Дурак

Ночь ширится, погружая город в океан тьмы, перехлестывая его улицы волнами тягучего мрака. Люди спят, пьют, смотрят мертвыми глазами в экраны, пишут стихи, трахаются, воруют, режут вены, качают колыбели. Люди живут. И вдруг - звуки древнего набата с центральной площади, позабытого памятника давно ушедших лет, опасной бритвой вскрывают эту ночь. БАМ! БАМ! БАМ! Гулко выплевывает во тьму тревожный колокол. Это чьи-то руки, напрягаясь и бугрясь жилами, снова и снова поднимаются и опускаются, выбивая из него застоявшийся дух.

Удары – мазки, которые рисуют нам картину. Они – кадры, которые один за другим складывают фильм. Видеоряд – призыв, картина – предупреждение, вымысел о реальности, правда обо лжи. Удары – это актеры. Каждый из них звучит иначе, и каждый пытается прорваться к нам так же, как звуки набата пробиваются через скованный морозом воздух, через стены домов и пластик окон, через шумопоглощающие стеклопакеты, сон и нежелание слышать. Словами, жестами, мимикой делятся с нами серостью обыденного зла через непротивление, через эгоизм, через доминирование сытости над долгом, страха над ответственностью, своего над чужим. Они переходят тонкую грань между актерской игрой и реалистичным отражением жизни. И потому проявляющийся в ходе просмотра спектр чувств на львиную долю зависит от того, как мы привыкли реагировать на показанные ситуации, сталкиваясь с ними в реальности.

Где же может находиться этого город? В твоей стране, в твоем регионе, за твоим окном. Кто может жить в подобном доме, который готов обрушиться в любой момент? Мы все живем в этом доме, вся планета в нем живет. И нет здесь никакой чернухи. Кто утверждает ее наличие – не видел полуразрушенных пятиэтажек, в которых вынуждены ютиться люди, греясь буржуйками и готовя на примусах. Не видел полностью соответствующих ГОСТу дорог, целиком состоящих из ям и грязи, не видел заросших плесенью больниц, которые насквозь продуваются сквозняками. Такие люди либо носят розовые очки, либо слепы от рождения, либо преступно потворствуют этому, действием или бездействием, и это кино не для них.

Вечные для России вопросы: «Кто виноват?» и «Что делать?». И пожалуй, самый главный, проходящий через всю картину: «Кто здесь Дурак?» Тот, кто в одиночестве бьет темной ночью в набат или тот, кто пытается сделать вид, что не слышит, кто затыкает уши или прибавляет громкость телевизора? БАМ! БАМ! БАМ! Удар за ударом. Знакомыми антуражами, приевшимися в жизни, опостылевшими лицами, пустыми обещаниями, словами и делами. «Дурак» бегает перед нами с зеркалом вместо экрана, но яркие клоунские краски шоу и рекламных роликов и блокбастеров привлекательнее его лаконичных и правдивых цветов и кадров, невероятно щедрых на эмоции в своей нахмуренной скупости. И ночь как время действия выбрана не зря. Тьма придает происходящему на экране камерность, ограничивает нас во времени и пространстве стенами черноты, кладет сверху на ящик, в котором мы копошимся, плотно прилегающую крышку мрака. Она привязывает и конкретизирует нашу мысль, и не отпускает до самых титров.

БАМ! БАМ! БАМ! Гремят один за другим удары. Слишком громко, слишком вызывающе для того, чтобы их дали услышать многим. Так ведь это и есть вызов, крик неживого, обращающегося к живым. Гипертрофированный образ коррупции и закостенелости чиновничества – удар. Нарочно усиленный контраст между человеком дела и людьми обещаний, между опять-таки людьми и тупой и безжалостной бюрократической машиной - удар. Удар – каждая звучащая с экрана прописная истина, которая так и не стала чьей-то персональной правдой. Удар, удар, удар!

Набат еще слышен какое-то время, но силы постепенно покидают того, кто посягнул на тихое затхлое спокойствие города. Удары становятся слабее, реже и, наконец, затихают, оставляя после себя в воздухе сквозящую пустоту. Волны мрака продолжают бесшумно плескаться между домами, перехлестывая крыши и уносясь ввысь. Центральная площадь пуста и тиха. Никто не пришел. Все слишком умны.

