Вечерний экспресс «Сансет Лимитед»

Прочитал описание и понял - вот оно кино, которое встряхнет мои подзаплывшие жирком от бессмысленных боевиков и слюнявых комедий мозги в этот дождливый весенний вечер.

 Два актера, два персонажа, две судьбы и в них отражение человеческой жизни, души. Пока смотрел очень хотелось курить и несколько раз приходилось заставлять себя не ставить на паузу, чтобы не прерывать чего-то... даже слова подобрать не получается, чего-то важного в восприятии этого фильма. Когда досмотрел, пошел покурил, выпил два стакана воды, сел на диван и вдруг почуствовал, что покрылся испариной с ног до головы. В этот момент ко мне и пришло осознание того, что какими бы разными мы ни были в общем и целом мы едины. Ведь внутри каждого человека есть "некто", шепчущий на ушко - вот это плохо или вот это хорошо. В общем сижу я сейчас и судорожно пытаюсь собрать во едино кусочки своего мозга. Слишком много мыслей, ощущений и какой-то мере переживаний  вызывает это кино. Вопросы бытия, сознания, морали, извечное противостояние добра и зла, короче есть над чем задуматься.

Фильм без сомнения очень хорош, но смотреть его нужно с определенным настроем. Мне сегодня повезло - видимо звезды на небосклоне сложились как надо, и я испытал бурю эмоций чего и вам желаю.

Относительно перевода хочется заметить, что хоть он и не идеален, да к тому же одноголосый, но терпимо за неимением лучшего.

 Да и конечно хочу отметить режиссерскую работу Томми Ли Джонса. Это первая его работа, которую я посмотрел - приятно удивлен  разносторонностью его таланта!

Фильм глубже, чем может показаться даже очень умудренному жизнью и летами.

В чем глубина? В том, что даже самые простые суждения глубже примитивных младенческих возгласов адептов религиозных учений вроде "Иисус тебя любит! Аллилуйя!"

Так, к примеру, темнокожий персонаж, рассуждая о содержимом Библии, говорит, что не уверен, надо ли ее вообще читать: ведь описанное в ней - это твой жизненный опыт. Это заявление - очень глубокое суждение! Но не достаточно глубокое, как мы увидим потом...

Автор использует помимо самой Библии притчу, подобную тем, которыми Библия пользуется. Использует аллегорию, иносказание, которое является подсказкой, кто же есть кто на самом деле.

Подсказка - в цвете кожи персонажей. Цвет выбран не случайно! Это ни в коем случае не значит, что цвет кожи в реальной жизни у кого-то хуже, а у кого-то лучше! Просто это использовано как притча о свете и тьме, чтобы дать понять, кто же на самом деле прав и кто смотрит истине в глаза, а кто живет в отчасти воображаемом мире.

Здесь темнокожий выступает в роли апостола Петра, а светлокожий - в роли апостола Иуды. Иуда знает, что Иисус обязательно должен быть распят, как написано, и исполняет написанное, руководствуясь не своей, а Божьей волей; в то время как Петр отговаривает Иисуса от участи на кресте, оперируя человеческими понятиями добра и зла. Как помните из Библии, Иисус за такое даже называет Петра сатаной и просит отойти, чтобы не быть соблазном.

Однако автор в самом последнем кадре делает еще одно, более глубокое суждение, чем все предыдущие. Он показывает сомнение, которое может говорить не только о том, что темнокожий полностью неправ. Он оставляет место для раздумия: а что, если и в том, и в том кроются две половины одной и той же Истины? Что если их нельзя разделить, как свет немыслим без тьмы и тьма - без света? Как две руки, которые дополняют одна другую? Я так думаю. А может я пользуюсь этой как бы недосказанностью и делаю один из выводов, для которых автор, возможно, оставил место зрителю.

В общем, вот такая притча о единстве и борьбе противоположностей получилась, в очень умудренной и глубокой реализации этой борьбы.

