Владимир Гостюхин

Советский и российский актер.

КиноПоиск: http://www.kinopoisk.ru/name/122086

Родился в Свердловске (Екатеринбурге). Отец - Гостюхин Василий Павлович (1910-1990), участник Великой Отечественной войны, воевал в звании старшего лейтенанта в должности политрука роты. Руководил Домом культуры в городе Алапаевске, стоял у истоков создания Уральского народного хора. Мать - Зайкова Александра Ивановна (1910-1967), служащая. Супруга - Проличь Алла Григорьевна (1966 г. рожд.), актриса Минского театра-студии киноактера. Дочери: Ирина (1972 г. рожд.), Маргарита (1982 г. рожд).

Путь в искусство Владимира Гостюхина был нестандартным. Родители с детства приучали сына к труду, и работать Володя начал рано. В молодости он мог иметь серьезные проблемы с законом: было время, когда дворового парня по кличке Гостюха побаивались в рабочем городе. Но однажды Владимир вышел на сцену районного Дома культуры (того самого, где директорствовал отец), и это изменило всю его дальнейшую судьбу.

После знакомства со сценой мир вокруг предстал в совершенно ином свете. Гостюхин стал читать русскую классику (до сих пор он помнит наизусть всего Есенина), ходить в местный театр и на спектакли гастролировавших в Свердловске столичных трупп, пытливо оглядываться вокруг, стараясь понять, что же это за штука - жизнь. Он самозабвенно занимался в кружке самодеятельности при Доме культуры радиотехникума. Рискнул поехать в Москву - и не прогадал: поступил в ГИТИС, выучился на артиста. В 1970 году его призвали в армию, но до этого он успел попасть в кино: Марлен Хуциев снимал для очередного юбилея Победы телефильм "Был месяц май", в котором Гостюхин сыграл рядового.

Армейскую лямку Гостюхин тянул в Таманской дивизии. После службы, помыкавшись какое-то время по московским сценам, он устроился мебельщиком-реквизитором в Театр Советской Армии. Проработал там 6 лет: таскал мебель и, конечно, мечтал о выходе на сцену.

Как-то раз заболел один из ведущих актеров, игравший в спектакле "Неизвестный солдат" старшину Бокарева. Гостюхин эту роль знал, поскольку всегда присутствовал на спектаклях, "примерял" роли на себя, репетировал их в мебельном цеху. В этом спектакле он мог бы сыграть любого героя, и старшина получился у него без всякой дополнительной подготовки. Позволили играть, хотя платили как участнику массовки: два пятьдесят. Гостюхин и этому был рад.

Так продолжалось 3 года. Случайно (или по велению судьбы?) на спектакль пришла Светлана Климова, второй режиссер Василия Ордынского. Второй режиссер - это особая профессия в кино: он не монтирует фильмы и не летает на фестивали, зато подбирает, рекомендует актеров, чья карьера нередко взлетает по этой подсказке. Тогда на "Мосфильме" Ордынский делал телесериал по "Хождениям по мукам" А. Толстого. Гостюхин получил интересную роль анархиста, бандита Красильникова, которую и невозможно было сыграть без бешеного темперамента.

Позже бандит из Гражданской войны попал в партизаны Великой Отечественной. Перспективного актера "засекла" Лариса Шепитько. Восхождение Гостюхина началось с "Восхождения" - великого фильма 1977 года по повести Василя Быкова "Сотников", ставшего событием кинематографа военной тематики.

Одна из самых больших трудностей для режиссера заключалась в поиске исполнителей на главные роли. Нужно было отыскать профессионалов с отличными актерскими данными и к тому же не старше 26 лет. Ассистенты перерыли пол-России, накопились горы фотографий.

Гостюхина вызвали на пробы, однако в момент знакомства с Шепитько он ничем ей не напоминал Рыбака. Гостюхин пришел на пробу с полублатной челочкой на лбу, всех удивил своими мужицкими манерами (режиссер объяснила это застенчивостью актера). Но на первой же репетиции он сражался со своей неуверенностью так упорно, что невольно привлек к себе внимание. И впоследствии работал над ролью яростно, по-шукшински.

