, ибо в эпилоге нам предстает обитатель тюремной больницы, мало чем отличающийся от впавшего в безысходный сомнамбулизм шизофреника. Он спит в обнимку с плюшевым медведем и по утрам долго-долго заправляет постель, разглаживая каждую складочку.

В целом фильм, имеющий лишь два цветных эпизода (в прологе и эпилоге), что, по-видимому, символизирует некое освобождение психики закомплексованной личности в процессе совершения убийства и после него, весь выполнен в серых тонах, в замкнутом помещении и рождает ощущение полной безысходности бытия. От него как бы веет усталостью. Авторской? Человеческой?

Это полностью немецкий фильм Бергмана, в котором не задействован никто из великой актерской команды шведского режиссера. Немцы, разумеется, справились с ролями, и даже хорошо справились, особенно Кристина Бухеггер (не правда ли, было бы странно, если бы мужчина в зрелой бергмановской ленте вдруг "перетянул одеяло на себя"?), но тем не менее отсутствие Лив Ульман или Биби Андерссон (хотя тут больше подошли бы, наверное, Харриет Андерссон или Ингрид Тулин), отсутствие, то есть, великой актрисы сказывается: фильм, который автор (может, потому и) любит, ввергает зрителя в полный мрак серой будничной безысходности. Так сказать, жил человек... "Да был ли мальчик-то"?

Впрочем, как, наверное, мой постоянный читатель уже понял, критиковать любимого режиссера у меня не поднимется рука. Да и за что ж критиковать? За нехудожественность? Бергман органически не может быть не художником. За неправду? Но "Из жизни марионеток" - история не то что возможная - совершенно правдивая, ведь все мы - не что иное, как марионетки в руце Вышней, а слабые мира сего - марионетки в руках сильных, здоровье же наше, наша нормальность - малая фишка на большом поле из черно-белых клеток. Ходим покамест по белым, но ведь и черным время будет...

Критиковать позднего Бергмана за эротизм и "неверие в благодать" - все равно что критиковать, например, Гоголя за "Выбранные места..." или Толстого за "Не могу молчать" и строительство собственной церкви. Просто век другой, другие песни.

Послушаем самого Бергмана (фрагменты из книги "Картины") - он не из тех, кто ослеплен собственной гениальностью: "..."Марионетками" я в известной степени горжусь. Картина выдежала испытание временем <...>

Тема двух неразрывно и болезненно связанных друг с другом людей, которые в то же самое время поодиночке мучаются в своей неволе, преследовала меня давно.

Петер и Катарина впервые появляются в "Сценах из супружеской жизни", где эта пара - в первой части - составляет контрапункт Юхану и Марианне. (Обратите внимание на этот переход персонажей из одного фильма в другой. Перед нами, разумеется, не просто художественный мир большого мастера. Перед нами новая "Человеческая комедия", кинематографическая Йокнапатофа. - В.Р.) Петер и Катарина не могут жить вместе, но и друг без друга обойтись не в силах. Лишь люди, находящиеся в их положении, способны с такой жестокостью подрывать основы собственного существования. Их совместная жизнь - изощренная пляска смерти, процесс дегуманизации<...>

Фильм поднимает вопрос: почему Петер решается без всякого вроде бы на то повода лишить жизни другого человека? Я даю разные объяснения, ни одно из которых намеренно не выдерживает критики. Когда я смотрю эту картину сегодня, у меня возникает чувство, что ближе всех к истине подходит гомосексуалист Тим, намекая на бисексуальность Петера. Признание такой раздвоенной сексуальности принесло бы ему, возможно, освобождение. Этот вывод проглядывает и в заключении доктора, но его диагноз - сознательно нечестная игра: циничное, закодированное в уклончивых психиатрических терминах определение кровавой трагедии. Доктор видит надвигающуюся беду. Но позволяет событиям развиваться своим ходом, поскольку имеет личные виды на Катарину".

Так кто же и почему в нашем мире убийца? Все? И кто - человек в мире марионеток? Никто?

Бергман не отвечает. Всё так: художник и не должен отвечать на вопросы, он должен их задавать.

Рецензия: В. Распопин