Обливион

Можно ли осудить автора литературного произведения за аллюзии, отсылки и цитирования классиков? Можно ли осуждать Дж. Джойса, спустя тысячи лет после Гомера изобразившего однодневные скитания современного Одиссея в Дублине, подражая стилистическим особенностям матерых писателей разных эпох? Можно ли, наконец, обвинять Энди Урхолла в том, что на свои холсты он часто помещал  предметы сугубо вторичные, в буквальном смысле  ширпотреб?  Вправе ли мы со стопроцентной уверенностью говорить, что от подобного осуждения застрахованы только пародисты?

Абсолютная оригинальность – продукт штучный,  а в век молниеносного обмена информацией и закабаления умов оригинальный контент – на вес золота. Любой мало-мальски образованный филолог подтвердит, что история человеческой мысли знает не больше дюжины мировых сюжетов, на каркас которых с разной степенью мастерства присовокупляют авторы услышанное, увиденное и осмысленное.

Молодой Косински не является адептом абсолютной оригинальности, достаточно вспомнить его первый режиссерский опыт, когда в 2010 году он снял продолжение знакового «Трона». Не стал Косинки заново изобретать велосипед и в «Обливионе», где он сумел в одном месте собрать весь пантеон штампов научной фантастики - качественной научной фантастики. Однако ощущение вторичности не преследует искреннего зрителя, потому как кусочки сюжетного пазла размеренными движениями режиссерской руки складываются в живую и непредсказуемую картину, при всем при этом изображающую знакомую всем с детства историю сражения со злыми пришельцами из далекой галактики.

Создатели не стали в угоду коммерции сооружать бруствер из громких слоганов и некой мрачной таинственности, как сделал это многострадальный «Прометей», воспевший в лучших традициях молодежных американских ужастиков человеческий идиотизм. Нынешние герои широкого экрана куда проще,  но при этом последовательны и абсолютно честны со зрителем. Правда, медитативная неторопливость повествования – одна из зол этого фильма: нынешний зритель в таких случаях по привычке настраивается на бешенный  сюжетный  темп, ежесекундные свистелки и перделки.  К этому как бы обязывает знакомая физиономия Тома Круза, фильмография которого приучила нас видеть в нем прежде всего хорошего парня, не промахивающегося по уху. Не настроенные к рефлексии рецепторы неблагодарного зрителя получают передышку,  и  последующая нестабильная подача вау-импульсов в кору мозга вызывают в акцепторе скуку и раздражение, которые тут же обращаются против причины, их породившей. И неблагодарный зритель, вместо того, чтобы наслаждаться действом, с остервенелостью пастуха, рыщущего в помете своих подопечных в поисках проглоченного бриллианта,  начинает выискивать нестыковки и несуразицы.  К тому же сам режиссер не стал в пух и прах разбивать надежды  соскучившихся по гладиаторским боям Древнего Рима, а периодично подкармливает их сценами погонь и перестрелок. Но, как известно, Боливар не выдержит двоих. И если создатели «Луны 2112» наплевали на конъюнктуру и критиков, и как следствие, создали цельную в своей камерности картину, то Косински не стал рисковать. Ему виднее.

Фильм – антология фактурных прозрачных сооружений, интерьеров и модных хай-тек финтифлюшек, перекочевавших из предыдущего фильма режиссера. Симфония объёмов и кривых, пропорций и фактур, чарующая своей утонченной аскетичностью. Просто иллюстрированная хрестоматия для архитекторов и дизайнеров.  А панорамы постапокалиптической разрухи, инородные парящие пирамиды,  растекающаяся по дневному небосводу Луна контрастируют с последующими кадрами девственных пейзажей планеты, вызывая хтонический трепет и жгучее желание наконец-то сходить в планетарий. Довершает эффектную эстетику фильма эклектичный эмбиент за авторством «космических» M83, которых я теперь заслушал до дыр, особенно одноименную фильму «парящую балладу» (по выражению The Rolling Stone Review) в исполнении аутентичной прекрасноликой норвежки Сюзан Сандфёр.

И тем не менее, антураж фильма не довлеет абсолютно над самой историей. Косински с одной стороны наполнил фильм явными символами, в том числе  библейскими, что уже выводит фильм на иной уровень, а с другой — представил на суд зрителей извечные вопросы, посещающие главных героев: любовь и жертвенность,  вера в себя и некие идеалы, противостояние человека навязываемой ему чуждой «высшей истине». И в этом вся прелесть фильма: мастерски завизуализировать окружающий мир, в котором происходит едва ли не чеховская история маленьких человеческих трагедий.

И последняя ремарка. В свое время таблоиды вводили в заблуждение сообщениями, будто фильм есть  экранизация одноименной графической новеллы за авторством Джозефа Косински. Однако целиком ее  никто в глаза не видел, хотя началась вся эта история еще в 2007 году. Тогда,  решив круто развернуть  свою жизнь, молодой архитектор переехал из суматошного Нью-Йорка в центр американской киноиндустрии. Одним из первых его дел на кинопоприще и стала разработка концепции той самой графической новеллы. Выбор жанра был предопределен – со школьной скамьи юный Джозеф фанател по олдскульной фантастике и культовому сериалу «The Twilight Zone» («Сумеречная зона»). В помощники будущий режиссер взял сценариста-ветерана Арвида Нельсона, человека недюжинного ума и таланта, по признанию самого Косински. И вроде бы комикс пришелся по вкусу издательству Radical Comics,  пообещавшее его выпустить за год до фильма, а в сети появились отдельные его части, но… этого так и не произошло.  Тем лучше для автора – вероятность услышать «книга/комикс круче!» сведена к нулю.

