Не стоит искать врагов там, где их нет ! Не думаю, что админам было бы интересно удалять ваши плюсики. Скорее имеет место быть сбой системы.

А что, можно отменить свою оценку? Насколько я знаю, КК такой возможности не дает. Тут скорей всего проделки кого-то из администрации. Так сказать, маленькая мстя. Но почему?

"Я не брал" - типа, шутка юмора. А переголосовать нельзя. Это однозначно. Каждая оценка впечатывается намертво. А сколько плюсов пропало? Если они пропали, то скорее всего какой-то глюк системы. (админ, глубокой ночью со злобным шипением откручивающий плюсики - это картина маслом! )

Насчёт квадрата Малевича, не знаю, Честно говоря, не любительница. А вот то, что Бартон Финк - фильм глубокий, авторам чрезвычайно близкий, в чём то с их собственной творческой биографией пересекающийся, это точно. Пожалуй, Бартон и Серёзный Человек - это о них самих. Картину творческого процесса они рисуют весьма грустную. Интеллектуалы не могут заинтересовать публику своими высокими идеями и идеализмом, они не понимают, чего публике надо, публике подавай чего попроще - стрельбу, шум, экшн, кровь и секс. А кто с этого богатеет? Правильно, студийные боссы. Для Коэнов авторитетов нет. Как они по Уилльяму Фолкнеру прошлись, хотя, Фолкнер, конечно, сам писал свои романы и сценарии.

Фильм Вуди Аллена Пули над Бродвеем - замечательный. Вуди идёт несколько дальше и делает мафиози-киллера таланливым писателем, который, в отличие от беспомощного интеллектуала знает, что публика хочет и КАК это сказать. Оба фильма - блеск и морe удовольствия.

Коэны в упомянутых вами фильмах поднимают тему "маленького человека", следуя по проторенному пути Чехова, Гоголя. Однако братья-режиссеры не просто облекают в кинематографическую плоть чеховского обывателя, они выносят на зрительский суд новообразования, которых еще не было во времена русских классиков.
Затерянные в ойкумене Ларри Гопник и Бартон Финк - маленькие человечки, не герои, не везунчики, баловни судьбы или сверхчеловеки. Зажатые рамками обстоятельств, между Должным и Сущим, которые как вечный двигатель есть источник извечных внутренних противоречий человека - здесь Коэны предлагают зрителю поразмышлять на тему свободы человека. Не секрет, что человек стал ощущать себя затерявшейся во вселенной звездной пылью только после того, как самолично "убил" Бога, проще говоря потерял веру в некий Высший Абсолют. Почему самолично? Потому что наука и вера(я спецом не говорю религия) никогда не противоречили друг другу, НТР была только клинком, но клинком управляла рука человека. Потеряв веру как связь с трансцендентным, человек утратил не только фундамент, на котором зиждились моральные императивы и табу, но и способность к экзистенциальной коммуникации, основой которой являлось осознание себя человеком как часть единого целого - воплощением-ипостасью человеческий природы-усии, как потомка единых для всего человечества Прародителей: Адама и Евы. Крах онтологического единства стал подобен краху бозона Хиггса, связывающего всё и вся - вселенная человеков распалась на враждебные по умолчанию индивидуумы. Себе подобный отныне стал восприниматься как ограничивающий личную свободу - потенциальную вседозволенность субъект, в запущенных случаях и вовсе как объект. Пример последнего в фильме - рыдающий маньяк Мундт, оставляющий головы-сувениры себе на память, его фамилия перекликается с автором картины "Крик" Мунком. И тут мы плавно переходим ко второй проблеме, освещаемой Коэнами. Она закономерно возникает у человека Нового времени, который с пеленок ощущает себя щепкой в бурном потоке, никем не управляемом потоке жизни - проблеме эскапизма, или ухода от действительности.
Действительно, Бартон Финк испытывают ощутимые неудобство, стеснение, даже боль (об этом он говорит прямым текстом) от каждодневного соприкосновения с действительностью, и пристально вглядываясь в настенную картинку с девушкой на пустующем пляже, в свою очередь вглядывающуюся в горизонт, пытается увидеть там себя и хотя бы на мгновение забыться. Здесь невольно вспоминается сартровское "другие - это ад". Вообще фильм в некоторых моментах формой подачи сильно перекликается с известным тошнотным романом - философским трудом Сартра "Тошнота". Та же, что и в романе гнойно-липкая эстетика, вкупе с рвотными актами и прочими физиологическими отправлениями организмов киногероев наталкивают на мысль, что с экзистенциальной философией Сартра братья знакомы не понаслышке(Итан закончил философский фак-тет Принстона). Но если максималист Сартр предлагает вечную борьбу, я бы даже сказал - бесцельное чертыхание - как решение, неважно за что бороться, важно не успокаиваться, ибо пока ты действуешь - ты есть: to do is to be, то мудрые Коэны, захлопнув книжку французского философа и мрачно усмехнувшись, самоиронично гарцуют в такт под песенку Синатры, весело насвистывая do be do be do...

