«Ночевала тучка золотая на груди утеса-великана; утром в путь она умчалась рано…, но остался слабый след в морщине…» - Михаил Юрьевич Лермонтов, «Крыши Петербурга» «Утёс».

 

«Ты кто? Есть немало мнений. Ну, что-нибудь на «Г». Говно. А, может, гений? В общем, Гена! Здесь нужда тебе какая? Здесь у меня, дружище, мастерская! » - Вячеслав Абрамович Лейкин, «Не думай про белых обезьян».

 

Психика каждого homo sapiens* программируется на базовом

уровне ассоциативно-семантическими полями его бытия. Бытия, в котором жизненный опыт homo является первичной суггестивной командой. Того бытия, в котором есть определённая грань. Перейдя которую homo habilis** с высоты своего жизненного опыта начинает «срать в голову»*** другим homo. В первую очередь тем, которые не очень habilis.

 

«Школьником впервые я увидел американский цирк. Между номерами публику занимали клоуны и бесконечно били друг друга и по щекам, и по задницам, очень звонко. А зал сидел, смотрел на это и молчал. В этой тишине раздавались только звуки пощёчин. Я хорошо запомнил это чувство – мне было неловко, неудобно. И всем остальным тоже…» - «Окно в Париж скоро опять откроется», «Невское время» от 14.03.2019 г., интервью с Маминым Ю. Б., режиссёром.

 

Я помню  Юрия Мамина играющего на баяне фуги-буги во время утренней зарядки на геобазе нашего института. Я помню Мамина периода социального гротеска и жутковатой декламации «Я Вас любил, чего же боле! Что я ещё могу сказать!» под мерный строевой шаг. Того социального гротеска, который может стать повседневной банальностью, если сбывается. Как сейчас. Или может превратиться в пустое хохмачество. Как когда-то верилось.

Я помню «Окно в Париж». Фильм, в котором преподаватель музыки Николай Чижов восклицал, обращаясь к своим ученикам: «Вы родились в неудачное время. В несчастной, разорённой стране. Но это же ваша страна! Неужели же вы не можете сделать её лучше?» Фильм, в котором Юрий Мамин при помощи фантастики и правды показал, какими мы были. Но я абсолютно не хочу вспоминать Мамина ни периода «Санчо с ранчо», ни периода «Не думай про белых обезьян».

 

Фильм «Не думай про белых обезьян» похож на дневник пятнадцатилетнего сочинителя, с застенчивым румянцем снимающего перед читателем трусики с внутреннего мира своего поколения. Того сочинителя, который при ближайшем рассмотрении оказывается старым театральным пидором, изображающим травести. Впрочем, в этом мире я гость непрошенный в человеческом мире всё всегда относительно: по вертикальному шесту можно быстро соскользнуть к большой красной машине и получить медаль «За отвагу на пожаре». А можно потереться о шест грудью и попкой и получить за это от зрителей несколько влажных банкнот.

А можно соскользнуть по духовному пилону третьим глазом Мамина, вставленным в причинное место. Соскользнуть и получить приз за новаторство в жанре кинокомедии на кинофестивале «Улыбнись, Россия». Или специальную премию короля Марокко Хасана II на международном кинофестивале авторского кино в Рабате. Особенно, если ты большой мастер, не снимавший десяток лет. И преисполнен пафосной символистской многозначительности. Многозначительности с претензией на катарсис.

 

«Я был на Международном фестивале авторского кино в марокканском Рабате. Идём по древнему городу, а люди, и женщины, и мужчины, не стесняются публично справлять малую нужду возле каменной стены древнего города. Запах ужасающий, жарко, но… что поделать? Культура страны вот такая. Я об этом вспоминаю, когда думаю, что происходит с нашим кинематографом. Успешными становятся такие фильмы, где люди измазываются в экскрементах, падают, кривляются, и это кажется создателям фильма смешным. Но когда человеку показывают, что он свинья, что тут смешного? Но зрители смеются…» - «Окно в Париж скоро опять откроется», «Невское время» от 14.03.2019 г., интервью с Маминым Ю. Б., режиссёром.