Путь Косинкого к Голливудской аллее славы - это осторожная, выверенная поступь, каждый шаг которой сопряжен  с откровенными поклонами мэтрам Кино. Режиссер знает свои сильные стороны, владеет секретом приготовления успешных актерских миксов, и надеюсь, он догадывается о том, насколько трудно сейчас угодить оголтелой, вечно голодной до экшна толпе, оставаясь при этом истинным творцом, хранителем искусства. Успехов ему.

Что-то не в порядке с этим миром, что-то в этом мире не так.

Это чувство и привело тебя ко мне.

(Матрица)

В кино часто встречается прием "флешбек", когда нам показывают эпизод из прошлого, который интригует или проливает свет на настоящее. В реальности это называют "воспоминания". На "флешбеке" из реальности можно великолепно играть, расставив подсказки в происходящем на экране, а потом обескуражив зрителя резким поворотом сюжета, заставляя вспоминать эти подсказки, складывать воедино мозаику и переосмысливать увиденное. Выполненный грамотно, этот прием просто беспроигрышен. Для меня самыми яркими фильмами такого рода остаются "Игры разума", "Блеф" и "Бойцовский клуб".

После трейлера не остается сомнений, что нас будут путать и дурить, дабы потом сорвать покров и явить некую ужасную правду. Я бы мог назвать это маркетинговой ошибкой, но дело в том, что портить нечего. Весь фильм с первых минут кричит нам о надвигающемся разоблачении, оставляя даже не подсказки, а самые настоящие спойлеры. Пару примеров?

Относительность и субъективность искусства как вида духовной культуры нигде и никогда не проявляется столь же ярко, как в кинематографе. Причина этого, скорее всего, заключается в синтетическом происхождении последнего. Но все еще больше усложняется тем обстоятельством, что искусство кино, являющееся сочетанием разных форм художественной деятельности, уже само по себе стало деталью в механизме киноиндустрии. Прошли те времена, когда творчество и производство шли разными дорогами, выполняя разные функции. Сейчас эти два поезда разных назначений неестественным образом столкнули друг с другом, из-за чего появилась нужда в компромиссе, который, в свою очередь, развивает бизнес, но убивает искусство. И теперь авторам, которые могут и хотят делать нечто большее, чем просто аттракцион, приходится искать потайные ходы, дабы выдать одно в обертке другого.

Джозеф Косински, являющийся крайне любопытной фигурой в контексте современных реалий, стал жертвой именно этого надуманного обязательства. Будучи постановщиком сиквела «Трона», он показал мастер-класс в области развлечений, во второй же своей работе (а любопытен Косински именно потому, что начал получать огромные бюджеты с самого начала своей кинокарьеры), он попытался сделать нечто более значимое, нечто более ценное, однако, как мне кажется, поспешил с созданием своего фильма-мечты. Экранизируя собственную графическую новеллу, автор просто-напросто крайне неумело распределил свои возможности. Потратив очень много времени и сил на разработку нескольких десятков оттенков серого для получения великолепного визуального составляющего, постановщик забыл о художественной целостности кинополотна, содержание которого, будучи насыщенным весьма оригинальными мыслями, рассыпается как карточный домик.

Да, это не пазл, это именно карты, каждая из которых полноценна и самостоятельна сама по себе, но в общей колоде места себе не находит. А если и находит, то действует явно слабее, чем должна по задумке. Разумеется, откровенно в дураках Косински не остается, ибо его выстрелы довольно шумные, хоть и в подавляющем большинстве случаев холостые. Имеет место быть и банальная лень, вызванная чрезмерной убежденностью стрелка в силе своего оружия. Порой складывается такое ощущение, что режиссер был настолько уверен в мощи придуманных им драматургических катализаторов, что не посчитал нужным подать их именно в качестве таковых. Из-за этого сюжетные повороты, которые по идее способны вызвать у зрителя если не шок, то, по крайней мере, удивление, воспринимаются как нечто ожидаемое и само собой разумеющееся. Никакого намека на переломное событие в плане атмосферы.

Являясь архитектором по образованию, Косински очень грамотно и талантливо конструирует общую картинку своего постапокалиптического мира, но ему явно не поддается его антропоцентрический и экзистенциальный слои. Виною тому недостаточная детализация психологического аспекта персонажей, находящихся на умирающей Земле. Все механизмы работают, опираясь на клише, по давно накатанной, как это фраза, схеме. Героям не сострадаешь, потому что их переживания слишком мелочные и плоские в тессеракте описываемой трагедии. К тому же, как говорил Генрик Сенкевич, всякая трагедия оценивается не сущностью своей, а тем, как оно на человеке отражается, поэтому из-за вышесказанного сама утрата планеты со всеми вытекающими последствиями теряет свой драматизм. Особенно раздражает в этом контексте вторичности излишняя претенциозность, выражающаяся в явных отсылках к «Одиссеи» Кубрика, а также к иным легендарным произведениям.

С актерским ансамблем все так же неоднозначно. Исполнители ролей в кадре смотрятся очень органично, но подобного эффекта Косински добился, выбрав актеров и актрис, которым для создания образов в «Обливионе» не нужно было делать абсолютно ничего нового, Они все тянут за собой огромное количество своих собственных клише. Особенно это проявляется в случае с Морганом Фриманом, в очередной раз играющем наставника-предводителя. Но ради справедливости стоит отметить, что из-за уже описанной слабости характеров было практически невозможно эти самые характеры как-то развить. K тому же, запредельно сильная актерская игра здесь и не требовалась, поэтому с данным составляющим дела обстоят положительно. На выходе получилась весьма и весьма интересная попытка воскресить жанр sci-fi, продемонстрировав его, одновременно, с нового ракурса, однако, к сожалению, фильм не взял ту планку, которую сам себе и поставил столь многообещающей саморекламой.