Антихрист

Внимание! Совпадения приведённых ниже событий с событиями фильма «Антихрист»  носят случайный характер и не являются системными спойлерами!

Intro: «Те, кто знает о чём идёт речь, похожи на тех, кто спит…»

- А что такое аллюзия?

- Как бы тебе это понятней объяснить… Вот смотришь ты, например,  видовой фильм - горы, лёгкая дымка, красота неземная… А ты сидишь и думаешь: «- А всё-таки Триер - сволочь…»

Medley №1 «А мне врач позвонил и сказал: «Ты дебил!»»

Сколько раз врачи предупреждали о вреде самолечения! Но данное предостережение абсолютно не мешало колоситься развесистыми клюквами различным альтернативным методикам, позволяющим победить любой недуг без помощи медиков. Кто-то косил и сушил впрок подорожник с алое, кто-то с упоением сцеживал жир с невинно убиенных барсуков. А кто-то боролся со своим недугом и более радикальными способами. Как говорится, одним милей трилогия про золотой ус, другим – «Трилогия о золотом сердце».

Немного о немцах. В годы расцвета «Модерн Токинг» некоторые говорили, что один из участников музыкального дуэта, Дитер, болен. Понятное дело, шутили. А вот когда многие стали утверждать, что болен не только Дитер, но и один его земляк – Ларс фон Триер, тут уж стало не до шуток. Дело в том, что болезнь Дитера никого из землян не пугала в силу локальности Дитера как музыканта формата «поп». Но когда речь зашла о далеко не локальном режиссёре Ларсе фон, работающего в формате таланта – жителям Земли стало не до смеха. Особенно меланхоликам.

Что знала общественность о синеделе фон Ларсе до его болезни? Так, мелочи. То, что Триер был мастурбатором серебряного экрана и алхимиком, творящим из целлулоида богоподобный мир – ни для кого не было секретом. О том, что Ларс – квази-коммунист, не говорили разве что только во фракции КПРФ  Государственной Думы РФ. Но когда Триер -вместо пролетарских серпа и молота - взял в руки бревно и ножницы – все сразу поняли, что старина Ларс занемог.

Впрочем, понял это и сам Триер. И для того, чтобы избавиться от своего недуга, задумал Ларс стать фон «Антихристом»…

Medley №2 «Натали! Утоли мои печали, Натали, или Где, где, где? Где моя Шамбала?»

Сразу поставлю точку над i: «Антихрист» является для меня потрясающе красивым фильм. Помимо убедительной игры Уиллема Дефо и Шарлотты Генсбур, помимо фантастического авторского леса с разбросанным везде авторским бисером,  помимо грандиозной паутины режиссёрских аллюзий, вызывает восхищение непосредственно работа оператора. Энтони Дод Ментл филигранно соединил глубинный трансцендентный визуализм с проникновенным магическим вуайеризмом. Никакого пресыщения декоративными элементами, никаких флуктуаций – всё подчинено топологии Парфенона имени фон Триера.

А теперь вернёмся к недугу Ларса. Невротическая депрессия подкралась к фон Триеру, как говорится, внезапно. И хотя Ларс был даже не в состоянии сам потрясти как следует камерой, он, тем не менее, отступать от намеченного курса самолечения не собирался.

Режиссёры от кино любят пройтись по полотну своих картин и крестиком, и гладью; щедро оставляя везде авторские кучки знаков и символов, устанавливая везде при этом силки разного рода немелочных мелочей. Внимательный эрудированный зритель впитывает режиссёрские аллюзии аки гончий,  преследуя до полного изнеможения зашифрованные мысли режиссёра.

Не является исключением и Триер. Правда, он за собой оставляет довольно своеобразные авторские кучки, за что навеки-вечные определён в артхаус. Впрочем, как верно подметил Константин Бандуровский, «артхаус - это когда таджик ест шаверму в течение 30 минут». Триер же  - вне и арта, и хауса. Он на бреющем полёте вдувает зрителю такие вещи, о которых тот старается и не думать…

Стоило только «Антихристу» появиться на экранах, как тут же набежали теологи, нойманнцы, психотерапевты разных мастей и юнгисты. Эдем? Как же, как же! Знаем! Библия, мать Его – всех знаем!..

В свою очередь ультра-синефилы со всей ответственностью заявляли, что Триер, мол, того, и идеи в «Антихристе» - не его. А в качестве доказательств приводили картину австалийца Колина Эгглстона «Долгий уикенд» 1978 года и ремейк на эту картину под названием «Опасная природа» Джеми Блэнкса. Некоторые всуе поминали имя Анджея Жулавски…

Доходило до того, что некоторые называли «Антихриста» «ужастиком», эдаким похотливо-психологичным «хоррорчиком», а некоторые ставили на фильм Ларса клеймо отвратительной «порнухи». «Идиоты»! Эка невидаль – раз-другой наложить от страха в штаны или раз-другой передёрнуть…

Триер снял кино о другом. «Антихрист» - это манифест адепта самолечения. И не простого самолечения, а путём творчества.