 

За основу сценария «Не думай про белых обезьян» взята новелла итальянского писателя Альберто Моравиа «Лицо халдея». А где Италия  - там и стилистика комедии Дель арте. Карнавал и буффонада зацветает у Мамина буйным цветом прикабученных**** девяностых.

Вот только у Юрия Мамина периода «Не думай про белых обезьян» общего с Юрием Маминым периода «Бакенбардов» ровно столько же, сколько у каких-нибудь лангобардов, пасших коз среди руин Форума, с династией Флавиев. Казалось бы, режиссёр себе не изменяет - всё та же приверженность к трём образам: образу подвала, образу дома и образу крыши –чердака. Но Мамин образца «Не думай про белых обезьян» предпочитает перепродавать созданные другими образы вместо того, чтобы создавать новые. Понятно, что режиссура – это творческий акт, а, как говорили древние римляне, после совокупления всякая тварь грустит, кроме петуха и жреца, развратничающего задарма *****. Вот только внимательный зритель будет разочарован. Дело в том, что Юрий Мамин после акта с белыми обезьянами вдруг возомнил себя человеком, знающим правду. Настоящую правду. Голую. Правду без трусов. Правду в формате весёлой и вольной биографии Вовы Абрамовича, рассказанной искорёженным ямбом. Не оставляя ни единого шанса самым дерзким зрительским представлениям о границах жанра и хорошего вкуса. Смешивая «Прекрасную мельничиху» Франца Шуберта и баллады Николая Носкова.

И всё это на фоне игры актёров в таком формате, когда категории «хорошо» или «плохо» просто не работают. А графика, копируя первые отечественные выдеоигры, смело ставит между китчем и пошлостью постмодернистское равно. И, ничтоже сумняшеся, с резвым водевильным задором, мгновенно исцеляет зрителя от жажды наживы. Тут же выводя исцелённого зрителя на крышу настоящей духовности, где подросшая Долорес Гейс щурит свой третий глаз и пронзительно вопрошает «Что же ты в эту ночь потерял? Сны, что больше тебе не приснятся?»…

 

А зритель… Впрочем, что ему остаётся? Бежать рубить головы ушедшим на покой драконам. И, отращивая бороду,  дрожащими губами выводить «И потешается над нами восход, и издевается над нами луна, и кто-то нам даёт ещё один год, и снова кровь нам будет портить весна…»

 

P. S.

«Переходя за грань, скользя гиперболой по жизни, всё проще оставаться «шизой», не забывая, что ты дрянь. Когда же дрянь за плинтусом издохнет, и память поглотит гортань забвения, лишь в глянцевых глазах репродуктивов мелькнет «шизы», чуть видное свечение…» - Юлия Стрелова.

 

P. P. S.

«Главная мысль, которую человек пытается донести до других, заключается в том, что он имеет доступ к гораздо более престижному потреблению, чем про него могли подумать. Одновременно с этим он старается объяснить окружающим, что их тип потребления гораздо менее престижен, чем они имели наивность думать. Этому подчинены все социальные маневры. Больше того, только эти вопросы вызывают у людей стойкие эмоции…» - Виктор Пелевин.

_______________________________________________________________________________________________________________________________

* - лат., человек разумный.

** - лат., человек умелый.

*** - вольный перевод известной в X веке до н. э. поговорки халдеев, семитских племён, которые вели борьбу с Ассирией за обладание Вавилоном. Изначально «срать с Гаввафы». Гаввафа – арамейский, высокое место.

**** - от кабуки, яп. Традиционный театр Японии. Представляет синтез пения, музыки, танца и драмы. Актёры используют сложный грим и костюмы с большой символической нагрузкой.

***** - Omne animal post coitum est triste praeter gallum gallinaceum, et sucerdotem gratis fornicantem, лат., - Каждое животное печально после соития, за исключением петуха и жреца, развратничающего задарма, «Словарь родного языка» Фрэнсиса Гроуса.

 

@ Thu, 14 Mar 2019 18:36:08 +0300