Икота

Знаю всё, что было, всё, что будет,
знаю всю глухонемую тайну,
что на тёмном, на косноязычном
языке людском зовётся – Жизнь…
Марина Цветаева

     Давным-давно мифология связала людей с природой неразрывно. В представлениях древних венгров, как и у славян, огромное дерево соединяло три мира: верхний, средний и подземный. Возле корней архетипического Мирового Древа бил живительный источник. Что до легенд о возникновении Венгрии, то и здесь не обошлось без анимализма: Чодасарваш (Чудесный олень), почти персонаж из «Пера Гюнта», привёл когда-то братьев Гунора и Магора на плодородную равнину, где с тех пор обитает венгерский народ. «Человек под деревом – часть пейзажа», всесильная богиня-мать Болдогашсонь присматривает за благополучием своих детей. Если они послушны и добродетельны, им помогают тюндереки, юные феи; если заслуживают наказания – на них набрасываются бабаки, старые, злые ведьмы…

     Морщины Земли исчезают под косметикой цивилизации, но, как и много веков назад, существуют уголки, в которых почти ничего не изменилось. Там по-прежнему обольстительная змея завивает в кольца своё чешуйчатое тело; снуют в траве кролики; спешат по неотложным делам муравьи, божьи коровки и пчёлы; видят скрытые от людских глаз подводные тайны и молчат о них всезнающие рыбы. Жизнь там проста и незамысловата, и среди этих её простоты и незамысловатости абсурдны думы о космосе, таянии ледников или стволовых клетках.

Мы думаем, что жизнь мудрее нас,
и так живём, как будто напоказ.
А жизнь не так мудрее нас, как проще,
живёт снегами, солнцем и дождём.
Она проста, как этот воздух в роще.
Мы дышим им, не думая о нём.

(Виктор Дронников)

     Именно такое место в качестве предмета отображения и фона выбрал для дебютной картины Дьёрдь Пальфи, до краёв наполнив её национальным колоритом.

     Вас может смутить то, что в течение первого получаса просмотра «Икота» попеременно напоминает то «Дерево для башмаков» Ольми, то передачу «Сельский час», однако не торопитесь с выводами. Пальфи задался целью сотворить не кинолетопись венгерской глубинки, а крепчайший артхаус. Творческий коллектив во главе с режиссёром проявил изобретательность не только в операторских решениях, но и в смешении жанров. Буколические картинки имеют под собой детективную подоплёку и пропитаны тонкой иронией. И хотя натурализм сцен отвлекает от сюжета, где между делом рассыпаны намёки на то, что, пока всё в деревеньке будто бы идёт по заведённому порядку, пока сидит на завалинке икающий старичок, пока самодовольно разгуливает по округе маскулинный хряк, «мы в книге рока на одной строке».

     Макросъёмка с шокирующими ракурсами - придирчивая, скрупулёзная, как в документальном кино, - послужит для зрителей подспорьем наподобие знаменитой лупы Шерлока Холмса. Присмотритесь внимательно, и вы увидите то, что не предназначено ни для чьих глаз, кроме ваших. Многозначительно пробивается сквозь толщу грунта ландыш – душистые капельки пота богини охоты. Вовсе не случайно остаётся нетронутым бидон с молоком – лунным надоем, усладой змей и оружием колдунов.  А здесь покорно едят стряпню, поднесённую внешне невозмутимыми женщинами, чьими руками и помыслами завладели мстительные бабаки, их досужие мужья, братья, отцы. Прислушайтесь, и вы уразумеете пророческий смысл свадебной песни в финале этого практически безмолвного фильма.

     Земля, почва, жизнь… Крот поедает червя, человек убивает крота, последнего проглатывает собака. Когда человек окажется в могиле, его плоть сообразно гамлетовским воззрениям станет ужином в «империи червей», которыми затем насытится крот. Пищевая цепочка неизменна и нерушима, как последовательность времён года или сельскохозяйственных работ.

Пусть раненый олень ревёт,
а уцелевший скачет.
Где спят, а где – ночной обход,
кому что рок назначил.

(Уильям Шекспир)

     Не стоит изменять привычный ход событий. «Горацио, остались ещё вещи меж небом и землёй, что не подвластны философии людской». Пикирующий американский истребитель проносится в кадре оскорблением, словно посягая на покой аграрной идиллии. Он приносит не весточку от прогрессивного общества, а хаос: панически бегает по кругу стадо овец, трескаются яичная скорлупа и свежевыбеленный потолок, издаёт сигналы тревоги потревоженный колокол. Планомерно работающий комбайн – ещё один механический монстр, который наверняка принесёт смерть прячущемуся в пшенице оленёнку. А кто умертвит человека, если не он сам? Икота одного из жителей деревушки метрономом отсчитывает ритм самой жизни. И слышится издалека наставление суеверных предков: Правь не терпит вмешательства смертных, а тот, кто не соблюдает законы Яви, может угодить в Навь… Но даже эта обречённость подана в киноленте Пальфи по-астральному прекрасно.