Условия на съемочной площадке были нелегкими. Киногруппа работала в Муроме в лютые морозы. Метель, ветер - хорошо, что герой Гостюхина, этот самый предатель Рыбак, был одет в полушубок. При этом режим актеров был очень строг. Исключались все внешние контакты, даже встречи с родными. Сон, репетиция, съемки, сон, репетиция, съемки - и так каждый день. Актерам, не привыкшим к такому ритму, было нелегко. Но постепенно он стал их потребностью.

Гостюхин пропускал через себя каждую минуту существования Рыбака. У него был нарисованный синяк под глазом - след допросов у немцев. Так вот, этот синяк не сходил с лица актера две недели, словно отпечатался на коже - мистика! Это как стигматы у средневековых монахов: сущность персонажа стала на время сущностью исполнителя. Гостюхин вошел в образ Рыбака полностью, забыв себя, забыв время.

В самом начале "Восхождения" - привычный родной пейзаж, белый снег, а на фоне его звучат взрывы, чужая речь. Тема же фильма, собственно, начинается с того момента, когда Рыбак и Сотников уходят из партизанского отряда за провизией, в неизвестное. И слова "передай привет" звучат издалека, как из прошлого, которое не вернется. Рыбак делает два шага и внезапно оборачивается, словно предчувствуя это...

В первой половине картины Рыбак вызывает даже симпатию. Он и шею товарищу закутает, и волосы примерзшие у раненого отогреет дыханием, и с поля боя вытащит. Да и в избе у старосты он выглядит человечнее Сотникова, который готов распорядиться чужой жизнью, не вникая в сложность человеческой судьбы. Сложись ситуация по-другому, останься Рыбак в отряде, его считали бы неплохим мужиком. Он опирается на средства, которые до сих пор его выручали: хитрецу, ловкость, физическую выносливость. А тут плен. Да, по вине простуженного, иззябшего Сотникова, который своим внезапным приступом кашля выдал их присутствие на чердаке карателям.

Самопожертвование Сотникова через боль и страдания во имя высочайшей цели освобождает дух для бессмертия. Напротив, тело Рыбака, спасенное от физических мучений ценой предательства, будет корчиться в терзаниях совести. Отражение определенных смыслов, подводящих к ясной нравственной формуле неопритчи, было задачей Шепитько. И, естественно, актера Гостюхина. Черный проем открытого погреба в промерзлом подвале немецкой комендатуры воспринимается Рыбаком как сама преисподняя. Путь в числе пяти приговоренных к виселице - это восхождение на Голгофу. "Иуда!" - крикнет Рыбаку старуха, пригнанная полицаями на площадь, где готовится казнь.

В последний миг Рыбак прижимается щекой к ногам Сотникова, не сознавая своего непосредственного участия в казни. Только после слов негодяя полицая приходит в себя. "Ловко ты его, как кролика, вздернул!" - "Кто, я?" Рыбак не верит случившемуся ужасу. После, на подворье комендатуры, в отхожем месте, попытается сам, как Иуда, удавиться. Самоубийство не получилось, ремень оборвался. Стонет и рыдает падший человек, удавленный осознанием своей вины. Это его Родина, он за нее воевал, и ее он продал немцам...

Гостюхин таким евангельским прочтением финальных кадров едва не завалил судьбу картины. Ведь его Рыбак - предатель! - безотчетно вызывал наше сочувствие. Цензоры собирались было запретить фильм, спасло лишь личное вмешательство Первого секретаря ЦК компартии Белоруссии Петра Машерова, бывшего учителя (как Сотников) и партизанского вожака.

По фильму Рыбак был ротным старшиной. Гостюхину довелось выступить в этом звании снова - в картине о современной армии "Старшина" по сценарию А. Миндадзе. Здесь актер не сгущал краски, не играл в дедовщину. Наоборот, его старшина - кадровый военный - привлекал прямотой характера, честностью и добросердечием. А к теме Великой Отечественной Гостюхину еще предстояло вернуться.

О повести Е. Носова "Усвятские шлемоносцы" режиссеру А. Сиренко поведала знакомая актриса, игравшая в его фильме "Ветераны". Тот прочел и сразу решил: это его работа. Повесть предваряется эпиграфом: "И по русской земле тогда редко пахари перекликалися, но часто граяли вороны". Из таких сел и деревень, как носовские Усвяты, уходили и уходили на фронт мужики и парни, оставались хозяйствовать и поднимать на ноги детей женщины и старые люди.

