Звездная карта

Этот фильм Дэвида Кроненберга некие кинознатоки из французского журнала «Cahiers Du Cinema» разместили на 4-ом месте в десятке лучших за 2014 год. Этот фильм сам Дэвид Кроненберг жанрово определяет в ряды чёрных комедий и позиционирует как аллегорию-сатиру на нынешний Голливуд и, видимо, зло смеётся взахлёб не то чтобы при просмотре, а даже при малейшей мысли о своём детище. А этот детиночка, не к столу будет сказано, как родился, так и остался в пределах малого таза.

Действие картины происходит в течение нескольких дней в куске мирка, имеющего довольно обширную площадь соприкосновения с Голливудом. Здесь тоже живут и работают всяческие представители киноиндустрии; здесь тоже стоят, а порой и горят, стоящие бешеных денег поместья с кучей нужных и красивых и ещё большей кучей ненужных и модных предметов; здесь тоже кипят страсти  и господствуют связи. В этом мире действует Кодекс бесчестия Малого Таза: разговоры и шутки юнцов строго очерчены Его пределами; чувственный акт затевается ради исследования во имя Его; руки не моются после посещения «маленькой комнаты» во славу Его; а пророки Его выводят чистокровного наследника на трон этого мерзостного мирка и приносят в жертву неудавшийся вариант. Кодекс опирается на пару китов: кита Л (Ложь, Лицемерие, Лебезение) и кита Г (Грязь, Глумление, Грубость). Кит Ч (Чистота, Честь, Человечность) давно издох и разобран на маски.

Здесь есть «сюрприз» - можно во всех деталях увидеть ответ на риторический вопрос:

– Гол ли вуд?

– О, да! Эти «дебро-джунгли» кишмя кишат туловищами в облачении из натуральной человеческой кожи.

– Ну и как оно?

– Да так себе! Женские аксессуары и мужское оружие выглядят как залежалые товары из комиссионки.

Единственное, что не даёт назвать себя крепким русским словцом из шести букв и поддерживает веки, это всеобщая крепкая актёрская игра. Её даже длинные специфические (читай «непонятные») диалоги и фразы не очень испортили. Миа Васиковска играет девушку с несмываемым файргримом, обладающую расстройством личности и одержимую с детства идеей совершения ритуала - эпизода из культового фильма. Джулианна Мур предстаёт в роли дочери известной и обожаемой всеми умершей актрисы (которая, в свою очередь, канонично донимает дочурку с того света). Она с особым тщанием выполняет все пункты упомянутого Кодекса Малого Таза, попирающего правила этики, морали и культуры. И, кажется, ей одной Кроненберг шепнул о жанре. Герой Джона Кьюсака – это провидец психофизиотерапевт, который любит делать больно и делать на этом большие деньги. У него своя элитная карта, где чётко предначертан каждый шаг. Роберт Паттинсон со своим падающим носом играет актёра-водителя-писателя, следующего по своей карте к воплощению мечты о крупном громком проекте.

Весь актёрский ансамбль так преподносит свою работу, что невольно в мысли навевает: «Нет, я, конечно, знаю, что есть среди вас и наркоманы, и сексоголики, а некоторые ведут себя как сумасшедшие. Но зачем вы показываете себя настолько низкими, что ни капли сочувствия к вам, ни крошки расположения? Зачем нам такие реалии? Чтобы вызвать ненависть и презрение? Чтобы отпугнуть тех, кто недостоин жить-быть среди вас?» Контакт со зрителем есть; видимо, «своя стихия» таки даёт дозу вдохновения и сил на доказательство мастерства.

Возможно, это фильм-предупреждение о том, что ждёт грезящего о прописке в Голливуде. Возможно, это фильм-карта нужных путей для такого грезящего, готового ко всем этапам подобного восхождения. Возможно, это фильм-утверждение в том, что лишь тот, кто рождён и взращён в этом мирке, способен быть «истинным голливудцем» и одновременно фильм-предсказание о том, что этот мирок достиг последней стадии.