Эдем, говорите? Библия, говорите? Мать Его? Во-первых, не поминайте всуе Библию с Эдемом, а во-вторых, мать не Его, а Ларса!

Действительно, «Антихрист» прям-таки соткан из символов. Да, пазлы аллюзий складываются в совершенную картину. «Иллюзия и картина. А, может быть, это правда? Скорее всего, это правда.»

Ларсовский Эдем абсолютно не имеет отношения к религии. Эдем от Триера – это внутренний мир человека-творца. Напоминаю: Ларс болен, он в депрессии, его мельницы творчества на профилактике; зерна много, но мукИ нет. Нет муки – начинаются мУки. И своим «Антихристом» Триер решил поставить точку в  главе  своего жизнеописания «Уйди-ка, творчество, я в печали!», и начать писать новую главу с эпиграфом «Вдруг стало сыпаться меж ног… Я оглянулся, одуревши. Подумал было, что песок… А это порох несгоревший!»

А теперь главное: Эдемом Триера управляет женщина! Вот где собака порылась! Вернее, не собака, а мать Триера. И кроет Ларса мглою архетип его матери…

Триер не раз говорил в своих интервью, что ассоциирует себя с женщиной. Более того, и главные герои его картин, как правило, женщины. Одним словом, невротическая депрессия открыла Триеру глаза: Ларс понял, что генератором его творящих импульсов является бессознательное женского рода. Понимание в данной ситуации – синоним выздоровления. После этого осталось только привести в порядок сознание, что Ларс фон и сделал посредством «Антихриста».

Все символы в картине снабжены исключительно табличками с пометкой «жен.» - земля, вода, лисья нора, жёлуди, лес, превращающийся в волосы героини Шарлотты Генсбур…

Вот только всё, что помечено в «Антихристе» табличками «жен.», Триер подаёт с подтекстом отрицания.

Кстати, это послужило поводом для критиков выставить Ларса после «Антихриста» абсолютным женоненавистником. Да уж… Как говорится, ели-пили, веселились, посмотрели – прослезились…

Какой, право, из Триера женоненавистник? «Идиоты»! Весь курс самолечения под лозунгом «Антихрист ты, антихрист я, антихрист – вся наша семья!» Ларс затеял исключительно для одного – избавиться от влияния архетипа матери. Что герой в «Антихриста» и делает посредством убийства героини.

«Антихрист» - это психическая реальность режиссёра Триера. Кто с этим не согласен – могут бросить в меня камень. Не удивительно, что свой фильм Ларс фон Триер посвятил Андрею Тарковскому, режиссёру, в «зеркалах» которого колосится махровое женское начало; человеку, который, как и Триер, духовно очень сильно зависел от своей матери…

А что всё-таки с недугом Ларса – спросите вы. Излечился ли наш гений? Само собой! Как говорится, и в «артхаусах» бывают «хеппи энды»! Конечно, излечился! Пусть себе Природа – которая церковь Сатаны – продолжает пожирать себя, пусть! А герой Уиллема Дефо идёт себе по лесу, ягодки ест. А навстречу – бабы. Что характерно, лица всех этих девчат – не в фокусе… Конечно! Конечно, излечился!..

Coda (alternative): «Рам Лам Ям Мам Бам - поцелуй меня в чакру!»

Утоли мою печаль, выставив меня поганцем… Средь берёз и среди скал буду, буду новобранцем! На ладошке нарисую схему транспортных маршрутов и, купив вязанку сушек, прыгну с крыши с парашютом… 

Вместо эпиграфа: "Все вы здесь эстетствующие педерасты". Мой одноклассник на вечере современной поэзии.

В своих рецензиях я всегда стараюсь сделать текст максимально релевантным если не фильму, то хотя бы моему впечатлению о нем. Это честно по отношению к читателю и, на мой взгляд, это обязательное условие. В случае с "Антихристом", боюсь, невыполнимое.