Степень историко-нравственного обобщения в фильме "Родник" оправданна, она приближена к правде жизни. Картина показала, напомнила нам, что война с фашистскими захватчиками была Отечественной, всенародной. В этом - основная нравственная и художественная ценность экранизации повести. Родник, этот чистый источник живой воды, в картине не показан - название фильма прочитывается как символ - символ веры, которая побуждала к ратному труду, а часто и к подвигу. У символики родника давняя традиция, образ этот многократно использован художниками. Сиренко следует этой вековой традиции.

В структуре фильма, на коллективном портрете усвятских шлемоносцев постепенно выходит на первый план Касьян, 33-летний крестьянин, отец, муж и сын. Образ сотворен Владимиром Гостюхиным настолько конкретизированно, что вырастает в обобщающий характер, тот же символ. В Касьяне-Гостюхине скрытая сила и незаурядность, они чувствуются в его несколько расслабленной фигуре, сквозят в неторопливом особом говорке. Актер умело проносит сквозь весь фильм ощущение значимости своего героя. Он мудро избегает даже малейшей гипертрофии эмоций. Каждое, пусть самое малое слово Касьяна тщательно обдумывается исполнителем, который выдает его словно золотую крупицу, родившуюся в душе великого молчальника. Намеренно приглушенный рисунок актерской манеры как раз передает драматизм образа, мучительные переживания Касьяна - крестьянина, сроднившегося, сросшегося с родной землей и вынужденного резко и болезненно оборвать животворную пуповину.

Касьян не просто обедает на дорогу, а совершает прощальную трапезу в своей светлой избе. "Актеров я искал таких, которые могли бы сродниться с героями не только благодаря таланту, но и глубокой, корневой связи с ними, - рассказывал Аркадий Сиренко. - Нужно было точное социальное попадание в выборе исполнителя. Им стал Владимир Гостюхин".

Фронтальная композиция в фильме - сидят у своего дома, из сухого, крепкого дерева, Касьян и его жена, двое детей, мать (замечательная белорусская актриса Стефания Станюта). Словно бы семейная фотография. Такие фотокарточки затем оставались в тысячах домов, чтобы напомнить о довоенном времени, когда все еще были живы. Нет, понимаем мы отчетливо, - не вернуться Касьяну в село, он будет "зарыт в шар земной", по слову фронтового поэта С. Орлова.

Идут самые первые дни войны. Касьян - шлемоносец. Вот он у калитки в последний раз бросает взгляд на семью. Видит ребенка, тот весело играет с курицей. Деталь? Да, самая что ни на есть жизненная деталь: а увидит ли отец еще раз свое дитя? Впереди у Касьяна - первые страшные бои при отступлении своих войск. Кадр для киноклассики, этот прощальный взгляд мирного человека...

Как умело Гостюхин косит траву, как чинит сапоги, как кормит коня - актер на экране живет, представляет кормильца, человека труда и земли. Старуха мать достала из печки каравай хлеба: сыну в дорогу. И опять, опять фильм выходит на былинный уровень, обладает эпическим дыханием. Касьян думал идти в старых сапогах, ведь все равно солдату положено обмундирование. Нет, жена и мать заставляют надеть новые: воин должен быть справным, не заботиться о мелочах. Сама глубинная Русь собирается и поднимается на войну!

В том же 1980 году Гостюхин снялся в интереснейшей, значительной для своего времени картине "Охота на лис" режиссера В. Абдрашитова. Актер неоднозначно решал образ своего героя Виктора Белова - передовика производства, крепкого семьянина, который с удовольствием играет в "охоту на лис", заключающуюся в поиске спрятанных объектов по радиосигналам. Абдрашитов любит строить фильм на уголовном сюжете. Но всякий раз режиссер выходит из уголовной истории на пространство нравственной диалектики.

Районный городок, парк. Поздним вечером тут избили возвращавшегося домой Белова. Нападавшими были двое парней, милиция их задерживает. Одного из них суд приговорит к 2 годам лишения свободы. А в душе Белова происходит какой-то поворот. Волевое лицо приобретает выражение неуверенности. Сместились понятия. Приятелям за кружкой пива герой круто говорил о молодых хулиганах: "Я бы их всех... из автомата". Но сам почему-то стремится в колонию, где шьет варежки Вовик Беликов (совпадение фамилий Белов и Беликов не случайно). Навещает своего обидчика, читает ему мораль и при этом никак не может добиться контакта. Чего-то в Беликове он не понимает, и демонстративная отстраненность парня просто бесит героя. Гостюхин показывает слом стереотипных представлений рабочего-передовика - роль воспитателя молодого поколения ему не по плечу. Белое и черное - это уже не та комбинация; нужно, чтобы просвечивалось нутро личности.