Это очень качественный и интересный фильм режиссёра Юрия Быкова. Фильм насыщен яркими персонажами, очень глубоко прописанными, неплоскими, интересными и разнообразными. Каждый из персонажей отыгран очень правдоподобно, и вообще в творящийся на экране хаос веришь с неподдельным интересом.

История повествует об одного бригадире-сантехнике, которого вызвали младшие чины-помощники подсказать, как поступить в их ситуации. А дело в том, что в одном крупном общежитии, пропитанном алкоголем и матами, не просто прорвало трубу. У здания прошлась по вертикали трещина – насквозь от одной стороны стены до другой и от первого этажа до девятого. Здание стоит на честном нецензурном слове и капельке чуда.

Главный герой наивен и смел. В доме проживает порядка восьмисот человек, и ему совесть не позволяет махнуть на этих людей рукой и отправиться спать. Потому он, несмотря на поздний час ночи, отправляется искать тех, кто может что-то сделать с проблемой. А конкретно – мэра и начальников служб.

Атмосфера фильма завораживающая и глубокая. Она почти лишена мелодий, но те, что играют, крайне уместны и вставлены с сильным акцентом. В частности, одна из знаменитых песен Виктора Цоя. Сюжет завораживает и захватывает так, что нельзя оторваться – настолько интересно, во что же это выльется. История выглядит очень близкой к реальности, в том или ином персонаже узнаёшь либо типичные образы русских людей, либо даже себя или знакомых.

Но больше всего в фильме радует то, что порядочно так наводняет русский кинематограф – отсутствие навязчивой вкраплённой в киноленту рекламы. Это очень качественный художественный русский фильм, которым можно гордиться и который можно с удовольствием пересматривать.

«So strange, what love does»*

Принято считать, что люди делятся на «ведущих» и «ведомых». Что каждый народ заслуживает своего правителя. Что мы живём, как свиньи, и подыхаем, как свиньи. Как правило, на словах «живём, как свиньи» незамедлительно появляется группа «ведущих», которые хором начинают скандировать «Свинья – это единственное животное, которое не может поднять голову достаточно, чтобы посмотреть в небо. Это связано с анатомическими особенностями строения её позвоночника. Однако свинке это никак не мешает быть жизнерадостной и улыбаться каждому!..»

Категоричная категорийность уместна, когда речь идёт о зданиях и сооружениях. И абсолютно не уместна, когда речь идёт про озорную выдумку Линнея, а именно про того хомо, который сапиенс. Почему не уместна? Да потому, что, как правильно отметил Вересаев В.В. в своих «Записках врача», «вид хомо сапиенс принадлежит к числу видов ещё не вполне установившихся и неполно приспособленных к условиям существования».

Делить людей на «ведущих» и «ведомых» - занятие глупое. Это как после тщательного штудирования «Камасутры» предпочесть всем позам исключительно коленно-локтевую. Полно вам! Пора вставать с колен! Тем более, что внутри каждого из нас столько «ведущих» с «ведомыми» живёт, жуть! А, главное, в каких позах они друг с другом живут! Особенно, когда жареные петухи клеваться прибегают…

Каждый из нас сродни статуэтке буддийского мудреца Фукурумы. Взять, например, режиссёра Юрия Быкова. Посмотришь – с виду вроде бы Быков. А вот выкуси накося! Внутри Быкова – самый настоящий Дэвид Линч! И немножко Алексей Балабанов. И совсем чуть-чуть Алексей Учитель.

Картины Быкова относятся к так называемому «кинематографу беспокойства». Кое-кто из критиков определяет картины Юрия Быкова не как фильмы, а как некие кино-высказывания. Впрочем, от определений суть не меняется. Как и сумма от перемены мест слагаемых.

Быков – это бескомпромиссность, яростная честность, мощь откровенной публицистики, ювелирная режиссура, идеальные актёрские работы, сильный, как правило, авторский сценарий и оригинальная авторская музыка.

Пространство предыдущего фильма Быкова «Майор» населяли взрослые, но тотально незрелые люди. Предыдущая картина Быкова была про отсутствие этой самой зрелости и про неспособность абсолютно всех героев «Майора» в полной мере лично отвечать за свои поступки без оглядки на других. Отвечать, взяв за основу при этом не какие-нибудь местечковые придуманные ценности, а взяв за основу ценности общечеловеческие.