После первого просмотра я резко выдохнул, сказал "Уууууу, б**ть, он больной". Потом меня вырвало. Реально и мучительно.
Ну вот и как это передать? Блевотину почтовым вложением не пошлешь. Да и к чему стараться? Ведь мало кто себе позволит эту роскошь — эмоционально откликнуться. От этого фильма принято защищаться: или полным непониманием, или сверхпониманием, или рассимволизацией, доходящей до абсурда. Что, может быть, и правильно. Изнасилование для принимающей стороны — штука неприятная. Триер настолько грубо вторгается в сферу восприятия, что впору впасть в кататонию (спрятаться в панцире мышц) или напротив, брызгать слюной и пеной: "Мерзко, гнусно, разложенец, гниль". Лишь бы выкинуть из себя это, выплеснуть, вырвать с корнем дьяволово семя. Ну, или отрезать... Увы, не получится.
Режиссер — извращенец? Возможно. Но будем помнить -- мы живем в эпоху растляющего постмодерна. Пресыщенным зрителям нужно взорвать голову, чтобы достучаться до сердца. И все равно они будут собирать мозги в кучу и с умным видом задавать вопросы про нищих, хаос, мужское-женское... И всерьез думать, что фильм о них (вас), любимых.
Хмм, любовный отросток вам в руки. Фильм этот не имеет к зрителям никакого отношения. Это лишь взгляд человека на жизнь, как она для него есть. Для него, не для вас. Безумие, боль, захлестывающая иррациональность, тьма и ужас — его спутники. У зрелого зрителя здесь более уместны и человечны жалость и грусть, которых так не хватило герою Дефо. Я могу лишь откликаться на режиссера, понимать, что делает он со мной и зачем. А делает он много, через край. И как грамотно, прошу заметить.

Если говорить о выразительных средствах, то шизофренический раскол (прошу прощения за тавтологию) начинается с первых минут. Секс — не возбуждает. В чем дело: в рапиде, сепии или кастрате Генделя? Невнятно. Более того, на пике наслаждения родителей ребенок выпадает из окна. Это непереносимо. Если и есть эмоция, противоположная оргазму, то зритель испытывает ее именно в этот момент. Удар — бронебойный.
А дальше начинаются эксперименты со светом и бредом. На протяжении полутора часов. Настолько тонкие и продуманные, что хочется иногда закрыть глаза и уши, чтобы больше не видеть, не слышать. Мне нельзя сойти с ума. Я не сумасшедший. Болезнь — там... Обычно мантры помогают, но не в этом случае. Изображение настолько же заманчивое и периодами блескучее, насколько вязкое и липкое содержание. Дурной сон, без надежды на пробуждение. Не-реальность.
Или из-за превышеного градуса скрытых боли и вины, прорывающихся отчаяньем и бредом? Или из-за невозможности быть? Потому что где ты? Почему ты лечишь меня? Просто будь со мной. Будь в здравии и безумии, в радости и горе.
Где? Где твое горе?
Где? Где твой ужас и боль? Почему, почему снова одна? Не беги от меня... Будь, будь со мной. Раздели эту ношу...
Что здесь может предложить рассудок? Разумное убийство. Мне невыносимо чувствовать это, а ты заставляешь меня жить в этом, ты не даешь мне спрятаться за словами, говоря с тобой об этом. Я убью тебя... Но я сам защищаюсь.
Неправда, что сон разума рождает чудовищ. Разум — сам чудовище... Слепое, трусливое и потому беспощадное.

И вот как-то нелепо начинать новый абзац, говорить о том, что игра актеров не просто грациозна — завораживает. Что скрытой эмоциональности — хватит на 40 американских блокбастеров. Что Шарлотта Генсбур женственна, женственно-безумна и талантом переплюнет папу. Что Уиллем Дефо никогда еще не казался таким мертвящим (о, это лицо — маска смерти). Что свет, цвет, звук, раскадровка — не просто выстроены — отшлифованы. Что это — образчик европейского кино.
А начинать рассуждения о семантике — бессмысленно, с учетом моего православного воспитания. Мне не дано даже приблизиться к специфике протестантско-католического понимания церкви, Сатаны, христианства и сущности Антихриста. Это — для внутриевропейского потребления.

И последнее... Причем тут Тарковский? Голову отломил себе, пока думал. Есть две рабочие версии. Если верить в людей, то наверное это попытка сказать: "Смотрите, я также откровенен, открыт и свободен в демострации своего внутреннего восприятия мира." А если поддаться паранойе, то это желание режиссера избежать обвинений в эпигонстве.

ЗЫ: Талантлив, сукин сын, но все ж не гений.

Любовь к творчеству Ларса фон Триера сродни диагнозу психиатра. Но будь иначе – маэстро бы, наверное, обиделся. Это его пунктик, малая прихоть – эпатировать до удивления и бреда. И трудно сказать, на самом деле, где именно в изъеденном противоречиями творчестве Ларса Ивановича заканчивается талант и начинается галлюцинация.