Гостюхин поразительно достоверно, объемно вылепил характерную фигуру периода застоя. Актер обозначает некое прозрение личности, понявшей бессмысленность "охоты". Нужно искать себя в себе. Как жить дальше? В самом деле - ну что делать-то, мужики?..

Экранизация знаменитого лесковского "Левши" получилась веселой, поучительной. Создатель фильма С. Овчаров, сценарист и режиссер, озорно соединяет лубок с народным балаганом, условность передвижного кукольного театра с привычной натуральностью кинематографической среды.

Актер сугубо психологического плана, что называется, реалистической школы, Гостюхин в экранизации лесковского сказа блещет выдумкой, на "ты" с условностью. Его донской атаман Платов может проехать на деревянном коне по Европе, разостланной, как большая школьная карта, на полу павильона киностудии. Однако иной раз он весьма психологичен, даже подтекст имеется. На экране атаман Платов краснонос, железный кулак воздевает, дикой крепости табак-самосад на Величество выдыхает. Слуга императора, ему только иноземного врага, француза какого-нибудь, с плеча рубить.

В фильме полно потешек. Платов, если бежит куда-то, цокает своими сапогами, как подкованная лошадь. Если курит трубку, то на послевоенный наш паровозик похож. Одним словом, громила и солдафон неотесанный. Только элементарно все было бы в картине при таком самодуре и царском сатрапе. Возникают печальные кадры, когда Платов и симпатичен, и смекалист. А ближе к финалу фильма этот выдающийся герой Отечественной войны 1812 года и жалость нашу вызывает. Атаман, покровитель кузнеца-кудесника Левши, лишен уже силы - не только как вождь славного казачества, а как смертный человек. Больной одинокий старик, он умирает без присмотра, без священника...

Фильм "Левша" не льстит, не очерняет, не издевается над атаманом. Настрой картине задает чудесный эпиграф из Достоевского: о гордости русского быть русским, о принадлежности его, пусть необъяснимой, к Отечеству.

Волею судьбы Гостюхин осел в Минске, стал штатным актером студии "Беларусьфильм". Полюбил он белорусов, хоть считает себя русским художником. На Минской студии Н. Бурляев, москвич, поставил фильм "Все впереди" по одноименной повести Василия Белова. Гостюхину досталась роль нарколога Иванова - вот где актер проявил, утвердил гордость русского быть русским. Быть гражданином мира его не устраивает. "Мы погибнем только тогда, когда будет погублено крестьянство", - твердит он с экрана. Чуточку фанатичный, прямолинейный, его нарколог (хоть и сам однажды крепко выпил) понимает и воспринимает мир как свое Отечество. Надо быть с народом, верить в него, спасать народ от наркотиков и водки. Да, доля публицистичности присуща фильму "Все впереди", но сколько праведной страсти, душевной искренности вкладывает актер в свою работу. Гостюхин верен своей идеологии духа.

В 1990 году провидение свело Гостюхина с Никитой Михалковым. Вместе с Ниной Руслановой актер снялся в фильме "Автостоп". Дальше была "Урга" - великий фильм Михалкова и актера Гостюхина. Три месяца снимали в степи, ели непривычную пищу, ездили на лошадях. По сюжету герой Гостюхина - шофер Сергей - вместе со своим другом монголом, пастухом, приезжает из степи в город. Они заходят в китайский ресторан - отметить приезд, отпраздновать встречу. Эта сцена в ресторане становится для картины почти ключевой. Ей отведено достаточно много экранного времени, а главное - она проясняет характер героя. Эта сцена - соло актера Владимира Гостюхина. Там он поет вальс-реквием "На сопках Маньчжурии" - плач по русским солдатам, когда-то умиравшим здесь. Его автор, штабс-капитан Илья Шатров, военный капельмейстер, в трагические недели русско-японской войны там, в Маньчжурии, был на передовой вместе со своим оркестром. Сцена в ресторане тревожит генетическую память.