Театр. Постановку Томми Ли Джонса «Предельный закат» по роману Кормака МакКарти, ему же принадлежит роман «Старикам тут не место», надо смотреть в театре. Маленьком театре, на сто зрительских мест, вроде это называется камерный театр. Нет – на восемьдесят. Кто-то кашлянет, обязательно. Зазвонит трель чей-то Nokia, как обычно, забытой на дне дамской сумки. Послышится тихий шепот, надеюсь связанный с постановкой. На сцене: стул, стол, подобие кухонной стенки, диван в стороне и дверь с огромным количеством замков, за которой, как кажется, истина, так хорошо запрятанная, когда-то религией наука. За дверью, разумеется, не будет ответов. Кто вообще сказал, что наука дает ответы?! Я отвлекся. В антураже маленькой квартирки два актера. К удивлению это Томми Ли Джонс, непосредственный режиссер-постановщик и Самюэль Л Джексон. Почему удивляет? Потому что мы их знаем. Они не живут в маленьких квартирках в неблагополучных районах большого яблока. Их дома намного больше и находятся где-нибудь под теплым солнцем известного курортного города. Да, перед спектаклем мы читали программки, большинство зрителей здесь только из-за них, да что уж говорить – все пришли посмотреть на мастодонтов, как никак, вымирающий вид. Но, начинается действие. Антракта не будет. Зрительный зал слушает. Ожидаемых трелей нет. Лишь единожды неожиданный звук «бзззз», вибрация от пришедшей смс-ки, разбудит и отвлечет внимание отдельных зрителей от движения на сцене. Шороха и шепота практически не слышно. Действие на сцене идет полным ходом. Оно сопровождается звуками улиц, шумом ссоры за стенкой. Герой Самюэля, назовем его Белый (невинная шутка) говорит о Боге, о библии, о Иисусе. Он экспрессивен, ярок, он Бог! Нет, конечно, нет. В каждом есть Иисус, так он говорит, может в некоторых Он видится несколько ярче, чем в других. Более правдоподобно увидеть в нем ангела, в том момент это кажется весьма правдоподобным, он спас, появившись из ниоткуда, и спас заблудшую душу от необдуманного поступка закончить с этой жизнью. Трусливую попытку. Он, Белый, познал на себе, если не все, то многое плохое в этой жизни. Бывший заключенный, не раз он был на краю гибели, моральной и физической, рассказывает он только об одном случае, называет его «тюремной историей», «историей», будто что-то поучительное на конкретном примере. Он знает, что есть зло, что - добро, что такое правильный путь, а что – неверный. У него есть библия, ему не надо предполагать – он знает. Белый пытается отговорить или заговорить, отвлечь, героя Томми Ли Джонса от мыслей о самоубийстве. Томми Ли, будем звать Черным (продолжу свою глупую шутку), профессор. Умная, образованная личность. Атеист. У него много вопросов, он их задавал и не раз на протяжении своей жизни. У него нет веры, чтобы ответить на эти вопросы и мир предстает перед ним в самом жутком свете, где выбор, лишь сокращает количество вариантов. Он мнет руки, мямлит «возможно», «может вы и правы», он хочет уйти, понимая, что лишь замки держат его в этом ненавистном ему мире. По сути, замки – это то, что держит любого человека, ограждая оттого, что ему точно не понравится. Черный подходит к окну, зрителям слышится звук дождя, достаточно сильного. Роль окна выполняет зрительный зал, он смотрит в зал, на него наставлен прожектор, видно, как играет на свету влажные глаза актера, направленные в зал. Интересно, как выглядит темный, наполненный зал со сцены? Черный выхватывает взглядом отдельно каждую капельку, стараясь проводить ее глазами до самой земли, каждая капелька – это зритель в зале. Он смотрит на дождь, как смотрел на него до этого тысячу раз. Когда этот взор был наполнен чем-то, ведь капли падали сверху, с неба, каждая капелька что-то значила, что-то невообразимое, а сейчас, капельки дождя смотрят на него в ожидании, с огромным количеством немых вопросов, обращенных к нему, на которые у него есть один ответ, спрятанный за замками, за этой дверью, стоящей посередине сцены. Дождь, который знает больше него, задает ему вопросы. Черный не так интересен зрителю, как Белый. Артистичная натура и опыт, несравненный с опытом большинства – такому веришь, потому как хочется. Хотя он часто повторяет, что он не знает, не знает очень многого. Черный раскроется в конце и в нем мы заподозрим, как в начале заподозрили в Белом. Кто-то будет кричать, а кто-то плакать. Некоторые зрители охнут, большинство промолчит. Поаплодируют актерам, вышедшим на поклон, может даже попросят на бис, вспомнив, что перед ними выступали мастодонты, на секунду забытые, со своими большими, наверняка, домами под жарким светлым солнцем. Встанут со своих мест и уйдут. И опустеет сцена, погрузившись во тьму… в свет...