«Антихрист» Ларса фон Триера закончил эпоху постмодернизма в кино. Вернее, даже не закончил, а скорее, вернул кино туда, откуда все начиналось: к книгам. Сама ткань повествования «Антихриста», уже традиционно для Триера разбитая на «пролог», «главы» и «эпилог» - не оставляет ни малейшего повода сомневаться в литературной драматургии.
Есть ли при этом нужда вспоминать, сколько сам Триер шел к осознанию «литературности кино»? Согласен, предельно насыщенные эмоционально «Танцующая в темноте» и «Рассекая волны» - все еще зависели от кинопленки. Но вот что можно с этой точки зрения рассказать о «Догвилле» с «Мандерлеем»? Что лаконичностью описания Триер вернул кино в формат театра с его богатой литературной основой и формальными декорациями?

Современное кино уже давно перешагнуло черту условности. Спутавшись с объективной реальностью, кинематограф с каждым годом все честнее рассказывает о людской сущности. И даже больше - само кино становится условностью, которая до нынешнего времени была присуща только литературе, и литературе высокой. Ведь все, что сопутствует хорошей литературе, начиная от метафорического ряда, заканчивая предельной лаконичностью повествования, можно при желании отыскать сегодня в кино – и фильмы Триера в этом смысле – самая большая дань литературности повествования. Это - умение передать при помощи визуального ряда сложноподчиненные предложения.

Едва ли Сергей Довлатов, не устававший замечать, что «ад – это мы сами» подозревал, какими метафорами можно передать его прямолинейное, в сущности, замечание. И уж тем более, он не мог себе представить, в каком виде его реплика вернется из лона упаднической Европы, «храма бездуховности» Старого Света, где смердящее болью разложения творчество Шарля Бодлера – всего лишь вариант нормы. Но мэтр кино не останавливается на переосмыслении бодлеровских реминисценций – он идет дальше, не заостряя внимание на форме изложения. Хотя сама форма – по-бодлеровски мучительная, поэтически лаконичная – для многих режиссеров могла бы стать самоцелью, идеей фикс. Но не для Триера, которому содержание – еще одна чаша, где густо намешаны конфликты животной природы человека и его ницшеанской психологии подавляющего интеллекта.

«Антихрист» в этом смысле – сама суть европейского духа. На первый взгляд Триер рассказывает историю семьи, потерявшей ребенка. И кажется, что в первой половине фильма маэстро изменил самому себе, своей многолетней привычке препарировать общественные конструкции, которые складывались веками. Но вот супружеская пара уходит в лес. В «Эдем» - формально, для того, чтобы погрузиться в пучину фрейдизма, залечить свои душевные раны. Но именно здесь, на лоне природы, в храме Сатаны, начинается подлинный рассказ о борьбе полов на уровне животных страстей.

В сущности, Триер подводит к тривиальной в целом мысли – современная женщина в условиях XXI века уже не может быть женщиной. Эмансипация выбила у нее почву из-под ног, а религия вбила глубоко в подсознание новую модель поведения, при которой женщина начинает нести сугубо мужские обязанности, жить в мужском мире, нести бремя патриархального общества. Но храм Сатаны – природа – берет свое именно тогда, когда психика женщины беззащитна – она стала Матерью, в ней обострилось женское начало. И конфликт с мужскими конструкциями в ее голове становится неизбежным.

Усугубляется он еще и уходом в Эдем – на целое лето мужчина бросает женщину наедине с ребенком. Формально – она должна закончить диссертацию. Но многие ли женщины способны полноценно работать, имея на руках маленького ребенка? Ведь материнство – это самый тяжелый труд, ноша. Отсюда – галлюцинации, - и квинтэссенция первого конфликта: перепутанные детские ботиночки. Он ей мешает, ее ребенок – в ее мужском мире нет места материнству. Но храм Сатаны – природа, естество женщины – живет по своим законам. И неминуемая расплата, вынесенная в пролог – мать видит, что малютка выпадет из окна. Но не может сопротивляться этому. Ведь он – маленький человечек – стал причиной страшного конфликта.

Не случайно экуменическое жюри прошлого каннского фестиваля буквально впало в состояние истерики, вынеся крайне жесткую резолюцию – фон Триер, дескать, оскорбил женщину. Они многое понимают, эти католические кинокритики – но, похоже, не поняли главного: сам фон Триер относится к женщине с благоговением – он даже в фильме не дает мужчине убежать от ответственности, вбивая руками женщины ему камень в ногу. И самое главное – нельзя настолько линейно воспринимать символы Триера, какими бы ужасающими физиологическими подробностями его творчество не изобиловало. Хотите целомудренного кино – пересмотрите советские мультфильмы. А если уж взялись за Триера – так не жалуйтесь. Самые простые вещи – он будет рассказывать самыми ужасными способами. Отрезание клитора – из этой, если можно выразиться, серии. Как еще можно визуализировать очередную попытку женщины уйти из храма Сатаны? Какими средствами еще можно оставить шрам в душе, показав заодно степень накала?