В "Урге" не было профессиональных актеров, только Гостюхин и Л. Кузнецова. Но в сцене ресторана Михалков занял настоящих артистов. Это был единственный эпизод в картине, где снимались профессионалы. И вот они потом подходили к Гостюхину и благодарили за игру: им был близок такой стиль исполнения.

К стыду своему, Гостюхин до съемок не знал слов вальса Шатрова. "Вы пали за Русь, погибли вы за Отчизну..." Теперь на встречах со зрителями актер поет этот вальс (Гостюхин вообще поет замечательно, особенно любит "Ой, мороз, мороз..."), читает стихи Есенина.

Когда Михалков задумывал свой фильм "Утомленные солнцем", то главная роль - комдива Котова предназначалась Гостюхину. Жаль, что в последний момент режиссер передумал, сыграл сам. Хорошо сыграл, слов нет. Но комдив, мужик из народа, а не из княжеского рода, лучше вышел бы из Гостюхина.

В середине 1990-х годов актер бросается с головой в политику, в общественную жизнь. Это обошлось ему периодом простоя. Да, в Минске снялся в республиканских картинах "Сын за отца не отвечает" и "Шляхтич Завальня". Но почти потерял контакты с "Мосфильмом" и "Ленфильмом". Возвращение на большой экран затянулось.

Все же, к радости зрителей, оно состоялось. Уже пожилым Иванычем - хоть в молодежных синих джинсах, кожаной желтой куртке, с мобильником - появляется выдающийся актер в телесериях "Дальнобойщиков". Готов сценарий продолжения "Дальнобойщиков", проект "народного телесериала" (выражение Гостюхина) одобрен.

В. Гостюхин занят у Д. Астрахана в фильме "Подари мне лунный свет". Вернулся к С. Овчарову - замечательная, веселая, с озорством работа в "Сказе про Федота-стрельца" по стихотворной пьесе Леонида Филатова. Знаковым для себя Гостюхин считает фильм "Прикованный" белорусского режиссера В. Рыбарева (картина снималась на "Ленфильме", в России). Поступают еще предложения, но, вероятно, вынужденная пауза сказалась на творческом самочувствии. Гостюхин XXI века пока не переиграл Гостюхина века XX.

Видные работы Владимира Васильевича в фильмах 1980-х годов: "Моонзунд", "Без солнца" ("На дне") и "Смиренное кладбище". Другие роли: 1973 - эпизод ("Великие голодранцы"), Мишка ("Моя судьба", телефильм); 1977 - Иван ("В профиль и анфас", новелла "Волки"); 1978 - Боборыкин ("Предварительное расследование"), Иван Жаплов ("Случайные пассажиры"), Лагутников ("Время выбрало нас", телефильм); 1979 - отец Юры ("Чужая компания"); 1980 - Иван Батрак ("Возьму твою боль"); 1981 - Егор ("Белый ворон"); 1982 - Лукин ("Грибной дождь"), Литовар ("Чужая вотчина"); 1983 - Бойчук ("Магистраль"), Крынин ("Такая жесткая игра - хоккей"), Нортон ("Лунная радуга"), Меженин ("Берег"); 1985 - Фетисов ("Контракт века"), майор Мак-Набс ("В поисках капитана Гранта", телефильм); 1986 - Виктор Николаевич ("Зина-3инуля"), Новик ("Знак беды"); 1988 - Кузнецов ("Наш бронепоезд"), Степанов ("Большая игра", телефильм); 1989 - Акиплеша ("Похищение чародея"); 1992 - Мухин ("Америкэн бой"), А.В. Горбатов ("Генерал"), 1999 - роли в фильмах "Незримый путешественник" и "Святой и грешный"; 2002 - роль отца героя (фильм "Война"). В 1998 году как режиссер поставил фильм "Ботанический сад".

В. Гостюхин - Заслуженный артист России, Народный артист Белоруссии, лауреат Государственных премий СССР, Российской Федерации, Белорусской ССР, лауреат премии Ленинского комсомола, член Международной славянской академии. Удостоен призов за лучшую мужскую роль на международных кинофестивалях в Сан-Ремо (1982, за роль Виктора Белова, к/ф "Охота на лис") и Сопоте (1990, за роль Кузнецова, к/ф "Наш бронепоезд"). В 1988 и 1989 годах признавался лучшим актеров СССР на кинофестивале «Созвездие» в Калинине.

Увлечения: общение с друзьями, спорт, баня и здоровый сон.

Живет в Минске.