Коэны в упомянутых вами фильмах поднимают тему "маленького человека", следуя по проторенному пути Чехова, Гоголя. Однако братья-режиссеры не просто облекают в кинематографическую плоть чеховского обывателя, они выносят на зрительский суд новообразования, которых еще не было во времена русских классиков.
Затерянные в ойкумене Ларри Гопник и Бартон Финк - маленькие человечки, не герои, не везунчики, баловни судьбы или сверхчеловеки. Зажатые рамками обстоятельств, между Должным и Сущим, которые как вечный двигатель есть источник извечных внутренних противоречий человека - здесь Коэны предлагают зрителю поразмышлять на тему свободы человека. Не секрет, что человек стал ощущать себя затерявшейся во вселенной звездной пылью только после того, как самолично "убил" Бога, проще говоря потерял веру в некий Высший Абсолют. Почему самолично? Потому что наука и вера(я спецом не говорю религия) никогда не противоречили друг другу, НТР была только клинком, но клинком управляла рука человека. Потеряв веру как связь с трансцендентным, человек утратил не только фундамент, на котором зиждились моральные императивы и табу, но и способность к экзистенциальной коммуникации, основой которой являлось осознание себя человеком как часть единого целого - воплощением-ипостасью человеческий природы-усии, как потомка единых для всего человечества Прародителей: Адама и Евы. Крах онтологического единства стал подобен краху бозона Хиггса, связывающего всё и вся - вселенная человеков распалась на враждебные по умолчанию индивидуумы. Себе подобный отныне стал восприниматься как ограничивающий личную свободу - потенциальную вседозволенность субъект, в запущенных случаях и вовсе как объект. Пример последнего в фильме - рыдающий маньяк Мундт, оставляющий головы-сувениры себе на память, его фамилия перекликается с автором картины "Крик" Мунком. И тут мы плавно переходим ко второй проблеме, освещаемой Коэнами. Она закономерно возникает у человека Нового времени, который с пеленок ощущает себя щепкой в бурном потоке, никем не управляемом потоке жизни - проблеме эскапизма, или ухода от действительности.
Действительно, Бартон Финк испытывают ощутимые неудобство, стеснение, даже боль (об этом он говорит прямым текстом) от каждодневного соприкосновения с действительностью, и пристально вглядываясь в настенную картинку с девушкой на пустующем пляже, в свою очередь вглядывающуюся в горизонт, пытается увидеть там себя и хотя бы на мгновение забыться. Здесь невольно вспоминается сартровское "другие - это ад". Вообще фильм в некоторых моментах формой подачи сильно перекликается с известным тошнотным романом - философским трудом Сартра "Тошнота". Та же, что и в романе гнойно-липкая эстетика, вкупе с рвотными актами и прочими физиологическими отправлениями организмов киногероев наталкивают на мысль, что с экзистенциальной философией Сартра братья знакомы не понаслышке(Итан закончил философский фак-тет Принстона). Но если максималист Сартр предлагает вечную борьбу, я бы даже сказал - бесцельное чертыхание - как решение, неважно за что бороться, важно не успокаиваться, ибо пока ты действуешь - ты есть: to do is to be, то мудрые Коэны, захлопнув книжку французского философа и мрачно усмехнувшись, самоиронично гарцуют в такт под песенку Синатры, весело насвистывая do be do be do...