Я не знакома с другими работами этого режиссёра, но этот фильм как леденцовая карамелька со вкусом рвоты (с), завёрнутая в добротную такую пергаментную обёртку с дополнительной тонкой прослойкой, какие используют для конфет хорошего качества на вызывающих доверие кондитерских фабриках. Не любительница я подобных изысков. Не получить мне пресловутой карты. Чистосердечный совет потенциальному зрителю: если всё-таки решитесь посмотреть это кино, не забудьте организовать непроницаемый барьер между детьми и происходящим-на-экране-и-льющимся-из-динамиков. 

_{На разлуке без мысли о встрече
На одиночестве голом
На ступенях к смерти ведущих
Я пишу твое имя
…Свобода.}

Таинственная особа в чёрных перчатках по локоть, со шрамами на лице и девичьим каре, едва прикрывающим физический изъян, прибывает ночным автобусом в город грёз Голливуд, чтобы попытать счастья, а может, и вовсе наоборот. Худенькое тело укутано в чёрную толстовку с надписью “плохая нянька”. В глазах — подозрительное выражение.
 

Миа Васиковска — со времён Стокеров ака Порочных игр — играет со своим тёмным и низменным альтер эго, и эта игра, пожалуй, завораживает. В роли здешней Агаты Васиковска гордо и убедительно несет вымпел “тёмной стороны силы”. Вторят ей в этом деле Гавана (Джулианна Мур), стареющая актриса, переживающая кризис среднего возраста и отсутствия ролей, малолетний популярный актер только-только из рехаба, его невротическая мама-менеджер (Оливия Уильямс) и озабоченный собственной никчёмной карьерой папа-психоаналитик (Джон Кьюсак). Да и вообще, нету у Кроненберга положительных персонажей в “Карте”, как ни ищи.
 

Режиссёра интересуют судьбы надломленные, личности деформированные и истории с нервом и патологией. И голливудские холмы, очевидно, вдохновляют его с избытком. Девиации под ручку с детскими комплексами и нездоровые амбиции с душком населяют кадр. Куда ни плюнь — попадёшь либо в маньяка, либо в шизофреника.
 

Грязь, физиологичность, порочность, уродство, разврат, вульгарность, маниакальность, делирий и сюр — вот горсть характеристик навскидку, которые неплохо могут описать тон и атмосферу этого фильма. Греческие трагедии отдыхают в сторонке. На сцене — вырожденческая эстетика постмодернизма. И всё вокруг беспросветно, как в реальности героев Кафки. И не ново.
 

Можно подумать, что Кроненберг в очередной раз вздумал провести экскурсию по злачным местам Голливуда, и “Звездная карта” — это очередная сатира на обитателей Фабрики Грёз. Но у современного зрителя почти наверняка возникнет лёгкое недоумение. Мол, чего мы тут ещё не видели, чего не знали? Что Голливуд — паноптикум и средоточие алчности, лицемерия, тщеславия и прочих человеческих пороков? Уродливый мир интриг, манипуляторства и кумовства? Ну да, ну да. А что там у вас ещё припасено?
 

Есть, есть ощущение, что режиссёр намекает на что-то ещё. Слишком уж часто царапают ушную улитку слова “свобода” и “смерть”, да и персонажи, как заведённые, декламируют наизусть стих Поля Элюара. Неспроста, как видно. Это всё, похоже, призвано донести до зрителя мораль сей басни. И заодно продемонстрировать черный юмор шутника Кроненберга. Мол, Голливуд это аллегория как минимум на всю мировую индустрию развлечений, а как максимум — на весь современный мир с его несовершенными обитателями, где только и разговоров, что о сексе да о дерьме. Так что Кроненберг рекомендует всем нам убиться о стену, пока не поздно. Ибо только смерть есть выход из бессмысленного и бездуховного существования. Смерть дарует свободу.