В своей новой работе под названием «Дурак» Юрий Быков в жизненное уравнение «Майора» Х + У = ОТВЕТСТВЕННОСТЬ, где Х – ПОСТУПОК, а У – переменная, связанная с занимаемой должностью, со знакомствами, связями и т. п., вводит константу ДУРАК, проистекающую из личных моральных ценностей героя «Дурака», сантехника Димы Никитина.

«Мы попытались сделать картину о том, что один в поле воин, но какой ценой?» - так оценил суть своей новой картины Быков. И сделать всё это на фоне того, что, как ранее отметил всё тот же Быков, «люди с ограниченным мировоззрением, с ограниченным, казалось бы, кругозором, представлениями о жизни - они и есть соль земли. Вот в этом трагедия. В том смысле, что с ними трудно, порой даже неинтересно, противно, небезопасно - как угодно, но они соль земли…»

«Дурак» - это очередной верстовой столб нашего отечественного кино. Того кино, суммарную суть которого определяют тщательно выверенные слагаемые. Того кино, которое определяет вектор развития зрителя. Развития вне форматов «моя хата с краю» и «они нам никто».

Итак, слагаемые «Дурака». Самобытный Артём Быстров, артист театра МХТ им. А. П. Чехова, сыгравший «дурака»-сантехника Диму и получивший, в связи с этим, приз «За лучшую мужскую роль» на фестивале в Локарно. Сценарий Юрия Быкова, удостоенный приза «Кинотавра» «За лучший сценарий». Песня Цоя «Спокойная ночь», которая перекидывает мосток от быковского «Дурака» к балабановскому «Кочегару». Оператор-постановщик Кирилл Клепалов, друг и соратник Быкова. Гражданская позиция режиссёра Юрия Быкова. Идеальные актёрские работы Ольги Самошиной, Юрия Цурило, Натальи Сурковой и Бориса Невзорова. Впрочем, в фильмах Быкова все актёры играют идеально. Именно играют, а не дебютно самолюбуются. Играют, а не нехотя трясут народными или заслуженными ланитами и дланями. К слагаемым «Дурака» относится и отсутствие категоричной категорийности. Которая, по сути, должна присутствовать, так как Быков подаёт события и образы «Дурака» довольно прямолинейно, безапелляционно окуная зрителя во мрак реальности.

Но дело в том, что Быков не отрицает и свет, о чём свидетельствует и тональность его авторской музыки в «Дураке» и, непосредственно, сам факт появления данного фильма. И это роднит Быкова с Линчем, «у которого над любым воплощённым сном о том, что мир – это рана, всегда реет свет». Юрий Быков, как и Дэвид Линч, к своим героям, по большей части смертельно больным смертью животным, что когда-то звались людьми, относится без злобы. Да, «с ними трудно, порой даже неинтересно, противно, небезопасно - как угодно, но они соль земли…» Глубина, наглядность и безукоризненность режиссуры – всё это роднит Быкова и Линча. А ещё их роднит факт наличия у каждого из них личной «внутренней империи». Империи, которая наполнена надеждой.

«Кролики вдаль бегут, лапками в небо бьют… Но после всего, что останется, дальше пойдёт один…»

«Три зайца бегут друг за другом по кругу; почему-то у них всего лишь три уха, потому что каждое из ушей одновременно принадлежит двум зайцам. И этого никто не замечает. Они едины своими ушами, как одно тело, принцип триединства. Они бегут все время, принцип меняющегося времени, но это всё же три разных зайца. Троичное в едином…»

Вспомните-ка троих кроликов из «Внутренней империи» Дэвида Линча, которые строго разделены по функциям! Один пассивно-наблюдающий (это тот, что сидит на диване), один действующий (только он выходит из номера) и один знающий (который отгоняет пурпурную рожу-демона сигнальными огнями)…

Следующего фильма Юрия Быкова я буду ждать с нетерпением. И, кажется, я знаю, про что он будет.

 P. S.

«Странные вещи вытворяет любовь… У каждого действия есть последствия. Конечно же, будут последствия и у неправильных действий. Мрачными будут они, и неотвратимыми. Неотвратимыми… К чему же плодить ненужные страдания? Если вам так не хватает потрясений, взгляните в зеркало…» - Дэвид Линч, «Внутренняя империя»

_______________________________________

* - «Странные вещи вытворяет любовь» (анг.)